НА ЖИЗНЬ В ЧЕЧНЕ МАЛО КТО ЖАЛУЕТСЯ

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

НА ЖИЗНЬ В ЧЕЧНЕ МАЛО КТО ЖАЛУЕТСЯ
Силовики снова мстят людям, которые написали в Страсбург

Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, автор

       Каждый месяц в Чечне преследуют тех, кто рискнул искать своих похищенных родственников, используя страсбургские процедуры: обратившись с жалобами на Российскую Федерацию в Европейский суд по правам человека. В любых других частях нашего государства также непросто живется искателям управы на РФ в Европе, но в Чечне — это вам не угрозы по телефону или письмом. Тут жалобщикам уготованы расстрелы, похищения, пытки.
       Вот и под Новый год неизвестные увезли из дома 47-летнего Мехти Мухаева — вскоре после того, как жалоба семьи Мухаевых была принята в Страсбурге для рассмотрения в приоритетном порядке.

       2005-й
       Мехти Мухаев — из горного и многострадального селения Зумсой Итум-Калинского района. Год назад он потерял своего брата Ваху и 16-летнего племянника Атаби. Тогда эта история была громкой: военные (предположительно один из отрядов спецназа ГРУ) похитили мальчика-подростка — и даже для Чечни это все-таки не ежедневное дело.
       Обстоятельства таковы: с 13 января в Итум-Калинском районе «спецподразделениями федеральных сил совместно с военными военной комендатуры Итум-Калинского района проводились спецмероприятия… Личный состав ОВД и ВОВД Итум-Калинского района на проведении спецмероприятий был задействован начиная только лишь с 17.01.05 по 23.01.05, а до этого с 13.01 сотрудников ОВД и ВОВД вообще не допускали до тех населенных пунктов, где проводили специальные мероприятия»…
       Это — официальный подход (цитата из письма № 29/65 от 22.3.2005, подписанного и.о. начальника ОВД Итум-Калинского района М.Каримовым). Для людей Зумсоя «спецмероприятия» обернулись ракетно-бомбовыми ударами 15 и 16 января, а 17-го в село с вертолетов высадился десант. Прилетевшие вели себя тут так, как в начале войны: разграбили все, что еще оставалось, пока кого-то искали. В конце же погрома погрузили в вертолеты четверых зумсойцев: Ваху и Атаби Мухаевых, отца и сына, а также Шахрана Насипова и Магомед-Эмина Ибишева.
       С тех пор их никто не видел. На один из запросов правозащитного центра «Мемориал» Главная военная прокуратура ответила: увезенные тогда на вертолетах — активисты НВФ (незаконных вооруженных формирований) и «могут находиться в составе бандформирований Д. Умарова и Т. Газиева и скрываться от преследования со стороны федеральных сил».
       Каким образом? Будучи похищенными самими же «федеральными силами»? Подвезли их, выходит, на вертолете прямо на базу полевого командира Умарова…
       Вопросы — риторические, и теперь можно лишь гадать, за что пострадали Ваха Мухаев и мальчик Атаби. Да, семья эта в 90-е активно поддерживала Дудаева — ну так многие поддерживали… Да, весной 2000-го, когда войска вошли в Зумсой, федералы убили одного из Мухаевых — Сулумбека как главу сельской администрации при Масхадове, и тогда оставшиеся в живых его братья ушли в лес, в отряд боевиков. Правда, находились там совсем недолго, вернулись в село, получив амнистию, — и с тех пор занимались только скотоводством, что и подтверждают односельчане.
       После похищения 17 января в Зумсое были еще две зимние облавы. Военные разграбили школу, осквернили мечеть, забили скот и объявили людям, что жить им тут все равно не дадут, в горной Чечне не должно остаться теплых домов, где боевики могли бы получать пищу и кров.
       Многие зумсойцы тогда ушли — в основном на равнину, по родственникам. Четыре семьи, в том числе Мухаевы — оставшиеся братья Мехти и Салях — переселились в ближний Ушкалой (селение в девяти километрах ниже). Однако даже навещать родные дома становилось все сложнее. 4 июля, прямо на дороге, «неизвестные в масках и камуфляжах, говорившие чисто по-русски», расстреляли главу сельской администрации Зумсоя Абдул-Азима Янгульбаева (наша газета писала об этой казни), человека, который беспрестанно требовал силой данных ему полномочий возвращения похищенных односельчан и чтобы дали людям Зумсоя жить в своем селе.
       После убийства Янгульбаева Зумсой опустел полностью. В августе семья Мухаевых отправила жалобу в Страсбург, и там ее зарегистрировали в приоритетном порядке. Поздней осенью в правительство РФ пошел официальный запрос об обстоятельствах событий: почему военнослужащие увезли на вертолете тех четверых и куда их дели?
       В декабре Мехти погнал скот на равнину и остановился в поселке Гикало. Туда и пришли за ним в ночь с 29-го на 30 декабря. Вытащили на двор в нижнем белье и босиком, засунули в один из уазиков и увезли с собой.
       Кто? Как повелось: неизвестные непредставившиеся в камуфляжах и масках, говорившие по-чеченски.

