 |
 |
 |
 |
 |
 |
АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)
•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•
|
|
ДВА ГОДА НАЗАД, 23 ОКТЯБРЯ, ЗАХВАТИЛИ ТЕРРОРИСТЫ «НОРД-ОСТ»
Спящее большинство и
«герои», ушедшие по собственному желанию
В те дни в
2002-м лил дождь, еще намекая нам на надежды. Сейчас,
два года спустя, — устойчивые заморозки на
государственной почве.
Потеплению было взяться
неоткуда — два года власть вела себя совершенно
распущенно. Следствие по «Норд-Осту» выродилось
в политически целесообразную акцию по отмазке
виноватых — и, естественно, заглохло. Все жертвы
театральной трагедии, уверяет официоз,
скончались по причине собственных
многочисленных болезней на фоне обезвоживания и
стресса и чуть-чуть вследствие применения
«неидентифицированного химического вещества».
Но почему за два года оказалось невозможным
идентифицировать ЭТО самое
«неидентифицированное»? На сей счет ни звука. «Не
представляется возможным» — и все, и точка.
Далее — из этого
исходящая — главная причина наступления жесткой
политической зимы. Кто бился о крепкие
пиаровские решетки официального следствия по
«Норд-Осту»? Лишь родные и близкие погибших.
Только они и стремились узнать правду о смерти
своих дорогих и любимых детей, жен, братьев,
мужей. Подавляющее большинство в стране на этот
счет безмолвствовало — внимая мнению властей:
мол, «эти» делают деньги на крови своих родных,
жертвы корыстны и меркантильны…
Это было чудовищно: родные
погибших впадали в тяжелейшие депрессии,
превращались в изгоев общества, умирали… Но эти
слезы страна не видела в упор.
Еще один диагноз
двухлетия после «Норд-Оста» — не нашлось
героев-следователей в той бригаде, которая
расследовала трагедию захвата театра и
умерщвления заложников. Героев, готовых кинуться
на амбразуру ради истины, — ни одного. Героями в
той корпоративной среде стали считаться те, кто
«сам ушел» из следственной группы, не
справившись с политическим давлением, — и, по
правде сказать, «ушедших по собственному
желанию» оказалось большинство.
Но ведь ни один не открыл
рта.
Принятие большинством
тезиса власти о меркантильности норд-остовских
жертв — это был приговор большинства самим себе.
Если бы государственная машина оказалась перед
необходимостью платить по многомиллионным искам
жертв за последовавший для них моральный вред —
эта госмашина из себя бы вылезла, будьте уверены,
но следующего теракта не допустила, что также
было в ее руках. В этом тоже будьте уверены.
История, мы знаем, не
ведает сослагательного наклонения, и поэтому мы
там, где сейчас, — после Беслана. «Норд-Ост»
привел прямиком к нему. Два года от «Норд-Оста» до
Беслана протекли в том, что большинство
продолжало спокойно дрыхнуть по домам и плясать
на дискотеках.
Их не волновали правда о
«Норд-Осте» и муки жертв. И это был
принципиальный момент — власть уразумела, что
опять удачно справилась с задачей прогибания
собственного народа. На этой волне и пришел
Беслан.
Первым, еще утром 1
сентября, позвонил Дима Миловидов, папа вечно
четырнадцатилетней девочки Нины, решившей
посмотреть «первый русский» мюзикл 23 октября 2003
года и больше домой не вернувшейся. «Аня, надо
доставать кислородные маски и передавать их
ТУДА. Вы согласны?» — сказал Дима от имени
родителей погибших детей в «Норд-Осте», которые
знали, что надо, лучше всех остальных в стране —
на фоне нежелания знать всех остальных.
Результат налицо: самый
ходовой товар массового спроса в России в
октябре — поминальные свечи. А ее визитная
карточка — траур. Сороковины по Беслану. Два года
по нордостовцам. Посередке — 24 октября, два
месяца, как в небе были взорваны два самолета.
Кроме того, пятилетие бомбежки ракетами
грозненского рынка.
Прошу простить за
тавтологию «антитеррористический террор». Но
тавтология эта и есть суть нашей жизни: мы просто
палим себя в пекле «террористического» и
«антитеррористического» «коктейля Молотова»,
когда одно качество лишь перетекает в другое, и
террор и антитеррор — камушки одного
калейдоскопа, между жерновами которого — мы.
А раз мы, то нам и
расхлебывать. Естественно, я не хочу революций —
я не могу их пожелать ни своей стране, ни себе.
Хорошо у нас революции не заканчиваются. Но также
невозможно согласиться, чтобы политическая зима
опять задержалась в России на несколько
десятилетий. Очень хочется еще пожить. Очень
хочется, чтобы свободными были дети. И свободными
родились внуки.
Поэтому очень хочется
скорой оттепели. Но повысить градус от минуса до
плюса можем только мы. Больше никто. Ждать
оттепели из Кремля, как это случилось при
Горбачеве, теперь глупо и нереально. Что надо
требовать? Два года спустя после «Норд-Оста»,
приведшего к Беслану? Роспуска Государственной
Думы, простите теперь уже за историческую
тавтологию. Действительно свободных выборов в
парламент. Формирования его вне кремлевского
влияния. Остановки проклятой войны на Северном
Кавказе, приводящей к террору, чего можно
добиться лишь героическим усилием воли всех, кто
хочет ее остановить. Воли большинства.
В противном случае —
никаких перемен. Кстати, Запад нам не поможет —
он вяло реагирует на «антитеррористические
рецепты Путина». Им хорошо — водка, икра, газ,
нефть, медведи, люди особой породы… Русский
экзотический рынок на уже привычном месте.
Больше Европе и миру ничего и не нужно на нашей
одной седьмой части суши.
Анна ПОЛИТКОВСКАЯ
21.10.2004
|
|
|
