ПАРТИЗАНСКАЯ ВОЙНА ПРОТИВ СВОИХ

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

ПАРТИЗАНСКАЯ ВОЙНА ПРОТИВ СВОИХ
История о том, как подполковник Садовский превратил капитана Шумакова в инвалида

(Фото Артема Геодакяна)

       …В редакцию входит совсем еще молодой парень. Ему 26 лет. Можно было бы сказать, что выправка у него офицерская — в плечах. Да вот с ногами плохо. Капитан Сергей Шумаков подпирает себя высоким, почти до плеча, инвалидным костылем — ему требуется максимальная помощь при ходьбе.
       — Теперь, конечно, уже получше, — говорит капитан. — Недавно смог отказаться от второго костыля.
       Биография у него недлинная: школа, военное училище в Кемерове, чуть службы в Хабаровске, потом — все Чечня да Чечня. Он, офицер войск связи, отбарабанил там полтора года. И теперь еще полтора — по госпиталям, спинальным и психоневрологическим отделениям вследствие тяжелого ранения. Однако ранен Шумаков был не «в борьбе с международным терроризмом» — в него стрелял вышестоящий офицер. Спьяну.
       Было это 23 февраля 2003 года. Ясное дело — День защитника Отечества, которого боится вся Чечня. Потому что «защитники» в этот день обычно напиваются, и их тянет на подвиги. 23 февраля 2003 года не стало счастливым исключением. По крайней мере в районной военной комендатуре селения Ведено — в горах, под боком у отрядов боевиков, в зоне постоянных боевых операций. За полтора месяца до этого «праздника» тогда еще старший лейтенант Шумаков получил назначение в Ведено из Ханкалы, с главной военной базы, в в/ч 87089 (комендатура), в ее узел связи начальником радиоотделения. Места там вокруг глухие, басаевские. И офицеры пьют безбожно — и до Шумакова, и после него — спасаются от страха. Начальство к тому же далеко — минимум в Ханкале: в Ведено генералов не затянешь — им тоже страшно. В целом на «расслабление» в зоне «антитеррористической операции» армейское руководство смотрит сквозь пальцы как на главное психотерапевтическое средство — само руководство тоже употребляет.
       Дмитрий Аркадьевич Садовский, подполковник, служил в Ведено заместителем военного коменданта по оперативной работе, то есть организатором боевых операций. Что не мешало ему пить. 23 февраля 2003 года все заместители веденского военкома (тогда полковника Третьяка) стали подтягиваться к «коллективному употреблению спиртных напитков», как это значится в материалах уголовного дела. Прямо с утра, с 9.00. Естественно, к вечеру они успели многое… И поспать, и напиться еще, и снова лечь.
       Не спал только подполковник Садовский, потому что в тот день он был дежурным по комендатуре. Естественно, ближе к семи вечера Дмитрий Аркадьевич уже не мог сдерживать своих эмоций защитника и принялся «проверять работу узла связи», размахивая табельным пистолетом Макарова (№ ЛУ 5139), дослав патрон в патронник, как принято называть у военных то критическое боевое состояние, когда стрельба может начаться в любую следующую секунду.
       Конечно, пьяного зама военкома стали уговаривать окружающие — лечь поспать. Инженер-связист капитан Гарнаев даже отобрал у Садовского «макаров», но конфискованное оружие почему-то не сдал оперативному дежурному по комендатуре, как положено в таких случаях, а просто сунул пистолет любимой женщине подполковника контрактнице Даниловой, чтобы та отдала его возлюбленному утром, когда тот протрезвеет.
       Но подполковник был крепок и продолжал бредить наведением порядка. Поздно вечером он-таки завладел своей табельной «игрушкой», ворвался в жилой кубрик узла связи, где на кровати, уже засыпая, лежал старший лейтенант Шумаков, и в упор, с расстояния в пятьдесят сантиметров, в лежачего, разрядил свой «макаров». При свидетелях.
       Пуля вошла Сергею в позвоночник. В шоковом состоянии его эвакуировали в Шалинский военный госпиталь (106-й отдельный медбатальон), а потом в Москву, в главный военный клинический госпиталь МО имени Бурденко, где ему было сделано несколько спинальных операций. И с двигательными функциями нижних конечностей возникли большие проблемы…
       Что стало с Садовским, Шумаков не знал. Да и не интересовался, естественно, в первые недели — не до того. Но следователя ждал. Однако в конце марта 2003 года, когда Сергей был еще совсем слаб, в госпитале его навестил… Садовский. Оказалось, подполковника не только не взяли под стражу за попытку убийства при отягчающих, «пьяных», обстоятельствах, но и повысили — направив в Академию сухопутных войск в Москву. Чтобы рос? И дорос до главных штабов?
       — Садовский вел себя нагло, — рассказывает Сергей. — Я лежу пластом. А он мне грозит: «Будешь жаловаться — дострелю».

