ПРИСЯЖНЫХ ВПРЯГАЮТ В РАССТРЕЛЬНЫЕ ТРОЙКИ

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

ПРИСЯЖНЫХ ВПРЯГАЮТ В РАССТРЕЛЬНЫЕ ТРОЙКИ
Суд присяжных оправдал офицеров ГРУ, расстрелявших шестерых жителей Чечни. А Верховный суд России осудил боевика, добровольно сдавшегося властям

(Фото — EPA)

       В Ростове-на-Дону коллегия присяжных во второй раз подтвердила, что группа офицеров ГРУ под командой Ульмана хоть и сожгла шестерых мирных жителей в Чечне, но не виновата. А в Москве, в Верховном суде России, без единого доказанного эпизода обвинения был подтвержден приговор «участнику банды «джамаат» Зауру Мусиханову — девять лет строгого режима без права на амнистию.

       Безвинные киллеры
       Казнить чеченцев можно, но по приказу — таким вышло главное послание гласа народа ростовского (коллегии присяжных) народу чеченскому.
       Напомним суть дела Ульмана. 11 января 2002 года на окраине селения Дай в Шатойском районе Чечни были казнены (расстреляны, а потом сожжены) шесть человек, которые ехали на рейсовом уазике из райцентра домой. Киллерами стали бойцы одного из подразделений ГРУ Генштаба. Судебные заседания по этому делу проходили в Ростове-на-Дону в военном суде Северо-Кавказского округа. Двумя порциями. Оба раза подсудимые рассказывали присяжным, что получили устный приказ на уничтожение от вышестоящего начальника — полковника Плотникова — и присяжные оба раза признавали их хоть и убийцами, но убийцами невиновными. И не обращали никакого внимания на полковника. Его к ответственности также не привлекли с иезуитской отмазкой: «Приказ-то устный».
       Прежде всего об использованной на сей раз юридической процедуре: суде присяжных. Можно ли этим омерзительным решением представителей ростовского народа начать забивать гвозди в крышку гроба института присяжных в России? Является ли история с оправданием киллеров доказательством «против» в той известной общественной дискуссии, что мы, мол, еще не готовы иметь суды присяжных?
       Без сомнения, нет. Суды присяжных должны быть привиты и на нашей почве — для расширения процессуальных возможностей подсудимых. При наличии, естественно, очень хорошей защиты у жертв. И вот с последним на деле Ульмана была очень большая проблема — адвокаты пострадавших чеченских семей были крайне слабыми, предпочитали рта особенно не раскрывать. На серьезных же адвокатов-борцов денег у сельских семей не хватило.
       На следующий день после оглашения вердикта присяжных в Ростове, 20 мая, в Грозном — митинг под лозунгами: «Ульман — фашист» и «Путин, спаси нас от беззакония».
       Но где вы были раньше? Когда семьям казненных требовались тысячи рублей — стало ясно, выиграть дело можно только усилиями блестяще выстроенной защиты?
       В который раз за последние годы повторился позор: чеченцы не поддержали усилий других чеченцев по защите своих прав в суде. Ни чеченские бизнесмены. Ни богатые местные чиновники. Никакой тебе Алу Дадашевич и Рамзан Ахматович.
       Разве народ в Грозном сплоченно митинговал у резиденции Алу Дадашевича, чтобы он нашел возможность оплатить работу хороших и, значит, дорогих адвокатов? Требовал поделиться у Рамзана Ахматовича?
       Нет. Такого содержания плакатов ни на одном митинге ни ранее, ни теперь заметно не было. И чуда не произошло. Две коллегии людей из народа ростовского продемонстрировали то, о чем и так все знали: в Ростове не считают чеченцев за людей, равных себе. Вот и вся подоплека этого решения. Дело Ульмана — лишь документальное доказательство существования сильного регионального фашизма: бытового, народного. Демонстрация расслоения общества на «высшую» и «низшую» расы. Было много разговоров: присяжные, мол, подкуплены. Но это неправда. Требуется осознать: это — убеждения присяжных. Они дважды, разными составами, подтвердили резиновый подход к правам по национальному признаку. У ростовчан — одни права человека, у чеченцев — другие: права для чеченцев, не для людей.
       Разве мы все этого не знали до вердикта по Ульману? Конечно, знали. Но надеялись, что не так глубоко зашло. Успокаивало, что Буданов же получил-таки обвинительный приговор и сидит. Но в том-то и трагедия, что бытовой фашизм даже за эти годы — от дела Буданова до дела Ульмана — лишь еще более укоренился. И это прямые последствия той бесконечной так называемой антитеррористической операции на Северном Кавказе, которой сейчас уже почти шесть лет. Она началась будто бы против «сепаратистов». Но ее идеология, методы и приемы, спущенные из Кремля, как раз и стали насаждением настоящего сепаратизма. Ведь что остается чеченцам? Ничего, как держаться подальше, жить, окукливаясь в своей среде, подчеркнуто моноэтническим обществом.
       Кто в этом виноват? Кто взвинтил фашизм в России до таких степеней? На митинге в Грозном 20 мая был лозунг: «Путин, спаси нас от беззакония». Ну как он может спасти от него, если сам его и насаждает? Неужели митинговавшие никогда не задумывались о том, что ГРУ, офицером которого является Ульман, находится в прямом подчинении президента? Служит под его непосредственным идеологическим руководством? Что это и есть фашизм, нашедший понимание в широких ростовских массах? И в некоторых чеченских — Алу Дадашевич с Рамзаном Ахматовичем, не поперхнувшись, пожмут руку и Буданову, и Ульману и приложатся к путинской…

