 |
 |
 |
 |
 |
 |
АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)
•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•
|
|
ЧЕРНАЯ ГОРЯЧКА ГРОЗНОГО
Если бы вертолет с
Путиным опустился в этом районе разбомбленного
города, у президента точно бы случился нервный
срыв
…Они
остались на свете только вдвоем. Бабушка и
внучка. Пятилетняя Настя Кисилева, почти
ровесница второй чеченской войны, в одночасье
лишилась обоих родителей, когда еще была
младенцем, — осенью 99-го, при первых бомбежках
Грозного. Настины папа и мама погибли под
завалами. С тех пор всю войну Клара Георгиевна
Зайцева — Настина бабушка — выхаживает и растит
Настю одна. На Горячке.
Это непросто. Горячка —
клоака современного Грозного, нечто мрачное и
темное даже на фоне мрачного и темного
разрушенного города. Если бы в мае вертолет с
Путиным каким-то чудесным образом опустился на
Горячке, президент точно получил бы какой-нибудь
нервный недуг.
Горячка — микрорайон на
отшибе, где нет уцелевших домов. Горячка — это
набор покореженных строений, в которых живут.
Из-за арматурных коряг и холмов строительного
мусора с опаской выглядывают местные обитатели
— кого сюда несет? Боятся подойти, ты чувствуешь
настороженные взгляды и постоянное ожидание
худшего от забредшего новичка… Надо сказать,
недаром.
Горячка — это такое место
в Грозном, куда бандиты в погонах и без оных
свозят и скидывают казненных ими людей. И поэтому
сюда обычно мало кто ходит просто так; еще тут
постоянно находят чьи-то трупы — и появление
нового человека автоматически связывается с
грядущим несчастьем.
Вот именно на Горячке и
обитают несколько русских семей. Они сошлись
вместе в одном доме с исключительной целью —
поддерживать друг друга, не сгинуть поодиночке.
Если приглядеться, то, наверное, до войны этот их
дом был трехэтажным и многоквартирным; его —
можно вообразить — окружали зелень, цветы и тень
от вьющихся роз.
Сейчас раскоряченный и
вздыбленный подъезд лишь угадывается. На плите,
символизирующей балкон, стоит непричесанная
женщина в одеждах, похожих на древнегреческие.
Она смотрит на нас, но нет уверенности, что видит
и понимает хоть что-то. То ли безумие, то ли слепа
и глуха. Это тетя Валя — Валентина Георгиевна
Куракова, 1932 года рождения, голодная и
неприкаянная коренная грозненка. Сын у нее —
беспутный и безработный пьянчужка, к тому же
колотит ее постоянно за безденежье. Колотит —
пока Настина бабушка не подоспеет.
 Клара Георгиевна
опекает весь этот русский анклав Горячки. И
сейчас она тоже берет тетю Валю в охапку и ведет
«в свою квартиру № 6», громко сказано, что
«квартиру», — просто слепленное из кирпичных
руин и обжаренных огнем стен подобие жилплощади.
Если бы Путин со своего чудо-вертолета, катавшего
его над Грозным, спустился именно на Горячку и в
эту «квартиру», — он, наверное,
переквалифицировался бы в народные мстители. Но
на Горячку чудо-вертолеты не летают — только
«без опознавательных знаков», если надо сбросить
боезапас или скинуть трупы.
...Кто-то стучит в дверь.
Это — тот самый водитель, который согласился
подвезти на Горячку. Он ищет тетю Валю и пытается
вручить ей какие-то пакеты, но она отстраняется в
испуге…
Оказывается, увидев из
машины это зрелище — явно голодную и отчаявшуюся
женщину «на балконе», случайный чужой человек не
выдержал, съездил куда-то и привез эти пакеты. С
молоком, хлебом и прочей нехитрой снедью.
Но тетя Валя не реагирует,
увидев хлеб, пытается скрыться… Она даже не
может понять, что все это — ей подарки.
