АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)
  
Анна Степановна Политковская

  
•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

Скачать книгу «Путинская Россия»

Скачать специальный выпуск

УНЕСЕННЫЕ «ВИХРЕМ»
Как судят тех, кто попал под каток «Вихрь-антитеррора»
       
       По стране катится волна судебных разбирательств над «лицами кавказской национальности» — жертвами летне-осенних антитеррористических мероприятий, над теми, которые не смогли откупиться. Это типовое российское судопроизводство для бедных в типичных современных обстоятельствах распадается на несколько составляющих. Прежде всего — муки репрессивно мыслящего судьи в отсутствии каких-либо объективных доказательств, собранных следствием крайне низкого уровня, а осудить все равно надо, оправданных лиц кавказской национальности у нас сейчас быть не может. Во-вторых — полный произвол прокуроров, ни за что не отвечающих, согласно новому УПК, и очень этим довольных.
       
       – Ну ты, брат, че? Не понимаешь? Момента?.. — обиженно тянет слова Митрохин. — Времена смутные. Был какой-то там очередной «Вихрь»… Не ясно?
       Капитан милиции Артем Митрохин — дознаватель Павлово-Посадского районного ОБОПа Московской области, стоит на трибунке в Электрогорском суде (официальное название — Электрогорская постоянно действующая выездная сессия Павлово-Посадского городского суда Московской области). Капитан этот — добродушный, как с пивной рекламы, толстяк — в ежике светлых волос. Он отчаянно хлопает глазами, и не похоже, что многое понимает.
       «Брат» — это подсудимые, при которых Митрохин — главный свидетель обвинения. Всем своим видом капитан демонстрирует судье (Екатерине Васильевне Нарыжной), какие же непонятливые бывают люди.
       — Я тебе не брат, — звучит из клетки не единожды. За железным частоколом — братья Мухадиевы, Ахмед и Рамзан, подмосковные чеченцы, кормившиеся тут самой мелкой коммерцией и унесенные «Вихрем» в СИЗО города Ногинска. По их словам, 17 июля прошлого года они спали в своей комнате по улице Советской в Электрогорске, около шести утра туда вошли милиционеры с коробками и показали братьям, что в них — тротиловые шашки и детонаторы. Митрохин написал протокол, и Мухадиевых увели. Все было просто, открыто и с пониманием политического момента.
       — Брат, — продолжает срываться на привычное Митрохин, — ну че ты от меня хочешь?..
       Митрохин действительно давно знаком с Мухадиевыми. Он знает их как облупленных — и чем заняты, и с кем дружат, и с кем живут. Но, несмотря на это, в прошлом июле он их посадил — когда потребовалось дать достойный ответ зову времени (теракт в Тушине) и требованиям начальства о повышении статистических показателей борьбы с терроризмом, а больше чеченцев в Электрогорске просто не было.
       Как действовал Митрохин — первый шаг, второй, третий — и разбирают в судебном заседании. Что очень непросто.
       — Продолжайте, Митрохин. Вы где были 17-го утром? Реальное время проставлено в протоколе? Вы спросили разрешение на осмотр жилища? — ласково подбадривает-подсказывает судья Нарыжная, звезда электрогорского правосудия — так тут о ней все говорят («она — независимая, даже с прокурором не советуется, когда выносит приговор»).
       — Нет. А че спрашивать? Народа тьма… В рамках операции антитеррора мы проверяли лиц кавказской национальности. — Сознание Митрохина вдруг выруливает на рельсы понятных фраз. — Была информация, что на Советской живут чеченцы, и, значит, велика вероятность нахождения взрывчатых веществ. Меня вызвали — чтобы составить протокол. Я пришел и составил.
