СОЧУВСТВИЕ КАК ГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

СОЧУВСТВИЕ КАК ГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ
Первый уголовный процесс в России против комитетов солдатских матерей

Людмила Ярилина. (Фото — П. Герасев)

       7 октября в Ленинском районном суде Владимира начнется судебный процесс по существу беспрецедентного уголовного дела: попытки военной прокуратуры Владимирского гарнизона упрятать в тюрьму за «пособничество в уклонении от воинской службы» Людмилу Ярилину, председателя регионального отделения Комитета солдатских матерей. Состав преступления — профессиональная деятельность Людмилы Александровны, то есть совет и помощь солдатам.

       Ни для кого не секрет, что российские военные — как военкомы на местах, так и министры обороны, какие бы современные и гражданские они ни были, — вот уже второе десятилетие подряд ненавидят комитеты солдатских матерей, выставляя их, а не себя, главными виновниками хронического недобора в армию. В этой ненависти бывали разные периоды: относительно мирного сосуществования, когда военным функционерам правозащитники были даже выгодны — они влияли на парламент, помогали увеличивать военный бюджет и принимать законы, защищающие социальные права солдат и офицеров. Однако большая часть совместной жизни милитаристской бюрократии и солдатской правозащиты прошла в непримиримом противостоянии.
       И вот уголовка — три с половиной тома материалов против «солдатской матери» за «пособничество в уклонении». Людмиле Ярилиной из Владимира грозит от трех до семи. Ей вменены ст. 339 ч. 2 — «через 33-ю», как принято говорить у юристов. (339-я УК — это «уклонение от исполнения обязанностей военной службы», а 33-я — любое «пособничество».) Сейчас у Людмилы Александровны — подписка о невыезде, полная измотанность нервной системы вследствие допросов, обысков и немотивированных задержаний, стабильно высокое давление, обострение диабета. Людмила Александровна, между прочим, инвалид второй группы и бабушка двух внуков…
       В чем суть обвинений? Комитет солдатских матерей организовался во Владимире в 1991 году и с тех пор слыл одной из самых последовательных правозащитных организаций области — впрочем, как и подавляющее большинство комитетов солдатских матерей на других российских территориях. Своей настойчивостью в защите призывников и рядовых Людмила Александровна совсем не радовала местный военкомат и гарнизонную военную прокуратуру. Противостоянию — больше десяти лет.
       — Конечно, у нас в области очень много комиссованных… — вздыхает Людмила Александровна сейчас. — Я согласна. Но кто виноват? Не комитет же наш. Ребята — очень слабого здоровья.
       Голос ее крепчает, в нем появляются редкая суровость и металл. Она объясняет, на что идет их военкомат, чтобы выполнить план по «нездоровым призывникам». Совершенно ясно, что с такой женщиной бороться сложно — она умеет добиваться намеченного.
       Владимирские военачальники за Ярилиной охотились давно и наконец сумели-таки сконструировать два формальных повода. Однажды в комитет пришел солдатский папа с сыном — как все остальные, на прием. Таких тут за год бывает от 400 до 500 человек — солдат, призывников и их родителей. Проблемы у всех, конечно, разные, но большинство все же бывает тут с одним и тем же: спасите от дедовщины, смерти, болезней, от госмашины, не желающей вникать в детали.
       Впрочем, Дмитрий Епифанов призывником не был — к моменту, когда он появился в комитете, он уже отслужил несколько месяцев в Чечне, был ранен, горел в танке — и это никак нельзя назвать «уклонением» от призыва. После ранения Дмитрий получил отпуск и, когда оказался дома, во Владимире, стал жаловаться родителям на постоянные боли в желудке. Они у него были и до армии, но раз призывная комиссия сказала: нормально, выдержит, — то Дмитрий, поверив врачам, поехал в Чечню.
       Зачем же Дмитрий пришел в комитет? Попросить помощи в том, чтобы лечь во время отпуска на обследование в госпиталь. И все.
       Если вы не имели никакого отношения к Российской армии, то вам, конечно, неизвестно, что если солдат в отпуске и у него что-то болит, то он обречен лечиться подпольно — таковы правила. В военный госпиталь солдата-отпускника не берут, порядок похож на абсурд: отпускник должен вернуться в родное подразделение, там обратиться в родную медсанчасть, и тамошний фельдшер или военврач уже решит, стоит его класть в госпиталь или солдат «косит».
       Людмила Александровна, выслушав Епифановых, прежде всего позвонила во Владимирский военкомат (военком — Николай Сеньшов), но там ей всего лишь подтвердили: пусть едет в часть… Но у парня — боли… Как отпустишь без помощи? И зачем тогда вообще правозащитная организация, если не для помощи?
       Людмила Александровна стала звонить по знакомым врачам — и каждый из нас поступил бы точно так же. Один из них — эндоскопист Владимирского онкодиспансера — согласился посмотреть Диму и сделать, если надо, гастроскопию. Исследование показало: дела у солдата неважные. Диму положили в госпиталь. И это тоже правило: если у солдата на руках объективные доказательства его заболевания (в данном случае гастроскопия), то его в госпиталь примут и не по месту расположения части.
       Более того, впоследствии Диму с его язвой отправили из Владимира в Московский госпиталь, а там — на комиссию. Столичные военврачи освободили солдата Епифанова от армии по поводу язвы двенадцатиперстной кишки.

