8 ЛЕТ КОЛОНИИ ЗА 12 ТЫСЯЧ

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

8 ЛЕТ КОЛОНИИ ЗА 12 ТЫСЯЧ
Судья только и делает, что демонстрирует: процесс над нацболами политический и показательный

(Фото Сергея Кузнецова, "Новая газета")

       8 июля в Никулинском районном суде Москвы продолжились слушания по делу 39 нацболов, 14 декабря 2004 года зашедших в общественную приемную администрации президента РФ с антипутинскими лозунгами, после чего вот уже семь месяцев все сидят по московским тюрьмам.

       8 июля их место было в клетках. Новеньких, высоких, до потолка. Две — для юношей, одна — для девушек. И все три — битком. Нацболы сидят в них плотно, плечом к плечу, то и дело вытягивая бледные — последствие долгой тюрьмы — лица. Они пытаются углядеть знакомых среди публики и слегка кому-то родному махнуть рукой. Слегка, потому что все пресекается: конвой очень жесткий. Будто тамбовскую, или измайловскую, или еще какую-нибудь особо опасную ОПГ отправляют на пожизненное. Даже адвокатам вопреки закону поначалу конвой запретил обмениваться с подзащитными репликами. А когда адвокат Тарасов попросил у судьи разрешения обменяться документами с одним из нацболов, которого он защищает, из конвоя выделили самого крикливого и озлобленного, и он принялся демонстративно перетряхивать все бумажки — что-то искать.
       Зал в шоке. «Просто питомник», — обмениваемся мы фразами с Львом Пономаревым (движение «За права человека»). Он здесь, чтобы приобщить к делу ходатайство своей правозащитной организации об изменении меры пресечения на подписку о невыезде для одной из нацболок, страдающей почечной недостаточностью.
       Рядом с Пономаревым — Иван Мельников, депутат Госдумы, видный функционер КПРФ и член ПАСЕ (Парламентской ассамблеи Совета Европы). Член ПАСЕ сражен увиденным: с какими прибамбасами теперь судят политических, из Думы такого не представить. Там власть выглядит скорее сдельно-аккордной, здесь — совершенно беспощадной. Депутат Мельников, кроме того, преподает в МГУ, а среди нацболов — большинство студенты (есть из Московского университета), и Мельников пришел в суд, чтобы стать им общественным защитником.
       Естественно, судья не разрешает никаких общественных защитников — ходатайство о Мельникове отклоняется. Как и все другие. Сколько адвокаты ни бьются, сколько ни просят судью обитатели клеток — все впустую. Стоит лишь представителям потерпевших и государственным обвинителям молвить: «Возражаем» — судья вторит: «Ходатайство отклоняется».
       Судья Алексей Шиханов — из Тверского районного суда Москвы. Но заседания проходят в здании Никулинского потому, что тут есть много клеток и большой зал, способный их вместить. Шиханов молод, возможно, до тридцати. Говорит невнятно, как теперь большинство российских судей: сам себе и сам для себя. Судьи у нас не для того, чтобы заботиться, слышат его кандидаты в преступники или нет. Пробубнил, видимость правосудия соблюдена — и дальше поехал.
       Наконец, родители просят передать детям в клетки воду — попить: день жаркий, в зале душно, конвой и сам все чаще прикладывается к бутылкам с минеральной. Но и это запрещено. Будто судья уже прописал им пытку жаждой. Матери возмущаются: «Зачем их травите? У них на глазах пьете? Им тоже передайте». Конвой оскаливается: «А если передадите отравленную?».
       Вот это логика… Матери специально пришли в суд, чтобы отравить собственных детей?
       Помимо клеток и публики, всю среднюю часть зала занимают столы, расставленные перпендикулярно к судье в несколько рядов. Как в школе. Это сидят адвокаты — человек двадцать, наверное. Только самый угловой и дальний стол отдан представителям потерпевших. Потерпевшие на этом процессе — исключительно юридические лица. Мордобоя со стороны нацболов не было, как ни старалась его придумать Мосгорпрокуратура (следственная бригада под руководством Евгения Алимова из «бандитского» отдела).
       Первое пострадавшее юрлицо — Федеральная служба охраны (ФСО). Согласно обвинительному заключению, нацболы вывели из строя металлоискатель, принадлежавший ей, стоимостью 320 тысяч рублей.
