У СЛЕДОВАТЕЛЯ КРИВОРОТОВА НЕ РАБОТА, А ПЫТКА

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

У СЛЕДОВАТЕЛЯ КРИВОРОТОВА НЕ РАБОТА, А ПЫТКА
Человек, который ведет «Главное дело» по Беслану, набил руку на устойчивых вооруженных группах

(Фото — EPA)

       Кому как, а мне постоянно не хватает правды. Будто кислород втягиваешь, а не надышаться. Вроде бы правильные истории про ловлю злодеев-террористов на Кавказе постоянно рассказывают обществу те, кто расследует бесланскую трагедию, и брови сводят у переносицы — а ощущение, что врут, не приходит. Почему? Что творится за фасадом так называемого «Главного дела» по Беслану (побочные: Кулаев и суд над милиционерами РОВД, не обеспечившими охрану школы № 1)? Как ищут тех бандитов, кто смог удрать, и тех, кто им оказывал поддержку? Кого продолжают сажать за Беслан?
       Вопросы эти совершенно принципиальные. Определяющие и системные. Иметь верные на них ответы — жизненная необходимость. В этом спасение от нового теракта.
       Короткая справка: «Главное дело» ведет Константин Криворотов, следователь по особо важным делам управления Генпрокуратуры на Северном Кавказе. Предыдущее место его работы — прокуратура Чечни. Там он прославился: среди прочего поймал так называемого Тракториста (Темирбулатова), который не только казнил военных с особым садизмом, но и снимал эти жуткие сцены для общего пользования (ими торговали на рынках). После 1 сентября 2004 года Криворотова как лучшего следователя и орденоносца перевели во Владикавказ в состав следственной бригады по Беслану. В январе 2005 года он ее возглавил — как лучший по профессии. И словосочетание «бригада Криворотова» полностью отражает суть. Далее — обзор ее некоторых дел.

       Группа «Джамаат»
       На этой неделе в СИЗО ингушского МВД в Назрани под председательством судьи Верховного суда республики Магомеда Даурбекова возобновятся слушания о деятельности семи членов «устойчивой преступной группы «Джамаат» — это основное дело, раскрученное бригадой Криворотова в рамках их части бесланского расследования. Перечень предъявленных обвинений не оставляет сомнений, что все семеро — прожженные боевики.
       Лидер группы, если судить по материалам уголовного дела, — Матиев. Он действительно воевал. Вот цитата из его заявлений в самые разные инстанции: «…Меня задержали в ст. Орджоникидзевская и вывезли в РУБОП РСО — Алания г. Владикавказ. …Участие в НВФ (Незаконные вооруженные формирования) и наличие оружия при задержании я не отрицаю. Все остальное же меня заставили подписать. Меня передали в группу Криворотова и заставили подписать признание в том, что я снимал на видеокамеру группу, впоследствии захватившую школу в г. Беслан. Меня заставили подписать признание в том, что я участвовал в нападении на Ингушетию в июне 2004 года. Меня вынудили дать показания на лиц, которые мне или вообще не знакомы, или же знакомы, но связей преступного характера у меня с ними не было. А как меня заставили? <…> Просто когда мне сказали, что привезут в отдел мою жену, я не выдержал и стал подписываться под любым документом… Когда я хотел отказаться от показаний, побои и избиения возобновлялись…».

       Досье
       Суд по делу «группы «Джамаат» начался 15 февраля 2006 года. Обвиняемые: Идрис Матиев, Осман Богатырев, Турпал-Али Юнусов, Хасан Эгиев, Юрий (Юнус) Весуров, Ибрагим Дзауров и Аюп Лолохоев. Им вменяются: ст. 210-я ч. 2 («Участие в преступном сообществе…»), 209-я ч. 2 («Участие в устойчивой вооруженной группе (банде)...»), 278-я («Насильственный захват власти или насильственное удержание власти»), 205-я ч. 3 («Терроризм»), 317-я («Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа»), 222-я ч. 3 («Незаконные приобретение, передача, сбыт… оружия, …взрывчатых веществ и взрывных устройств»).

