СТОИТ ЛИ ЖУРНАЛИСТИКА ЖИЗНИ?

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

СТОИТ ЛИ ЖУРНАЛИСТИКА ЖИЗНИ?
Что было в Рязани после 3 ноября — покушения на жизнь Михаила Комарова, заместителя главного редактора регионального выпуска «Новой газеты»?

       Стоит ли журналистика жизни? Всякий раз, когда случается что-либо подобное тому, что произошло вечером 3 ноября в Рязани — а в России покушения на журналистов не редкость, — мы, служители и рабы информации, задаем себе этот вопрос. Если плата за правду такова — быть может, лучше остановиться? И найти занятие с меньшими шансами на «очень крупные неприятности»? Как к этому отнесется общество, ради которого мы работаем? И вот дальше — каждый делает свой выбор.

Михаил Комаров. (Фото Людмилы Трухиной)

       ДОСЬЕ
       3 ноября 2003 г., примерно в 21.04, в Рязани, у подъезда жилого дома № 26 по улице Зубковой, было совершено покушение на жизнь 30-летнего Михаила Комарова — заместителя главного редактора рязанского выпуска «Новой газеты». В этот час он как раз возвращался домой и получил удар тяжелым тупым предметом сзади по голове. Михаил Комаров — известный в Рязани журналист, в последние годы специализирующийся в жанре расследования, в том числе коммерческой деятельности местных олигархов.