       2006-й
       До 18 января о судьбе Мехти было ничего не известно. Но 20 января выяснилось, что он жив и сидит в грозненском СИЗО № 1, куда к нему даже пустили адвоката «Мемориала» (именно при посредничестве этой организации в Страсбург была подана жалоба Мухаевых). Адвокату удалось записать рассказ Мехти:

       «…После задержания меня привезли в Итум-Калинский РОВД, а утром перевезли в город (Грозный. — А.П.)… потом опять посадили в машину и… я был увезен в Шатойский РОВД… Все 11 дней в Шатое меня избивали, показывали фото и спрашивали, знакомы ли мне эти люди. Я отвечал, что не знаю, так как не знал их. У меня была опухшая голова, они наставляли оружие и нажимали на курок, все внутренности у меня болели, я не мог дышать, но не давал показания, так как мне нечего было сказать.
       Через 11 дней меня перевезли в Грозный, в ОРБ-2 (оперативно-разыскное бюро Северо-Кавказского оперативного управления Главного управления МВД РФ по ЮФО. — А.П.), в течение трех суток меня пытали током, избивали, я был в нижнем белье без обуви, на голове была шапка, обмотанная скотчем, я лежал ничком вниз, руки в наручниках, ноги вытянуты назад в разные стороны. Спрашивали, знаю ли я этих людей, я отвечал, что нет. Затем меня стали бить дубинкой по голове, ребрам, по почкам, я не мог дышать, потерял сознание.
       Сокамерники рассказали мне, что без сознания я пролежал сутки…
       Затем меня привели к следователю, на его вопросы я отвечал, что не знаю… меня снова пытали, без конца повторяли, что пропаду без вести. Потом в комнату вошли русские, и те, кто пытал меня, сказали им: «Подождите еще чуть-чуть», а потом мне: «Ты должен сказать хоть что-то, они заберут тебя, и ты никогда не вернешься домой, пожалей свою старую мать, она умрет, если ты пропадешь»…
       Я подумал, мать и правда не выдержит, и сказал, что ко мне в дом врывались неизвестные с оружием, потребовали еду, поели и ушли…. По дороге к следователю опера говорили мне, чтобы я говорил ему то, что сказал им. Я это сделал, и следователь (Михаил Петухов — следователь прокуратуры ЧР, юрист 2-го класса. — А.П.) спросил, почему я меняю показания. Я ничего не ответил. 18 января меня перевели в СИЗО-1».

       В чем же вина Мехти Мухаева?
       Согласно версии, которую разрабатывает следователь Петухов, Мухаев — член НВФ (ст. 209, ч. 2, «бандитизм»). Необходимые показания на него дал некий Гамаев — будто бы Мухаев был в одной с ним вооруженной группе. Адвокат, присутствовавший на «признательном» допросе Гамаева, уверяет: тот в свою очередь был так избит, что самостоятельно на ногах не держался. Известно, что 19 января Гамаева и Мухаева вдруг свели в одну камеру СИЗО, и Гамаев все плакал и просил прощения за то, что под пытками его заставили оговорить Мехти…
       И значит, вопрос: в чем же действительная вина Мехти Мухаева?
       Надо думать в том, что семья отважилась обратиться в Страсбург. По чеченским делам официальные ответы правительства РФ Европейскому суду пишутся, согласно установившейся практике, правоохранительными органами ЧР. К концу декабря пришло время составлять бумагу по делу Вахи и Атаби Мухаевых. Вот и стали выкручиваться.
       Согласно информации, которой располагает редакция, лейтмотивом ответа в Страсбург была выбрана версия о Мухаевых как закоренелых сепаратистах, а Мехти, «осужденный за бандитизм», должен был ее подкрепить личным свежим примером. Такая версия, полагают в республиканской прокуратуре, весьма продуктивна. Никогда нелишне продемонстрировать европейцам, что обращаются к ним за помощью одни лишь боевики.

       Как уделить «особое внимание»
       Итак, на чеченском фронте без перемен. Законсервированное беззаконие как было сутью жизни в республике в прошлом году, так осталось и в нынешнем.
       Правда, есть несколько новых тенденций. В 2005-м на первое место среди чеченских силовых структур по жестокости обращения с заключенными вышли ОРБ. Тут выполняли самую грязную работу по поддержанию достойного процента «борьбы с терроризмом». Даже кадыровцы оказались на второй строчке этого «пьедестала».
       История с Мехти — доказательство, что «первенство» ОРБ сохранилось и в новом году. И никто никакого надзора этой структуре противопоставить не может — никакие УСБ, прокуратуры и даже новый энергичный прокурор республики Владимир Кузнецов, поначалу, после назначения, демонстрировавший большую активность.
       Вторая тенденция: чеченцев пытают в основном чеченцы. Не «русские», как принято говорить в Чечне. Федералы появляются лишь под занавес пыток. «Принимают работу» у чеченцев-силовиков. Свидетельства Мухаева, данные им 20 января, — из этого ряда.
       То есть чеченизация (чечено-чеченская гражданская война) так и остается главным методом «решения чеченской проблемы». Никаких сдвигов в подходах федерального центра нет.
       И еще об одном: о той Европе, к которой апеллировал Мехти Мухаев. На заявителей в Страсбург в Чечне уже смотрят как на самоубийц, которым некому прийти на помощь. Именно 20 января, когда Мехти, опухший от разрядов переменного тока, наконец увидел адвоката, Европарламент принял резолюцию «по Чечне». На сей раз «по Чечне после выборов» — дипломатично-уклончивые формулировки, не более.
       Документ самым осторожным образом говорит: «особое внимание необходимо уделять расследованию преступлений против… заявителей в Европейский суд по правам человека и членов их семей»…
       И все. Но каким образом начнут это «особое внимание» наконец «уделять»? Ни слова о главном. Совершенно очевидно, что Европарламент, если желает быть не только декларативным, должен создать в своих структурах правозащитную скорую помощь. Пусть для начала она распространяется хотя бы на тех, чьи жалобы уже приняты Евросудом. Тем, кто посмел написать «в Европу», отчаянно нужен европейский «зонтик» над головой. Иначе — пытки и смерть.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, обозреватель «Новой»
       30.01.2006