       — А какие процессуальные основания были у вас для составления протокола? — вмешивается Ксения Костромина из московского правозащитного Центра международной защиты (Центр Карины Москаленко). Обычно на таких процессах — многочисленных сейчас, проходящих по селам и городам российским по итогам летне-осенних общероссийских «Вихрей», никаких адвокатов вообще нет, кроме так называемых бесплатных, от имени государства, и фактически — судейских подпевал и штамповщиков приговоров. Но тут сказалась близость Москвы, и оставшийся на свободе третий брат Мухадиевых, отпущенный Митрохиным, пошел к правозащитникам, и те облагодетельствовали семью Ксенией Костроминой и Романом Карпинским. Оба — профессиональные адвокаты, специализирующиеся в правозащите.
       Митрохин в замешательстве — он слов таких, какие произнесла Костромина, похоже, не знает. И опять разводит руками, выразительно вглядываясь в судью.
       — Ну вот видите, адвокаты тут у нас… — шипит Нарыжная. — Требуют. Документы…
       И с извиняющейся лаской растолковывает Митрохину, что следует ответить. Но спасительный круг не помогает.
       — Процессуальных? — переспрашивает Митрохин. — Да никаких.
       Судья срывается:
       — Да вы сами-то понимаете, что сказали?!
       И адвокату Карпинскому:
       — Вы умышленно затягиваете процесс! Говорите быстрее!
       Естественно, «звезда» раздражена — она намеревалась свернуть все в один, максимум два рабочих дня, а тут… «Справедливое и неотвратимое наказание» над возможными приготовителями теракта уплывает у нее из-под рук.
       — Следующий!
       Входит следователь Редькин (старший следователь следственной части Главного следственного управления ГУВД Московской области и подполковник юстиции). Тот самый, который все расследовал в этом деле после Митрохина, — в перерыве заседаний мы разговаривали с ним в коридоре, а судья все возмущалась голосом из кабинета: «Позовите же ко мне Редькина!», желая прекратить муки Редькина, потому что Редькин никак не мог объяснить даже простейшую хронологию событий по делу Мухадиевых. Например, историю о двух протоколах, которой упорно не желала касаться судья в процессе. Почему в деле два разных по содержанию протокола задержания, причем на одно и то же время? Согласно одному Мухадиевых лишили свободы в квартире, да и Митрохин так показал в суде. А по другому — Мухадиевы вроде бы привлекли внимание милиции тем, что ранним утром стояли у подъезда и, когда у них попросили документы, побежали, милиция их догнала, провела обыск и нашла тротил (которого, кстати, тоже нет в качестве вещдоков, и Редькин этого тоже не смог объяснить)...
       — А он — чей свидетель? — подает голос гособвинитель Игорь Носков (старший помощник павлово-посадского городского прокурора). И правда — ему заранее надо знать, в пользу кого вопросы формулировать.
       — Вы — чей? — спрашивает Нарыжная. Она тоже опешила, проверяет список свидетелей.
       Редькин удивлен — начальство ему сказало прийти поддержать державу против чеченцев, он и исполнил. Не ожидая, конечно, что в их электрогорской глуши появятся адвокаты и докопаются до двух протоколов… В этих вновь открывшихся обстоятельствах судья не желает слушать историю в изложении Редькина — еще хуже наделает.
       — Идите, Редькин! Повестки вам не было. Переносим дело на 30 марта. Раньше у меня все забито. Увести!
       Входит конвой: «Встать! Быстро!» — Мухадиевым опять в СИЗО. Еще на месяц. Дело сфабрикованное — а тюрьма-то реальная. Ахмед — после операции на почках, у него совсем плохой цвет лица, а начальство в СИЗО не принимает лекарства. Рамзан теряет зрение… Но кому какое дело? Над страной — «вихри», спасающие всеобщую (прокурорско-милицейски-судейскую) отчетность борьбы с терроризмом. И если у тебя нет денег, чтобы исправить свое положение, сиди, сам виноват, не увернулся — наше политически выдержанное репрессивное правосудие тебе обеспечено по полной программе… Редькина и Митрохина, следователя и дознавателя, замешкавшихся у казенного судейского клозета, подгоняет прокурор Носков: «Поехали, парни, быстрее!». Даже на суд бригада прибыла вместе.
       
       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, Московская обл.
       11.03.2004
       

2006 © «НОВАЯ ГАЗЕТА»