       Менты — убойная сила
       Все спальные районы российских городов вечерами похожи друг на друга, как близнецы, — их роднит тьма, в которую они опускаются. Тут можно убить любого — незаметно и беспрепятственно, а потом скрыться. Никто и не пикнет.
       4 ноября, еще не поздний вечер. Сутки после покушения — в окраинном рязанском районе Дашково-Песочное, как обычно, ни зги. Да и самого района будто бы нет — улица Зубковой, «бродвей», лишь ощущается, погруженная в темное полунебытие. Ты можешь только чувствовать, что где-то рядом жилье, но ты ничего не видишь. Все условия для успешного киллерства.
       Движемся на ощупь. Поводырем служит Валентина Дмитриевна Комарова, ошарашенная случившимся мама Михаила. У нее два сына — младший, 20-летний, подающий надежды футболист Дима. И вот старший… «В бабушку нашу пошел, — говорит Валентина Дмитриевна, в голосе которой и гордость, и ужас. — Та тоже правдолюбка, ветеран войны, все борется до сих пор, хоть и 80 лет. Неуступчивая. И бессребреница. Миша такой же… Я его сколько раз просила: «Не надо, сынок, пусть ОНИ живут своей жизнью, а мы будем своей…». И на работе мне все время говорили: «Плохо ЭТО закончится…». Ну, пришли… Вот он — наш 14-й подъезд».
       Как раз на этих ступеньках Михаила и поджидали двое в черных вязаных шапочках и кожанках — униформе отечественных киллеров. Соседи видели их — но, как это у нас водится, «не придали значения»: моя хата с краю, не меня бьют — значит, хорошо… Вот и лестница, по которой, оставляя кровавый след, на одной только воле, полз журналист, чтобы спастись. Так же, как накануне, все двери наглухо заперты — подъезд, приспособленный тоже для убийц: закоулки, ты сам себе и служба спасения, и вертикаль власти, и прокурор, и милиция.
       Кстати, формально отделение — за углом. Дашково-Песочный филиал милиции Октябрьского округа Рязани собственной персоной. Между прочим, известный на весь мир. Тут, совсем поблизости — тоже в полной тьме, которая друг не только киллеров, но и ФСБ, — осенью 99-го Рязанское управление Федеральной службы безопасности проводило гексогеново-сахарные учения. Помните?
       — Вы слышали, что у вас в районе вчера покушались на жизнь журналиста Михаила Комарова? — спрашиваю молоденьких милиционеров, опасливо выглядывающих из-за двери.
       — Да. Видели сейчас по телевизору. (В «Вестях» — Прим. ред.)
       — Наверное, у вас такое часто, раз вы так спокойны?
       — Нет, впервые, — не дернув бровью, отвечает дежурный по отделению Виталий Вязков.
       Раннее утро 5 ноября. По средам в Октябрьской окружной милиции — строевой смотр. Некоторые из сотрудников не пошли на него и курят на порожке, обсуждая покушение на Комарова.
       — Нечего высовываться… — цедит женщина с «бычком». Остальные ее поддерживают.
       Появляется начальство. И.о. начальника окружной милиции Александр Найденов и его заместитель Евгений Попков. «Ни слова не скажем», — таково их краткое совместное «коммюнике».
       — Но ответьте ж хотя бы, уголовное дело возбуждено или нет? Уже 5-е ведь…
       Полковник Найденов только что не рысцой убегает прочь, блуждая глазами бог знает где.
       В чем же заминка? Казалось бы, все проще некуда: раз было нападение — значит, должно быть и дело… Может, странное это поведение милиции связано как раз с тем, что, согласно заявлению Михаила Комарова, главным подозреваемым заказчиком покушения журналист считает рязанского олигарха из первой десятки местных богачей — Сергея Кузнецова, владельца большого торгового центра и еще много чего, о незаконных методах ведения бизнеса которого Комаров писал очень часто?..
       Любопытно, но в дальнейшем именно эта версия поведения милиции найдет свое полное подтверждение — придя на первый допрос к потерпевшему в отделение нейрохирургии областной клинической больницы, следователь Михаил Зотов, сопровождаемый полковником Найденовым, будет упорно интересоваться именно этими деталями: а почему Комаров привязался к Кузнецову? Не потому ли, — настаивал Зотов, — что сначала брал у него «черные» деньги за «хорошие» статьи, а потом, когда Кузнецов отказал, Комаров стал писать о Кузнецове «плохо» (версия Кузнецова)?.. Каждый, как известно, судит по себе. «Даете — мы за вас, не даете — против» — логика нашей милиции, от которой тошнотворно...
       Время бежит к полудню. Правоохранители продолжают дружно шарахаться от работы — и при этом они явно не на стороне Комарова. Мы мечемся по Рязани, выбивая уголовное дело: от Октябрьской районной прокуратуры — в Рязанскую областную прокуратуру, оттуда — в Октябрьскую окружную милицию на улице Есенина. Наконец, прорвавшись в кабинет недовольного полковника Найденова, обнаруживаем там очень симпатичного грузина. Впоследствии он так сам о себе и скажет: «Грузин я, и потому не родился еще такой человек, который меня купит».
       Это — начальник областного угрозыска полковник милиции Джансуг Мжаванадзе. Он торжественно сообщает, что 5 ноября в 11.30 уголовное дело возбуждено.
       — Какая идет работа по главной версии, связанной с Кузнецовым? Приобщены ли к делу статьи Комарова? Его двухнедельной давности заявление в ФСБ об угрозах, которые он получал?
       — О методах и способах раскрытия преступления я рассказывать не могу.
       Естественно. Мы понимаем и продолжаем бег по Рязани только с одной целью — чтобы они не стали методами и способами закрытия преступления…