       С тех пор прошло полтора года. Следователь так ни разу и не появился. Фамилию его капитан узнает лишь много позже и совершенно случайно: по адресу квартиры друзей его родителей (!), что в городе Мариинске Кемеровской области, вдруг однажды по почте придет пакет из Батайского (?) гарнизонного военного суда (Ростовская область, здание суда — в самом Ростове-на-Дону). И окажется, что там, в обстановке полной секретности от жертвы преступления, 4 августа 2003 года состоялось заседание, освободившее подполковника от наказания. Суд происходил на основании материалов, предоставленных следователем Шалинской военной прокуратуры (в/ч 20116) старшим лейтенантом юстиции Чернаковым (только так выяснилась хотя бы фамилия человека, который вел дело о покушении на Шумакова и квалифицировал его, чудом не закончившееся гибелью, как «неосторожное обращение с оружием»)…
       В результате из пьяницы, едва не ставшего убийцей, получился этакий шалунишка, подведенный под амнистию, потому что «не хотел». Ну не хотел стрелять — так получилось. И все это невзирая даже на то, что у подполковника Садовского в биографии подобное — рецидив: в Чечню он попал в наказание, за «случайное ранение» солдата-срочника…
       Под судебным решением стояла подпись заместителя председателя Батайского гарнизонного военного суда подполковника юстиции Э. Коробенко. В тексте ни слова о том, что Шумаков получил тяжкое увечье. Зато сногсшибательная фраза: «Садовский Д.А. против прекращения дела (уголовного преследования) не возражает». А Шумаков С.В.?
       Жертву спросить «забыли». Более того, решение, добравшись до Сергея в госпиталь, уже вступило в законную силу. Таким образом, офицер был лишен не только права на адвоката и на хоть какое-то участие в судебном разбирательстве, но даже и на кассацию — законные сроки обжалования миновали. Пьяный скандал со стрельбой оказался полностью замятым.

       Но как быть с ногами капитана, превращенного в инвалида? Этого ведь не убрать росчерком судейско-прокурорского пера? Не стереть из компьютера?..
       Несчастья в жизни, безусловно, случаются. И если приличные люди виноваты, они платят за все, даже если сумели договориться с судом и не отяготить биографию тюремным сроком.
       — Помог ли Садовский хоть копейкой? По-людски. Когда протрезвел?
       — Нет, конечно. Говорю же: угрожал.
       Тем не менее деньги очень требовались. Когда Шумаков окреп после операций, в госпитале ему сказали, что перспективы не лучшие: надо ждать неизвестно сколько, и, быть может, двигательная активность частично восстановится. Но когда тебе двадцать шесть, ты хочешь куда большей определенности, и капитан стал биться в закрытые двери: быть может, операция? Или еще что-то?.. В столичных военных госпиталях ответили: нет. Друзья помогли списаться с иностранными нейрохирургами — специалисты Франкфуртской клиники подтвердили, что шансы у него есть и они знают, как вернуть ему живые ноги: операцией и реабилитацией за 29 тысяч евро.
       Надо сказать, что в Министерстве обороны на эти случаи есть хорошие внутриведомственные инструкции: если раненному в Чечне военнослужащему не могут помочь российские врачи, но берутся зарубежные, МО должно оплатить эти расходы. Однако, заглянув в решение Батайского суда («по неосторожности», а не «в борьбе с международным терроризмом»), ведомство отказало Шумакову в средствах на спасение от инвалидности.
       Пока круг замкнулся. Офицер не знает, что делать. Во всех отношениях. До сих пор, например, числится за Веденской комендатурой, и зарплату ему привозили, правда, однажды и очень-очень давно… Друг пока приютил в своей квартире под Москвой… Но где жить дальше? Кем быть? Какие стены прошибать?
       Конечно, есть путь любви — и путь ненависти. С философской точки зрения все понятно: подполковник Садовский выбрал вторую дорогу и когда-нибудь на ней споткнется. С бытовой, ежедневной — требуется большое терпение. Осколок торчит в позвоночнике, стопы бесчувственны, надо завтракать, обедать, ужинать, родители в Кемеровской области, бедны… Как капитану найти опору в такой жизни?

       Остается напомнить катастрофическую статистику «антитеррористической операции»: большую часть всех военных потерь в Чечне армия несет от «своих» — не в бою, не при подрывах, а по причине саморазложения, в основе которого — пьянство. Именно здесь настоящая партизанская война самих с собой. Таких капитанов, лейтенантов, рядовых, как Шумаков, — дивизия уже. Потому что вооруженный офицер с бутылкой — по-прежнему визитная карточка нашей «антитеррористической операции». И при этом армия продолжает дурную традицию одного из самых криминальных и закрытых образований в государстве, автономность которого поддерживается государством посредством таких же закрытых военных прокуратур и военных судов. Веденская комендатура в этом смысле — лишь маленький анклав в зоне полной военно-криминальной анархии. А Шумаков — просто случайная жертва, его участь мог разделить любой попавшийся под руку пьяного подполковника 23 февраля.
       Цинизм опрощения и разврат опустошения — и беспокоит только, как скандал замять. Чтобы журналисты не узнали и чтобы жертва не оказалась чьим-то сыном, зятем, братом.
       Единственный, кто мог бы повернуть все тогда по-другому, прояви он принципиальность, — это веденский военком Третьяк. Но если бы дело получило должную огласку, то первого же Третьяка взгрели за коллективную попойку старших офицеров и ее последствия. А зачем это нужно, когда Третьяк ждал генерала? В итоге — круговая порука бесконечной войны. Чем больше войны, тем сильнее разврат и крепче порука. И никому, кроме жертв, ставших безногими и безрукими, семей погибших, ничего вскрывать не хочется. Слишком многие уже повязаны совместно совершенными преступлениями.
       Но все-таки вопрос остается: что теперь делать 26-летнему капитану-инвалиду? Система предлагает ему только одно: смириться. Положить свою судьбу к чужим сапогам — и забыть. Согласны?
       ...«Напившись, потянуло пострелять…» — эту мерзейшую фразу, без всякой натяжки, можно сделать девизом почти всех наших армейских подразделений, шестой год участвующих в так называемой антитеррористической операции. А уж к праздникам — 23 февраля, 8 Марта, Новому году — принято в Чечне готовиться самым серьезным образом: наступают дни неконтролируемой беспорядочной стрельбы, и уж действительно: «кто не спрятался — я не виноват», как любил говаривать все в тех же «антитеррористических» горах один полупьяный офицер, открывая стрельбу «Градом» куда вздумается...

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, обозреватель «Новой»
       28.10.2004