ОХРАННИК ОТГИБАЛ ПАЛЬЦЫ

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

ОХРАННИК ОТГИБАЛ ПАЛЬЦЫ
Работник ФСО жаловался, что нацболы висли у него на руках

Нацболы в Никулинском суде. (Фото — PhotoXPress)

       В Никулинском суде на процессе по делу 39 нацболов продолжали тянуться выступления свидетелей стороны обвинения.

       Минувшую неделю говорили сотрудники ФСО (Федеральной службы охраны). Это те, кто должен был грудью встать на защиту вверенного им помещения, но как-то не вышло.
       Утром 29 августа выступил Алексей Подопригорчук — ладненький, с лихими запорожскими усами и осанкой казака. Именно Подопригорчук, одетый в гражданский костюм, стоял 14 декабря у двери в приемную.
       — Как же группа этих молодых людей могла определить в вас сотрудника ФСО?
       — По значку на пиджаке, — совершенно серьезно объясняет Подопригорчук суду.
       — Какого же он был размера?
       — 1,5 сантиметра. На нем — двуглавый орел со щитом, и поэтому они должны были выполнять мои законные требования остановиться.
       — Вы вправе кого-то задержать?
       — Да. У меня же значок. — Подопригорчука не так просто сбить с панталыку.
       — Что вам помешало осуществить свои обязанности?
       — Они их игнорировали.
       — А угрозу они представляли?
       — Угроза состояла в том, что они не предъявили документы, отказались пройти досмотр, висли у меня на руках, отгибали мои пальцы, зимней одеждой задевали рамку металлоискателя.
       Следующим позвали старшего лейтенанта ФСО Андрея Тихонова — худенького человека с грустными глазами.
       — Что значит — «стол лежал»? — спросил один из адвокатов, потому что до Тихонова, согласно обвинительному заключению, «стол стоял».
       — Да как хотите, так и понимайте. — Тихонова не пронять, он на защите рубежей.
       — Кто отдавал распоряжения о штурме?
       — Хватит того, что я уже сказал.
       — Ваших (ФСО) сил и средств было достаточно для отпора вбежавшим?
       — Не скажу.
       Дошла очередь и до начальника Тихонова, Подопригорчука и всех предыдущих сотрудников ФСО — полковника Александра Кузьмина. Полковник — именно тот господин, который лично принимал решение штурмовать кабинет, где сидели нацболы в администрации и «глупо требовали Путина» (цитата из свидетельских показаний).
       — А зачем надо было ломать дверь?
       — Потому что они не открывали ее.
       — С ними велись переговоры?
       — Да. Минут пять.
       — Что вы сказали?
       — Им было сделано предложение покинуть помещение. Они отказались. И я принял решение ломать.
       — Какова была цель ваших действий?
       — Не допустить проникновения их из здания.
       — Вы несколько раз сказали о противоправности поведения этой группы молодых людей в приемной администрации. В чем выразилась «противоправность»?
       — Ход приема осуществляется через проверку документов. Люди записываются на прием через металлодетектор. (Лексика первоисточника. — А.П.) Они этого не сделали.
       — Исходила ли опасность из листовок и транспарантов, которые молодые люди принесли с собой? — использует свое право на вопрос подсудимый Вяткин, типичный «ботаник» в очках.
       — Нет, — подумав, честно отвечает полковник.
       Так о чем эти часы заседаний, складывающиеся в месяцы? В чем смысл? Время уходит, а понять это не представляется возможным.
       Унылое утро 2 сентября разбавило общественно значимое событие. На процессе вдруг появился Гарри Каспаров — лидер Объединенного гражданского фронта — и в Никулинском суде тут же нашел поклонников в лице конвоиров. Начальник конвоя, как выяснилось, и вовсе шахматист-разрядник. Каспаров пообещал майору свою новую книжку с автографом и попросил разрешения сделать такой же подарок 39 подсудимым. Оказалось, нельзя.
       Сухой же остаток этих малосодержательных ремейков в Никулинском суде пока малюсенький: за лето допрошена половина свидетелей, представленных только в списке прокуратуры. Такая резина тянется не только по вине стороны обвинения, но и «благодаря» поведению защитников. Вошли в традицию процесса опоздания на заседания — на час, два… Представьте картину: три клетки, набитые подсудимыми, ОМОН, спецназ, судебные исполнители, милиция, родители подсудимых, прокуратура, свидетели, потерпевшие, мужья, жены, любимые, бабушки, товарищи по партии… Человек двести.
       И: «Адвокат Г. в дороге, ваша честь, будет». — «А где у нас адвокат С.?» — «Неизвестно, мобильный вне зоны, ваша честь...»
       А могут и просто не явиться без объяснения причин.
       Это и есть правосудие для бедных?

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ
       05.09.2005