       Представим картину: перед следователем — пойманный боевик. И это известно, и сам он ничего не отрицает — можно отправлять все в суд. Зачем же его пытать? И таким образом все переворачивать: ведь при любых обстоятельствах правда не окажется на стороне тех, кто пытает?
       У следователя, работающего по «Главному делу», задача заранее определена: ему не одиночного боевика выявлять надо, а группы раскрывать. В этом — показатель качества работы. И значит, Матиеву необходимо было подобрать подельников. На сегодняшнем Кавказе подбор подельников — дело техники. Похищения людей по самым разным поводам тут не прекращаются, и всегда кого-то можно себе отобрать.

       Арест с билетом в кармане
       22 марта 2005 года 29-летний житель ингушского города Малгобека, экономист с университетским образованием, сотрудник районной и республиканской налоговых инспекций, а к весне 2005-го мелкий предприниматель Осман Богатырев поехал в Нальчик, чтобы сесть там в поезд на Москву — по делам бизнеса. Он позвонил родителям с вокзала и сказал, что билет в кармане, он стоит на перроне и ждет посадки. Больше его мобильный ни разу не ответил — на Кавказе сейчас это главный признак беды. Мобильники тут у всех поголовно, операторы сотовой связи захлебываются от сверхприбылей на страхе народа перед похищениями. Люди вне дома постоянно звонят родственникам: я здесь. Если мобильный отключается — члены семьи разбегаются искать своего человека по СИЗО. Наутро семья Богатыревых начала поиски.
       Из письма Зайнаб Богатыревой, матери Османа, Людмиле Путиной: «Обращаюсь к Вам от безысходности, горя и страдания, обрушившихся на нашу семью… Мой сын Осман 22 марта поехал в Нальчик, чтобы оттуда на поезде уехать в Москву. В Москву он не доехал и бесследно исчез. …После невероятных усилий мы нашли его 30 марта в ИВС МВД г. Владикавказ. Перед адвокатом предстал тяжело избитый, в кровоподтеках и синяках, с отрешенным взглядом мой сын, который был не в состоянии держаться на ногах. Адвокату категорически отказались назвать фамилию следователя, не показали протокол задержания, не разрешили организовать медицинский осмотр моего сына. Как потом выяснилось, его задержали на железнодорожном вокзале г. Нальчика. Там началось его избиение и продолжалось в г. Владикавказе. …Такими методами даже более сильных людей заставляли оговаривать себя, хотя они абсолютно невиновны. <…> Не дайте замучить моего сына».
       9 апреля сына Зайнаб передали бригаде Криворотова — как давшего «признательные показания» в «участии в НВФ» и подготовке покушения на начальника Малгобекского РОВД.
       Но этого было недостаточно — Богатырева подсоединили к Матиеву. Побои продолжились? Уже числясь за следователями по «Главному делу», Богатырев прямо с допроса на «скорой» был отправлен в больницу. А когда вернулся, и к «группе «Джамаат» себя причислил, и подкрепил показания Матиева против других людей, и «схрон указал».

       «Нет сомнений, Эгиев — бандит»
       Историю Османа Богатырева почти точно копирует другая — о том, как в «группу «Джамаат» попал 27-летний Хасан Эгиев.
       Эгиев был также сначала похищен. Правда, не на вокзале, а прямо из автобуса — «представителями неустановленной силовой структуры», как это принято теперь называть. 1 апреля 2005 года, в середине дня. Он ехал в станицу Вознесеновская (Ингушетия), в рейсовый автобус зашли вооруженные люди в масках и утащили с собой Эгиева. Он успел выкрикнуть оставшимся пассажирам свое имя и адрес, семье его быстро передали печальную весть, и родственники стали искать Хасана сразу же по всем известным правоохранительным структурам Ингушетии и Северной Осетии (маршрут, которым надо в этом случае двигаться, на Кавказе всем известен).
       Активность дала результат. Уже ночью с 1 на 2 апреля родным Хасана позвонил неизвестный с сообщением, что тот — во владикавказском СИЗО. Семья наняла адвоката Яндиеву, и 5 апреля она сумела поговорить с Константином Криворотовым, дабы вступить в дело и для начала посмотреть протокол задержания своего подзащитного.
       Криворотов отказал, парировав доводы адвоката просто: «У меня нет сомнений в том, что Эгиев бандит».
       Отсутствие сомнений — личное дело каждого, но без протокола это все же похищение, не имеющее никакого отношения к юридическим процедурам. Адвокат зазвонила во все колокола — ей дали встретиться с Эгиевым, и стало ясно, что не зря следователи оттягивали этот момент. Хасан еле передвигал ноги с отбитыми ступнями, тело покрывали гематомы. Из его рассказа получалось так, что сначала ему вроде бы в карман положили «лимонку» — с нею куда-то привезли, стали допрашивать, затыкать иголки под ногти, подвешивать вниз головой и лупить в таком виде бутылками с водой по голове и телу. И он взял на себя «лимонку».
       Адвокат опять ударила в набат, обратилась к Николаю Шепелю (заместителю генпрокурора РФ по ЮФО, непосредственному начальнику Криворотова) и потребовала немедленного отстранения следователя от дела.
       Криворотов, конечно, остался на своем месте, но Эгиева госпитализировали и подлечили. После чего все повторилось: он опять оказался в распоряжении бригады «Главного дела», с тем же «успехом», и вот тогда уж Хасан подписал и остальные «признания» по «группе «Джамаат».
       Таким образом, Осман Богатырев и Хасан Эгиев стали подельниками Матиева в силу случайно сложившихся обстоятельств. Не их — так других бы забрали в «бригаду Криворотова» из числа похищенных в регионе. Аюп Лолохоев — другое дело, его членство в «группе «Джамаат» закономерно.

