 |
 |
 |
 |
 |
 |
АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)
•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•
|
|
САМАЯ ПОПУЛЯРНАЯ В РОССИЙСКОЙ АРМИИ КОМАНДА: «СТРОЙТЕ!»
Репортаж всего лишь из
одной палаты госпиталя имени Бурденко
Субботнее
утро в 416-й палате 22-го отделения знаменитого
Военного клинического госпиталя имени Бурденко
в Москве. В 22-м лежат спинальники. В 416-й — четверо
больных. Два солдата и два офицера. Офицеры со
старыми болячками, солдаты Саша и Вася — со
свежими переломами позвоночника. Оба — жертвы
неуставных отношений, то есть из той пятой части
российской армии, где, как сообщил министр
обороны Сергей Иванов, еще встречается
дедовщина.
 Вася
Васю Цикваса
призвали из деревни Гирьи Беловского района
Курской области и попал он по-царски — в самое
ближнее Подмосковье, в Химки. В/ч 0457 — внутренние
войска МВД РФ.
Как-то Вася заболел и
попал в госпиталь Спецстроя (недалеко от его
части). И вот однажды поздним вечером, ровно пять
месяцев назад, выкинули Васю из окна четвертого
этажа госпитальные «деды», также находившиеся
там на излечении: они требовали, чтобы Вася
сбегал за водкой, а после восьми это можно
осуществить лишь через окно. Вася не хотел. Вот и
полетел. С тех пор — в Бурденко.
— Комиссуют скоро, —
мечтает Вася с улыбкой, — и поеду домой в Курскую
область, буду лежать там и отдыхать.
— Учиться надо, Вася, —
парирует Михаил Павлович Бахов. — Будешь лежать,
сопьешься.
Михаил Павлович — Сашин
папа. У Баховых Саша — единственный ребенок.
Каждую пятницу после работы Михаил Павлович
садится в поезд Саратов — Москва и едет к сыну,
проводит с ним субботу и воскресенье, подменяя
измученную маму Татьяну Ивановну, и возвращается
в понедельник на работу.
 Саша
Вся Сашина жизнь
начиная с 11 октября 2005 года — в руках врачей и его
родителей. Сашина роль теперь лишь лежать.
11 октября, работая на
строительстве дачи командира своей воинской
части полковника Олега Дроздова, Саша упал с
семиметровой высоты (в три этажа дачка
получается?), сломал 12-й позвонок, перенес две
операции (первую в Саратовском военном госпитале
— четырехчасовую, вторую — ювелирную и
рискованную — тут, в Бурденко, — восьмичасовую).
— Но ног я не чувствую, —
говорит Саша твердо. Лицо у него спокойное, но
глаза очень печальные. — Сесть могу, висеть на
руках могу. Стоять — нет.
— Он держится, конечно, —
объясняет папа, когда мы выходим из палаты, — но
ему очень трудно.
Случилось все по-нашему:
призвался, был в учебке в Нижнем Тагиле, получил
назначение в часть в Саратове. Удача считалось!
Баховы — саратовцы. Но вскоре командир части (в/ч
21354) полковник Дроздов сбил группу из новобранцев
для личных своих полковничьих хозработ. Надо
было отремонтировать квартиру полковника — Саша
ремонтировал. Началось строительство
командирской дачи на пленэре — Саша был отряжен
туда вместе с другими.
— Я дачу его с фундамента
делал. А 11 октября мы уже заканчивали. На участке
находились как раз пятеро солдат, — рассказывает
Саша. — Трое строили, двое огород копали. Да и не
ему одному копали, и его друзьям. Друзья
полковника — из офицеров тоже,
демобилизовавшихся, теперь коммерсанты,
полковник нас посылал им что-то
таскать-разгружать в их магазинчиках, на рынках.
Не армия, а бюро добрых
услуг.
— Платили вам хоть
немного?
— Кто? — искренне
изумляется Саша. Он, похоже, уверен, что, раз попал
в солдаты, значит, изволь быть рабом.
— Полковник и его друзья.
— Максимум пачку сигарет
дадут.
— Когда я узнал о
трагедии, то позвонил полковнику, — рассказывает
Михаил Павлович. — Он сразу: «Вот идиот!». То есть
Саша — идиот, что упал. У Дроздова (я с ним потом
часто разговаривал) все солдаты — уроды да
идиоты. Других слов нет. Когда Сашу уже перевезли
сюда, в Бурденко, и он только отходил от операции
— извлекали осколок позвонка, — Дроздов звонил
Саше, угрожал.
Сейчас полковник занят
тем, что профессионально уходит от погони. Он
сумел найти подходы к сердцам генералов (все того
же Приволжско-Уральского военного округа), и его
оставили на прежней должности, лишь добавив
«врио» до окончания следствия и суда.
А 19 января состоялось
заседание гарнизонного суда в Саратове по
Сашиному делу, и позиция полковника стала более
чем ясна: оказывается, что он, добрый командир,
отправил своих солдат (на строительстве дачи
работали пять человек) в увольнение, а солдаты,
тоже очень добрые и понимающие, добровольно
решили ему помочь в строительстве дачи, а не
поесть мороженого и не сходить в кино. Что важно:
трудились в свое свободное время.
Нужны ли комментарии?
Любопытно вот только, поверит ли суд в эту лабуду?
Кстати, что касается
истории Васи Цикваса, то там уже поверили в
«добровольность»… Дело против «дедов» закрыто:
прокуратура установила, что Вася сам,
добровольно, вышел в окно 4-го этажа.
— Скажите, что бы было с
Сашей сейчас, если бы у него не было здоровых и
активных родителей? — спрашиваю Михаила
Павловича.
— Что? Через две недели
после первой операции его бы выкатили на коляске
за ворота Саратовского госпиталя и сказали:
«Гуляй!». И больше ничего бы не было. Я на коленях
вымаливал перевода в госпиталь Бурденко, и
операция тут дала Саше шансы встать когда-нибудь
на ноги.
Субботнее утро всего лишь
в одной палате одного военного госпиталя нашей
страны.
Конечно, непобедимая и
легендарная наша армия. Кто спорит. В прошлом —
легендарная. Сейчас — армия-киллер. Да, вроде бы
приняли поправки к закону, запрещающие
использовать солдат на посторонних работах, и
все равно выход найден: солдаты строят дачи и
полют грядки теперь исключительно
«добровольно». И значит, никакие хорошие законы
не способны помочь тому, что полностью прогнило.
Саша и Вася своей теперь
уже неизлечимой инвалидностью заплатили за
право господам Иванову и Нургалиеву (МВД)
продолжать делать вид, что они управляют
Российской армией и милицией, которых нет.
Анна ПОЛИТКОВСКАЯ,
обозреватель «Новой»
30.01.2006
|
|
|
