ДЕВЯТИМЕСЯЧНЫЕ ДЕВОЧКИ ОБЪЯВЛЕНЫ ШАХИДКАМИ

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

ДЕВЯТИМЕСЯЧНЫЕ ДЕВОЧКИ ОБЪЯВЛЕНЫ ШАХИДКАМИ
Кто выпустил ракету № 350 Ф5-90?

Главный вещдок уцелел.

       В Чечне опять ловят Басаева — две последние недели подряд. Согласно официальной информации Регионального оперативного штаба по управлению контртеррористической операцией (РОШа), «идет крупномасштабная войсковая операция по уничтожению участников бандформирований, уже ликвидированы семь боевиков».
       Это — генеральная государственная линия. А теперь — ее побочные эффекты.
       8 апреля, около двух часов дня, в рамках «войсковой операции» (РОШ это позже подтвердил) был нанесен ракетно-бомбовый удар по крошечному горному хутору Ригах в пятнадцати километрах от границы с Дагестаном.
       Было это так: над домами пролетели два военных самолета, бортовые номера которых никто не запомнил. Спустя несколько минут самолеты выпустили ракеты. Имар-Али Дамаев, отец большого семейства, живущего на хуторе, побежал с кладбища, где в этот момент находился, домой, где оставалась жена с пятью детьми.

Джанати. Последнее лето...

       Картина, ему представшая, и сильного духом превратит либо в пацифиста навеки, либо в камикадзе. 29-летняя жена Имар-Али — Маидат, уже мертвая, прижимала к себе их четырехлетнюю Джанати, трехлетнюю Жарадат, двухлетнего Умар-Хажи и крошку — девятимесячную Зару. Мамино объятие никого из них не спасло — все дети были убиты осколками. Чуть в стороне лежало тело Зуры, Зариной сестренки-близняшки. Маидат не хватило рук и, видимо, времени, чтобы придумать, как затолкать под свое тело пятого ребенка, а сама Зура двух шагов доползти не успела.
       Вскоре и люди прибежали. Собрали осколки, поняли, что сохранился номер ракеты-убийцы: 350 Ф 5-90. Стали хоронить — и улем, мусульманский толкователь из соседнего селения Нохчи-Келой, сказал, что объявляет всех убитых шахидами. Их так и похоронили уже к вечеру этого дня — как шахидов, не обмыв тел, без погребальных саванов, в одежде, в которой они приняли смерть.
       8 апреля 2004 года Имар-Али Дамаев из Ригаха стал отцом пятерых шахидов, двое из которых даже еще не научились ходить. От большой семьи остались в живых он и старший девятилетний сын, во время обстрела бывший в школе.
Жарадат. Последнее лето...

       Не знаю, на что мы надеемся… Идут годы. Летом — уже пять лет, как началась вторая чеченская война. Войсковые операции повторяются регулярно и по одному сценарию: где-то погибают военные или милиционеры, в ответ начинаются «активные мероприятия», летают самолеты, ползают танки, сотни бойцов идут в атаку, и часть из них погибает, и тогда опять поднимают самолеты — и они вершат возмездие. Традиционно, с упрямой настойчивостью, бомбы падают на головы тех, кто к этому никакого отношения не имел.
       Так лопается терпение. За все почти пять лет второй войны младенцев, которых бы чеченские мусульманские толкователи объявляли шахидами, еще не было — зато ВСЕ убийства детей, имевшие место при обстрелах и зачистках, начиная с 1999 года, остались не раскрытыми, не исследованными правоохранительными органами; детоубийцы не заняли свои законные места на скамье подсудимых. И именно поэтому истончается терпение — на фоне того, что военные по-прежнему ведут себя в Чечне, будто они на полигоне и вокруг совершенно пусто и чисто. От людей и от детей.
       И становятся детоубийцами. Не исключено, что они рассчитывают жить вечно.
       В начале войны военные еще пытались объясняться в схожих случаях: «Мы же не знали, что там кто-то есть… Думали, все ушли...». Сама слышала много подобных объяснений. Теперь, в 2004 году, в подобные аргументы поверить уже невозможно.
       Война всех давно выдрессировала — и военных, и гражданских, и боевиков. Все про всех известно — где младенцы, где старики. Особенно в горах. Тут все сотни раз зачищено и проверено, в военных комендатурах отлично знают, где кто живет и сколько народу прописано в каждом доме, особенно на дальних хуторах; и если кто лишний за это время появлялся, тот давно погиб.
       Трудно сослаться и на элементарную нескоординированность — на извечное «нас подставили». Дело было днем, при хорошей видимости, и более того: судя по описаниям ригахойцев, пилот самолета опустил машину достаточно низко и, значит, НЕ МОГ НЕ ВИДЕТЬ детей и женщину, по которым выпускал ракету. Кроме того, положение тел убитых, в котором их застали прибежавшие люди, свидетельствует, что мать пыталась уберечь своих детей и что у нее на это было какое-то, пусть небольшое, время — тут ведь все научены, КАК надо себя вести, когда федеральные летательные аппараты заходят на обстрел. Маидат так себя и вела.
       И это означает следующее: и у пилота было то же самое время, чтобы подумать, разгружать по младенцам-ползункам боезапас или нет. Согласитесь, девятимесячных детей (как, впрочем, и двухлетних, и даже четырехлетних) трудно спутать с молодыми парнями, которые, возможно, боевики.
Всё, что осталось от дома.

