АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)
  
Анна Степановна Политковская

  
•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

Скачать книгу «Путинская Россия»

Скачать специальный выпуск

ЖЕНЩИНЫ И ПРЕЗИДЕНТ
Мы оставили их один на один?
       
"Матери Беслана" подписывают письмо Путину. (Фото — EPA)
      
       Второго сентября нам объявят, что Путин отметился: принял в Москве «Матерей Беслана» и выразил им свои глубокие соболезнования.
       Только кому? 31 августа, когда верстался номер, делегация, отправляющаяся в Кремль, уже состояла не совсем из матерей, потерявших в Первой школе своих единственных детей и так давно желающих высказать Путину все, что они думают.
       В делегации прежде всего Теймураз Мамсуров, чьи дети были тяжело ранены в школе. Ныне начальник РСО-А.
       Другой член бесланской делегации — Майербек Туаев, глава общественной комиссии по распределению гуманитарной помощи, отец погибшей дочки-старшеклассницы.
       Еще Азамат Сабанов, сын Татаркана Сабанова, бывшего директора Первой школы, который по традиции и привычке всей своей жизни пришел на линейку 1 сентября и погиб в теракте.
       То есть статус Азамата — взрослый сын, потерявший прекрасного отца, что очень трагично, но все-таки чуть-чуть другое… Кроме того, Азамат Сабанов — он теперь тоже все больше по деньгам (заместитель Майербека Туаева), по проклятой гуманитарке, которая впилась, как наркотик, в город, а город так и живет на кладбище — в прямом смысле слова.
       Звонишь Марине Пак, а она: «Я на кладбище» — и голосов рядом много-много… Марина — очень активный член комитета, ее единственная дочь Света погибла так страшно, что еще очень долго ее тело не могли идентифицировать. Марина в первых рядах подписывала все письма комитета — во все инстанции, от которых зависит расследование обстоятельств трагедии, но именно она теперь отказалась побывать у Путина 2 сентября. «Нецелесообразно ехать за тысячу километров принимать соболезнования, — говорит Марина, стоя на кладбище. — Он нас принимает не для того, чтобы куда-то сдвинуть расследование. А чтобы появиться на нашем фоне».
       Александр Гумецов — муж Риммы Торчиновой. У них погибла 12-летняя Аза, закадычная подружка Светочки Пак, и тело Азы идентифицировали лишь по ДНК. Александр тоже не хочет говорить с президентом: «Я больше к нему не хочу». Хотя было время, именно Саша очень этого хотел, а теперь и он, и большинство в городе, несколько раз обманутом за минувший год, до такой степени во всем разуверились, что восстановление доверия к власти представляется почти невероятным исходом. Даже если весь день 2 сентября Путин просидит с людьми из Беслана и про деньги не будет ни звука, а только про честное расследование, и Путин заставит отчитываться перед матерями в своем присутствии генпрокурора, директора ФСБ, министра МВД — всех этих героев-орденоносцев, — и вдруг сам покается и поцелует наконец не пони, а руки этих матерей…
       Две-три матери, видимо, в Кремль все же приедут. Ими разбавят более политически выдержанных мужчин, приглашенных на встречу. Среди женщин — Римма Торчинова, мама Азы, жена Александра Гумецова. Римма не просто согласилась ехать — она хочет попасть на эту встречу и посмотреть Путину в глаза.
       У Риммы нет никаких иллюзий ни по какому поводу — просто таким образом, кажется, Римма понимает свой материнский долг перед памятью Азы. Она собирается в Москву исполнить свой долг: задать вопросы об оперативном штабе, штурме, гранатометах, вертолетах над крышей.
       Невозможно вообразить, как будет трудно ей это сделать 2 сентября.
       Но возможно протянуть руку. Чтобы бесланские матери чувствовали не только свою боль, удесятеренную кремлевским холодом, но и поддержку страны.
       Но что имеет общество сейчас в запасе? Только свою мобилизованную солидарность. Хватит смотреть по телевизору драму «Матери Беслана». Вот они плачут в суде во Владикавказе. Вот запираются в нем. Вот митингуют. Вот перекрывают трассу. Вот требуют прокурора Шепеля, который от принудительного вранья худеет на глазах. А мы отходим ко сну под этот сериал, убеждая себя, что «они просто сошли с ума от горя»…
       Если бы мы были Испанией — там тоже есть «Комитет матерей» (у кого дети погибли в теракте на мадридском вокзале Аточа), — мы бы выстроились 2-го в живую цепь вдоль Киевского шоссе до Кремля, по пути следования женщин к Путину. И так бы молча стояли, только чтобы женщины видели, что мы с ними.
       Еще: если бы мы были США — там тоже есть «Комитет матерей» (у кого дети погибли в башнях-близнецах), — журналистская корпорация (союзы-профсоюзы журналистов) все 1 сентября промитинговала бы, требуя прямой трансляции по всем каналам встречи матерей и президента. Чтобы вся страна знала, о чем там речь, — это принципально для страны. ЧТО требуют матери — и ЧТО президент обещает.
       А не то, ЧТО наснимает кремлевская камера для «правильного» образа Путина на Западе…
       Но мы не США и Испания. И у нас вряд ли все это случится. Мы скушаем вечернюю программу «Время» и спокойно отойдем ко сну в ночь со 2-го на 3-е. Забыв до следующей серии про «Матерей Беслана» — о том, что есть такие женщины в черных платках.
       
       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, обозреватель «Новой»
       01.09.2005

2006 © «НОВАЯ ГАЗЕТА»