       Брат за семью
       Из письма Аюпа Лолохоева Луизе Арбур, верховному комиссару ООН по правам человека: «…Я был задержан 12 мая 2005 года в РИ и вывезен во Владикавказ. Там в РУБОПе меня били током, арматурами, унижали, угрожали расправой над родными. Причиной этому послужила месть правоохранительных органов, потому что несколько моих близких родственников действительно являлись боевиками, и в отместку за это они решили отыграться на мне. Я ни в чем не сознался, потому что не в чем было. На меня дать показания заставили некоего Матиева, который сказал, что я помог ему в перевозке оружия. Впоследствии он на очной ставке сказал правду, что он со мной не знаком, и тем не менее меня судят, объединив группу с 6-ю людьми, мне вообще не знакомыми. Кроме ложных показаний Матиева нет иных доказательств моей вины…».
       Ведь что вышло в целом в связи с антитеррористической деятельностью госорганов на Северном Кавказе? Криворотов и его следователи — как бы главные посланники закона, которые должны насаждать его применение во всех без исключения случаях, более того, надзирающие за исполнением его другими правоохранителями. Но, попав работать на Кавказ, они узнали иные правила местной жизни — так называемое обычное право, бытовое.
       И переняли его — вместо того чтобы методику законной работы переняли от них. Лолохоева сделали членом «группы «Джамаат» за то, что воевали его родственники, и этим все сказано.
       О реакции госпожи Арбур ничего не известно, но о письме Аюпа стало известно широко, и недавно, в апреле, оказались похищенными «неустановленными силовыми структурами» и вывезенными во Владикавказ еще 6 (!) родственников из семьи Лолохоевых… Никто не знает, какими окажутся их показания.
       А теперь — стоп. Кому нужно все это круговое вранье на тему терроризма? И без того история современной кавказской жизни уже слишком запутана, в ней всего намешано до краев, и докопаться до правды чрезвычайно сложно.
       При пытках же правда не появится никогда. Кто там боевик? Кто нет? Если боевик, то когда воевал? В 99-м — и, значит, амнистия? Или в бесланский год? Или в 2005-м? Кто прав и виноват, при вышеописанных подходах мы не узнаем. При этом априори всегда окажется прав тот, кого пытали, — по единственной причине: его пытали. Но так ли это будет на самом деле? На его ли стороне правда?..
       Бригада Криворотова за полтора года, прошедшие после Беслана, уже внесла свой вклад в то, чтобы никто ни в чем разобраться не смог. Причем вклад непоправимый. Клубок запутан этими следователями до состояния хаоса.
       А в обществе тем временем и без того тягчайший кризис доверия к правоохранительной системе и власти. Больше того: безверие с фашиствующим оттенком. Когда спасение — лишь в честности и прозрачности. Но обществу всё суют и суют антитеррористический суррогат: все эти выбитые «признания» и вскрытые таким путем «террористические сети». И одни будут талдычить: гады, нет дыма без огня, и туда им и дорога, а мы подбавим. Другие же: сидят безвинные, и где Конституция?..
       И все будут правы. Ориентиры на закон растоптаны, и ты уже не знаешь даже, как писать о тех же «схронах» и «резервных группах», постоянно всплывающих в официальных докладах бригады Криворотова. В кавычках или без?..
       Без кавычек — значит, ты поверил… Но как в ЭТО можно поверить? Дело «группы «Джамаат» на полном серьезе именуется «резервной группой Беслана» (которая должна была «отвлечь силовые структуры от Беслана»), и при этом таких групп понараскрывали уже несколько…
       Судите сами. 26 января 2006 года в Верховном суде Ингушетии закончилось разбирательство над четырьмя чеченцами (Завлеевым, Хамурзиевым, Хадисовым, Хаджаевым), которых бригада Криворотова также предъявляла в качестве «резервной группы» — они должны были захватить школу в Ингушетии, если в Беслане захват сорвется.
       Присяжные, кстати, сочли доказательства недостаточными, бригада Криворотова крайне возмутилась, и Шепель тут же обратился к законодателям с требованием отменить суды присяжных для подозреваемых в терроризме. А на следующий же день выдали обществу «доказательства» — 27 января было объявлено, что в ингушском городе Карабулаке при проведении «спецмероприятий» в одном из беженских поселений убит живший там чеченец Хатуев — еще один командир еще одной «дублирующей группы», которая должна была также «напасть на школу в Ингушетии». То есть «резервист» номер три?..
       И через десять дней — опять. 9 февраля Шепель извещает СМИ об аресте некоего Исрапила Хайхороева, командира четвертой «резервной группы». Как в это все можно поверить, если число «командиров» в официальных источниках давно превысило число действующих отрядов? Поверить можно лишь в одном случае: если представить, что число отрядов неуклонно растет, но тот же Шепель не забывает утверждать, что оно неуклонно сокращается…
       Так это что? Борьба с терроризмом? Или Криворотов на работе в пазлы играет? Сложит бумажки справа налево — вроде новое лицо, а сверху вниз — еще одно…
       Пазлы для людей со столь серьезными полномочиями — это совершеннейшая катастрофа для страны. В такой антитеррористической деятельности нет ни ума, ни перспективы. Лишь тупик. Дефолт Генеральной прокуратуры на Кавказе.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, обозреватель «Новой»