Мы требуем расследования. О том, что 8 апреля происходило в небе над Ригахом, сегодня точно могут знать лишь те, кто сидел в самолетах. Значит, вопрос для Генпрокуратуры и Главной военной прокуратуры: какой «борт» получал ракеты с порядковым номером 350 Ф 5-90? Не говорите: это, мол, неизвестно. Подобный боезапас — строгой отчетности. К тому же сотрудники правозащитного центра «Мемориал» уже передали официальное заявление Имар-Али Дамаева прокурору Чечни господину В. Кравченко лично в руки — там и номер ракеты, и требование возбудить уголовное дело, и собранные свидетельства, и приложенная фотосъемка, и разрешение на проведение эксгумации, если это потребуется следствию.

       То есть — сегодня ВСЕ СДЕЛАНО, чтобы расследование состоялось.
       В конце о том, что произошло впервые с начала войны — о причислении детей к шахидам. Безусловно, эта острейшая реакция нохчи-келойского улема — не просто всплеск и эмоции. Нохчи-Келой — ближайшее к хутору Ригах село. Два последних года Нохчи-Келой живет трагедией, случившейся тут в 2002 году: когда офицеры спецназа ГРУ Генштаба, также тогда участвовавшие в «войсковой операции» (ловили «раненого Хаттаба»), походя убили и сожгли шесть сельчан, ехавших на рейсовом уазике из райцентра домой, в Нохчи-Келой. Среди пассажиров были директор и завуч той самой школы, которая стала спасением для старшего сына Имар-Али, и еще беременная женщина, у которой дома оставались семь детей.
       После той «масштабной войсковой операции» в Нохчи-Келое остались 28 сирот. Убийц тогда быстро арестовали, и 19 апреля в Ростове-на-Дону ожидается оглашение вердикта присяжных. Так вот, нервы у нохчикелойцев натянуты и напряжены — село не пережило ту трагедию до конца. Сначала тут ждали суда, боялись, что следствие захлебнется; потом, в качестве свидетелей и потерпевших, сельчане ездили на заседания в Ростов-на-Дону. И вот, еще не дотянув до 19 апреля, до приговора над виновниками предыдущего злодейства, — в этом же селе новая трагедия и ни с чем не сопоставимый ужас массового детоубийства. Улема трудно не понять, тем более что с ним согласилось все село.

       P.S. Война в Чечне не унимается, подсчет мертвых тел — постоянная процедура. Но на фоне убитых младенцев сообщения о погибших взрослых меркнут, хотя кому-то они тоже дети и сами кому-то отцы.
       Вокруг нас бурлит мир. Гибнут заложники. Страны и народы требуют от своих правительств и международных организаций вывести войска, чтобы спасти жизни людей, выполнявших свой долг. У нас — все спокойно. Смерть детей с последующим причислением их к шахидам не повлекла ни одного требования не то чтобы вывести войска, а даже начать немедленную дискуссию о том, что творится в Чечне, с целью поиска путей к диалогу, к умиротворению, демилитаризации и всему прочему, что обязательно бывает в конце войны.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ


ЭКСПЕРТИЗА

       Мы попросили известных исламских толкователей прокомментировать этот беспрецедентный для России случай — причисление убитых младенцев и маленьких детей к шахидам.

       Муфтий Исмагил-хазрат ШАНГАРЕЕВ, председатель Ассоциации мечетей России, директор Исламского правозащитного центра, сопредседатель Совета муфтиев России:
       — Смысловое наполнение слова «шахид», конечно, сильно поменялось, и оно в обществе воспринимается негативно. При этом шахид — человек, защищающий свою родину, семью, кров, веру и погибший на пути Аллаха. Можно ли маленьких детей причислить к этому? Не думаю.
       С другой стороны, одни и те же явления алимы могут трактовать по-разному. Мы бы детей шахидами не назвали — а в Чечне это возможно. Конечно, это огромное горе и беспредел, но должна быть несколько другая реакция: что сделать, чтобы защитить еще живых детей?
       Тут надо привлечь максимум внимания внутри страны, правительств других государств к происходящему в Чечне, к тому, что гибнут не виновные, а дети, — привлечь, чтобы непродуманную политику и ужасный эксперимент над целым народом наконец прекратить. Скорее всего, нохчи-келойский алим хотел именно этого — максимально привлечь внимание к случившейся огромной трагедии, и в этом я с ним полностью согласен.

       Гейдар ДЖЕМАЛЬ, председатель Исламского комитета:
       — Шахид — это мученик, свидетель, исповедующий веру. Причислить младенца к тем, кто пал за веру на пути Аллаха, — расширительная трактовка понятия о мученичестве. Скорее можно говорить о невольных мучениках в результате агрессии. Или невинных жертвах агрессии. При этом в некоторых исключительных случаях расширительное толкование допустимо — например, для детей, павших от руки агрессора.
       Хочу напомнить, что в Баку есть Аллея шахидов. И это пример именно расширительного толкования. Помните «черный январь»? Когда при СССР в Баку вошли войска и были убиты 140 человек — в том числе женщин, детей. Все погибшие были объявлены шахидами, они сейчас захоронены на этой Аллее — школьницы, случайные женщины, вышедшие на балкон, погибшие в машинах, на которые наезжали танки. Они не за веру погибли — но шахиды. Совершенно понятно желание сделать мучениками невинных жертв агрессии. Это духоподъемно.
       Думаю, улем выступил с самыми позитивными намерениями. Мучеником может быть тот, который сражался и который не сражался. Вышел перед танками с распростертыми руками, сказал: «Не пущу», — был расстрелян — и это классический тип шахида. Хотя и не с оружием в руках.

       Фарид АСАДУЛЛИН, заведующий отделом науки Московского муфтията:
       — Сидя в Москве, не видя того, что происходит в Чечне, очень трудно давать богословские оценки. Шахидом можно назвать мученика за веру, выполнившего свой религиозный долг...
       Но мне трудно судить. Если местный улем так сказал, значит, он знает особые обстоятельства этой истории. И я ему доверяю.

       19.04.2004