Хронический многолетний голод меняет личность
настолько, что выстрелы ждешь и принимаешь их как
должное, а молока с хлебом — боишься.
— Бери! Ну бери же! Не
бойся! Это тебе от доброго человека! —
уговаривает соседку Клара Георгиевна, и только
тогда та осторожно трогает еду, свалившуюся с
неба.
Клара Георгиевна — бывший
штукатур и, несмотря на семьдесят лет за плечами,
двигатель жизни и кристаллизатор крошечной
русской общины на Горячке. Под ее опекой и тетя
Валя, и Таня с Машей. Таня — мама 15-летней
Машеньки, у которой такие незаживающие раны на
теле, что она не может ходить в школу, а Таня,
слабая и непредприимчивая, не может ее тянуть в
одиночку. Клара Георгиевна водит их в Минздрав, в
Минсоцзащиты, к правозащитникам, добиваясь хоть
чего-то… Она — энергичная и храбрая бабушка,
которая должна вырастить внучку.
Но как это сделать? Есть
такая порода наших людей: ради других — все. А
сама? Клара Георгиевна даже не смогла добиться
опекунства над Настенькой… И это значит, что
убогое российское детское пособие тоже не
касается девочки. 900 рублей — бабушкина пенсия —
все, чем они располагают в жизни.
— А Настю ведь уже надо
учить! — говорит Клара Георгиевна. (Не она ко мне
пришла с просьбой о помощи, я — к ней: люди
рассказали о ее собственных бедах. Да она и не
жаловалась, если бы я ее не заставила
жаловаться…)
— А как мне организовать
образование для Настеньки? — продолжаем
разговор. — Сколько я еще протяну? Мне надо
оперироваться. Пять тысяч где-то найти для
этого… А я же не могу делать долгов — мне не с
чего отдавать…
У Клары Георгиевны —
большая беда со зрением. Ей действительно
необходима срочная операция на глазах, иначе
может наступить слепота.
— Что я буду делать
слепой? В этих руинах? — она не спрашивает, а
размышляет вслух. — Между трупами? С ребенком на
руках? Гарантий тоже немного, немолода я.
Сегодня Настина бабушка —
в тупиковой ситуации. Настя, конечно, пока этого
не понимает — скачет вокруг... Выход Клара
Георгиевна видит только в переселении
«куда-нибудь в Россию» — так это тут называется.
— Нам надо выбираться из
Чечни, — уверена она. — В войну было тяжко. Но
сейчас… Такой бандитизм...
Переезд, однако, дело
невероятно сложное. В прошлом году одна из
правозащитных организаций, время от времени
наведывающихся в Чечню, нашла бабушке и внучке
семью в Подмосковье, изъявившую желание принять
русских переселенцев из Грозного. Обнадеженные
Настя и Клара Георгиевна бросили все и поехали.
Но прием оказался
странным. Жить предстояло в холодном доме — то в
одном, то в другом, без своего постоянного места,
а хозяева — люди вполне интеллигентные и милые,
но считали, что раз бабушка и внучка — из Чечни,
то выдержат любые невзгоды и отсутствие
каких-либо условий…
— Помучились… И
вернулись, — говорит Клара Георгиевна. — Мы хоть
и с войны, но уважаем себя.
Однако обстоятельства,
уверена она, все равно требуют отъезда из Чечни.
Так что просим читателей о помощи, как не раз уже
просили. Желающих и имеющих возможность принять
у себя на очень долгое время — вероятно,
насовсем. Просим присылать свои предложения,
используя редакционный пейджер. Телефон в Москве
— 232 0000, для абонента 49 883. Развалюх, в каких сами
не живем, и нищету, от которой сами убегаем, не
предлагать. Уже имеются. Спасибо.
Анна ПОЛИТКОВСКАЯ,
наш спец. корр., Чечня, Грозный
01.07.2004
|
|
|