       В материалах уголовного дела это звучит так: «…в период с 2000 по 2002 гг. гражданка Ярилина Л.А., являясь председателем Владимирского регионального отделения общественной организации «Комитет солдатских матерей», созданного на общественных началах, под предлогом оказания услуг в освобождении от прохождения военной службы, с помощью медицинских работников различных больниц г. Владимира, помогала производить гражданам, подлежащим призыву на военную службу, а также военнослужащим, фиктивное заболевание (искусственную) язву двенадцатиперстной кишки, за что получала денежные средства...».
       Конечно, никаких «денег» потом не доказали, но безграничной оказалась фантазия следователей гарнизонной военной прокуратуры. Вот как помощник военного прокурора Владимирского гарнизона капитан юстиции Головкин описал процесс «производства» «искусственной язвы двенадцатиперстной кишки» с помощью «солдатской матери»: «…Ярилина, с помощью врача-эндоскописта, помогла произвести биопсию на луковице двенадцатиперстной кишки с последующей термокоагуляцией места биопсии, с целью создания на месте ожога постожогового рубца, который в последующем при добросовестном эндоскопическом обследовании расценивался бы как постязвенный, т.е. фиктивное заболевание — язвенная болезнь двенадцатиперстной кишки...».
       Прямо-таки — врачи-убийцы. И диссиденты-подручные.
       — Исходя из материалов уголовного дела, вы, получается, ассистировали эндоскописту?
       — Нет, конечно. Я только попросила по телефону посмотреть парня, — отвечает Людмила Александровна. — И все.
       Естественно, не «все». Военные прокуроры пошантажировали солдата Епифанова вволю, поугрожали — и принудили написать заявление. Теперь он в деле Ярилиной — свидетель. Как и другой парень — Роман Крюков, со сходной историей.
       А теперь все же отмотаем пленку чуть назад: что же в принципе произошло? Уклонился Епифанов от службы? Нет. За «уклонение» его никто не привлек к ответственности. Потому что он просто занемог, что может случиться с каждым, и более того: его болезнь дважды впоследствии была подтверждена комиссиями военврачей, находящимися на службе и не связанными узами нежной дружбы ни с Ярилиной, ни с эндоскопистом из Владимирского онкодиспансера.
       Но, может, замечен Епифанов в попытке намеренного членовредительства — «намеренной биопсии» своей луковицы двенадцатиперстной кишки? Тоже нет. И по этому факту не возбуждено против него уголовное дело.
       Значит, врач намеренно членовредительствовал? И снова — нет. Против врача также никто и не собирался возбуждать уголовного дела. Не за что.
       Под статьей — одна правозащитница Ярилина. Потому что надоела местной военной бюрократии — слишком активна. И чтобы поделом было остальным — во владимирском комитете работают еще 11 дотошных «солдатских матерей».

       Все, что сегодня творится во Владимире против главы Комитета солдатских матерей, — это совершенно то же самое, что вытворяли с диссидентами в советское время. Политическую расправу с неугодными прикрывали уголовными статьями, и за милую душу эти неугодные шли в зону как уголовники.
       Все возвращается сегодня. Все до мельчайших деталей.
       В том числе советизируется и правозащитная среда — она расслаивается и раздваивается. Власть отделяет «хороших» правозащитников — «наших» — от «плохих» и «не наших». Так было и с советскими диссидентами. «Наши» — рука об руку с властью, дружат с ней, помогают людям путем сотрудничества с властью, а не вечной конфронтацией. «Не наши» — те, что подчеркнуто независимы. В данный момент «хорошие» выстраивают себя в правозащитную вертикаль: ищут возможности вступить в новую кремлевскую партию, названную «Международный правозащитный центр», который создан путинским указом по зоне от 27 сентября.
       Для «плохих» уготована совсем иная участь — они должны быть подвергнуты маргинализации «с последующей термокоагуляцией» (уничтожением), если пользоваться сленгом гонителей Ярилиной. Методы «термокоагуляции» — изматывающее оскорбительное следствие — на первое. На второе — суд. Десерт — тюрьма от трех до семи. Для самых упертых, непреклонных и убежденных.
       Под занавес вернемся к истокам: из-за чего, собственно, сыр-бор? Почему комитеты солдатских матерей не просто не отмирают по мере движения от СССР, как о том некоторые из них заявляли в середине 90-х, но даже напротив — работы все больше и больше?
       Корень в том, что армия так и остается зоной, попадания в которую, невзирая на зажигательную песню певца Агутина, подкрепленную видеорядом с хорошим актером Ефремовым, боится всякий нормальный человек. Если он нормальный. Никакого отношения к священному долгу защиты Отечества такая смертельно опасная для молодежи армия, как сейчас, не имеет. На минувшей неделе опять начался призыв в нее — очередной. И правда состоит в том, что очередная тысячная толпа родителей с сыновьями отправляется в бега. Чтобы выжить. Чтобы сохранить достоинство. Так кто же виноват? Ярилина? Или все же министр обороны Иванов? Вкупе со всеми предыдущими министрами?
       Почему в нашей стране сохраняется армия, где каждый день может стать последним? Где тебя обязательно будут бить? Где ты станешь никем? Где ты потеряешь право даже на таблетку от боли?
       Пока все это так, комитеты солдатских матерей претендуют на бессмертие. Их активность постоянно подпитывается существующей военной системой, гибельной для солдат.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, обозреватель «Новой»
       04.10.2004