       — И больше никаких претензий? — спрашиваю представителя ФСО по имени Денис (фамилию назвать отказывается).
       — Нет.
       Второе «лицо» официально именуется Производственно-техническим объединением Федерального государственного учреждения Управления делами президента РФ, то есть ЖЭК при кремлевской администрации. ПТОФГУ выставило 16 тысяч — за дверной косяк, 10 тысяч — за стол, 10 500 — за семь стульев. (Хоть и сломан всего один, но все ЖЭКи под шумок шаманят.) Еще 3 тысячи — за сейф, 10 тысяч — за книжный шкаф, 600 рублей — за рваную ковровую дорожку.
       Итого — 472 700 рублей. Если их раскидать на 39 подсудимых, то получится, что прокуратура запрашивает каждому до восьми лет тюрьмы за чуть больше чем 12 тысяч с носа. Наших рублей. Естественно, это несерьзно. А что же тогда серьезно?
       Лозунги «Путин, уйди сам!» и прочие в том же ключе, что выкрикивали нацболы в общественной приемной Путина. То есть в том самом месте, где каждый гражданин имеет право выразить свое отношение к политике действующего президента.
       Нацболы выразили — и вот по клеткам. Как щенята в питомнике. Серьезно так смотрят оттуда на нас, что пробирает. Пробирает прежде всего потому, что борьба с идеями тюремными методами лишь эти идеи усугубляет. Таков человек.
       Один из нацболов — пацаненок — весь покусан клопами, в язвочках. Второй чешется — тюремная чесотка одолела… Их социальная опасность — в их точке зрения на жизнь в стране. И стоит ли их травить за это такими вот университетами вместо Московского государственного?
       Наступает момент, когда девочки просятся в туалет. Их сковывают и ведут — почему-то это доверено мужчинам-конвойным. Девушки идут и весело улыбаются, жадно перехватывая взгляды мам и своих юных мужей. Но эти улыбки не помогают публике отвлечься от демонстрации силы — цепи-то гремят. Как каторжные.
       Представителей ФСО и ПТОФГУ, сейфодержателя и шкафоуправляющего — трое. Молодой человек Денис и две леди. Они агрессивны. Не представляются. Настаивают, чтобы в зал не пускали с фото— и телекамерами: растиражированными быть не желают. Действительно, как-то неудобно защищать интересы металлоискателя.
       — Я испытываю чувство стыда на таком суде, — говорит немолодой адвокат Алексей Завгородний (представляет интересы студента из Нижнего Новгорода Юрия Староверова).
       Но судья ничего этого не замечает — у него чувствуются план и заданность. Похоже, заранее знает, на чьей стороне имеет право быть.
       Во-первых, на стороне ФСО и ПТОФГУ, а их представители не скрывают, что имеют задание доверителей засадить нацболов.
       Во-вторых, гособвинителей. Последних тут двое — относительно молодые госпожа Гудим и господин Смирнов. Из кожи вон лезут, топя нацболов. У госпожи Гудим получается — у нее неплохой опыт, недавно она прославилась участием в другом громком деле: по обвинению Юрия Самодурова, директора Музея и Общественного центра Андрея Сахарова в Москве, и еще двух человек в экстремизме, проявленном при организации ими художественной выставки «Осторожно, религия!». Группу Самодурова осудили (условно) — фактически за недостаточное почтение к РПЦ, нашему государственному православию.
       И вот госпожа Гудим опять занята политикой.
       Одно важное наблюдение от второго дня заседаний (первое было 30 июня) по «14 декабря»: на Ходорковского с Лебедевым ходили друг за другом почти все демократы и либералы, нынешние и бывшие. На нацболах никого из них нет. Ни пикетов, ни демонстраций. И это очень странно. Процесс-то — и теперь это уж точно очевидно — такой же показательный, как и юкосовский. Только показательный для других возрастных и имущественных категорий. Там демонстративно судили богатых, тут — бедную, преимущественно студенческую молодежь. Но послание власти то же: смотрите, что с вами будет, если против задерете хвост. Тюрьма, клопы, чесотка, общак, урки.

       P.S. Следующее заседание по делу «14 декабря» в Никулинском суде Москвы — 11 июля в 11 утра.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, обозреватель «Новой»
       11.07.2005