       Чуть замазанные
       Другое судебное послание, поступившее на минувшей неделе обществу в связи с Чечней, еще абсурднее, чем ульмановское. Оно таково: не слагайте оружия, за прекращение сопротивления заплатите дорого. Это послание поступило от судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ под председательством судьи З. Галиуллина, утвердившей сфабрикованный приговор по делу «участника «джамаата» Заура Мусиханова, 24 лет, чеченца из райцентра Урус-Мартан. «Участник «джамаата»», как вы знаете, любимый термин генерала Шабалкина (главный силовой пиарщик в зоне проведения «контртеррористической операции» — Ред.), перекочевавший в судебные документы.
       Дело Мусиханова — типичное, стандартное в Чечне. И многие там ждали: какой стереотип приговора возобладает?
       Заур Мусиханов пошел воевать 7 августа 2002 года, купив на свои деньги автомат. «В горах» пробыл десять дней. 17 августа передумал, вернулся, зарыл свой автомат в огороде бабушки и явился в милицию с повинной, показав, где спрятал оружие. Были спокойны и он, и семья: за десять дней, пока был «на той стороне», состава преступления не нажил (возможно, просто не успел). Но в милиции его слопали — навесили все, что к тому моменту было нерасследованными «висяками». Это типично для райотделов и райпрокуратур в Чечне. Там обожают именно «чуть замазанных», можно вешать все безболезненно: никто слова в защиту не скажет, неприятностей по службе не наживешь, одни лишь поощрения за раскрытые преступления.
       Мусиханов был осужден в сентябре 2004 года Верховным судом Чечни к девяти годам строгого режима. По 209-й, ч. 2 — нападение в составе банды (в деле нет ни одного доказательства существования банды). И по 222-й — это универсальный довесок ко всем «чеченским» делам — «оружие», приобретение, хранение... Главный эпизод обвинения — преступления в составе «джамаата», совершенные в ночь с 3 на 4 июня. То есть вступил в «джамаат», что и подтверждается приговором, 7 августа, находился там до 17-го, а преступление совершил «в его составе» в июне…
       Я никого не оправдываю и не обвиняю, я лишь не возьму в толк: как такое может быть? Приговор судьи ВС Чечни Р. Солтамурадова сочинен про то, где подсудимого не было?..
       Мусиханов подал кассацию. И получил удивительный вердикт от Верховного суда России. Там не просто подтвердили приговор Солтамурадова, но и добавили новый эпизод, который ВС Чечни не вменял Мусиханову.
       Это звучит неправдоподобно — на расширение состава обвинения у кассационной инстанции нет права. Но тем не менее Мусиханов оказался еще и виновен в «убийстве сотрудников милиции и мирных граждан в селе Мартан-Чу в ночь с 15 на 16 августа 2002 г.», то есть за сутки до явки его с повинной. Откуда в Москве знать, что убийств «мирных граждан» в Мартан-Чу в ту ночь не было? Тогда там погибли четыре милиционера, убийцы не установлены по сей день…
       Любопытно, что в одной части определения так и написано: совершили убийства «неустановленные члены банды». Но ниже утверждается, что хоть они и «не установлены», но виноват… Мусиханов. Можно поздравить председательствовавшего Галиуллина с высшими достижениями в искусстве сочинять приговоры. А не постановлять их.
       На этой неделе один из адвокатов Ходорковского, говоря о приговоре по делу «ЮКОСа», зачитываемом в Мещанском суде Москвы, сказал, что таких креативных приговоров он не слышал со времен СССР. Это потому, что адвокат не работал по чеченским делам. Там таких приговоров — даже не каждый второй. Там исключениями являются те, что основаны на реальных фактах. Подавляющее большинство другие: нужно «этого» осудить — берем и навешиваем.
       Конечно, для Верховного суда России навешивание новых эпизодов — беспрецедентная история, это же не лавочка какая-нибудь вроде урус-мартановской милиции. Зачем же судья Галиуллин пошел на подобное?
       Видимо, от безрыбья. В деле Мусиханова не было эпизодов для девяти-то лет строгого режима — опытнейший судья не мог не видеть натяжек на 209-ю статью. Так и появился искус подкрепления позиции. Не оправдывать же «участника банды «джамаат» за отсутствием состава… Правящая идеология таких вольностей сейчас не позволяет. Чуть замазанных надо замазывать полностью.
       Ну кто пойдет с повинной после этого?.. Но тогда чего же мы от них хотим? Чтобы они не сдавались никогда? Шли до конца? А что есть конец? Вот почему приговор Мусиханову принципиален — его ждали. И для некоторых, подобных Мусиханову, молодых парней он означает: вопрос закрыт, «мы пойдем другим путем».
       Судебные решения, вынесенные на минувшей неделе по делам Ульмана и Мусиханова, — демонстрация сути продолжающейся кремлевской политики на Северном Кавказе: на чеченцев распространяются законы лишь в виде исключения. Их по-прежнему держат вне правового поля страны. Если его еще можно назвать таковым.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, обозреватель «Новой»
       23.05.2005