Комментарий

       Адвокат Юрий КОСТАНОВ:
       «Уже само обвинение в терроризме сегодня ставит обвиняемого в положение изгоя, не имеющего и не заслуживающего никаких гарантий правосудия. Характерную фразу услышал я из уст прокурора в кассационном заседании по одному из дел о террористических актах. Речь шла о том, что в этом деле оказалась подшитой копия вступившего в законную силу приговора по другому делу, по которому другие люди уже осуждены за преступление, вмененное моему подзащитному. Причем любая форма соучастия исключалась — либо те виноваты, либо эти, третьего не дано. Так вот, в ответ на мои слова о том, что нельзя, дескать, бороться с беззаконием беззаконными методами, прокурор заметила: «Тут адвокат говорил о правах человека. Но какие у осужденного могут быть права? Ведь он — террорист!».
       Одна история из моей практики: в 2003 году генеральный прокурор РФ направил в Верховный суд заявление о признании террористическими и запрете пятнадцати общественных организаций мусульманского толка. Верховный суд это оптовое заявление удовлетворил. Через некоторое время участников запрещенных организаций стали привлекать к уголовной ответственности, о самом признании их организаций террористическими эти люди узнавали, когда их вызывали в прокуратуру. Ко мне обратились с просьбой представлять интересы одного из таких осужденных. Я направил в Президиум Верховного суда одну из надзорных жалоб 30 января 2006 г. Подозрительно скоро — 17 февраля — я получил ответ, датированный 9 февраля. Из него следовало, что «определением судьи Верховного суда Российской Федерации от 17 января 2006 г. в истребовании дела было отказано. Заместитель председателя Верховного суда РФ А. И. Карпов». Судья сумел 17 января рассмотреть мою жалобу, поданную 30 января, — т. е. за две недели до того, как она в Верховный суд поступила… Ответить на жалобу за две недели до ее поступления — это высшее проявление профессионализма!»

       Редакция благодарит правозащитный центр «Мемориал» за помощь в подготовке материала. Продолжение темы — в следующих номерах.
       17.04.2006