       Кузнецов — отец всем
       Олигарх дышал ровно. И был очень демократичен. Как и полагается финансовому донору губернатора.
       — Да какой же я олигарх? — кокетливо восклицает Сергей Кузнецов, в прошлом секретарь райкома комсомола. Он излучает цивилизованность, добродушие и скромность. — Да я вчера пять тысяч долларов у тещи занял. Ведь все без остатка вкладываю в дело… Дома своего не имею. Мне бы давно пора уехать в Израиль — у меня мама Галина Абрамовна, а я тут борюсь за лучшую жизнь. Строитель я… По сути своей — созидатель. На бывшей городской помойке, где крысы бегали, торговый центр на 600 магазинов построил. Лучший в Рязани салон красоты открыл. Там прекрасный хирург Фоменко работает… Он моей жене грудь подрезал и мне родинки сводил… Все без исключения довольны! Мишка один недоволен. Пишет бесконечно, что пластические операции делались без лицензии… Да он просто сводит личные счеты со мной. А я в ответ учу Мишку, потому что он меня достал своими статьями. Я решил его проучить.
       — Проучить? А вы знаете, что 3 ноября на него совершено покушение? Как раз после того, как он шел с очередного суда с вами?
       — Не поверите — но только сейчас узнал. Прямо перед нашей встречей. — Олигарх вызывает начальника своей службы безопасности, крепкого парня в черной кожанке. — Ты был в больнице?
       Начальник подробно рассказывает, что ему доложила врач о состоянии здоровья Комарова после покушения.
       — Вам не кажется странным, что врач все это выложила вашему Вадиму? Разгласила медицинскую тайну?
       Кузнецов, довольный произведенным эффектом, по-барски улыбается:
       — Какие уж тайны… Я сам в той же нейрохирургии лежал, когда меня подорвали гранатой. А Мишку еще учить и учить…
       — То есть вы воспитываете Комарова? Но почему вы считаете возможным вести себя с ним, как отец?
       — А я всем тут отец. И мне кажется, эффект есть — Комаров уже стал думать, что пишет, взвешивает слова… Я лично очень люблю «Новую газету», а за Мишку вы не беспокойтесь — его уже много раз били по голове… За то, что он уступать не умеет.
       Расстаемся ни с чем.

       Прокурор
       После 15 часов заместитель прокурора области, начальник ее следственного управления Виктор Огнев сообщает ошеломляющую новость: оказывается, уголовное дело возбуждено еще накануне, в 19.10 4 ноября, а вовсе не 5-го в 11.30, как уверял всего пару часов назад полковник Мжаванадзе.
       — Но в милиции говорят совсем другое… Кому верить?
       — Они просто не знали об этом. — Виктор Иванович невозмутимо перебирает бумаги в папке, и даже невооруженным глазом можно видеть, что там два постановления о возбуждении одного и того же дела. — Мы оперативно вмешались, чтобы все было эффективней. Сначала назначили молодого следователя Скрынникову, теперь, по моей просьбе, будет вести дело более опытный сотрудник. (Тот самый Михаил Зотов — «защитник Кузнецова» перед Комаровым. — А.П.) Сейчас вот пойдет обо всем спецдонесение в Генпрокуратуру в Москву. Нерядовое дело, согласитесь… Мы укладываемся в сроки, определенные УПК.
       — А почему все-таки избранная статья УК — это просто «хулиганство»?
       — Потому что его не убили и не ограбили. Потому что намерения убить не было.
       — А почему вы в этом так уверены? Вы знаете, кто — носитель этих намерений?
       — Мы знаем: если бы хотели, то убили. А здесь лишь попугали. Речь пойдет о легких телесных повреждениях с кратковременным расстройством здоровья.
       — Но ведь он еще даже не вылечился!
       — Извините, но в УК нет статьи «избиение журналиста»… — Виктор Иванович хитро улыбается.

       Мама
       Опять приходит вечер. На узкой койке типовой нищей российской больницы лежит Миша, бледный и с перевязанной головой. Мама притащила все лекарства, бинты и шприцы — в нейрохирургии вообще ничего нет. Включая врачей и медсестер в вечернее время — слава богу, Валентина Дмитриевна сама медсестра. Комаров вещает перед соседями о сути демократии, работы СМИ и необходимости непримиримой борьбы с коррупцией, которая мешает нам жить, — соседи слушают молча, и лица их кажутся подавленными. То ли их собственными хворями, то ли неверием в победу демократии и смысл усилий, о которых говорит наш Миша. Валентина Дмитриевна увещевает сына, присев на краешек соседней койки:
       — Да, я все понимаю и не против того, чтобы ты был журналистом, но все-таки осторожнее…
       — Нельзя сдаваться, мама, — отвечает Михаил со страстью не знающего компромиссов борца за правое дело. Конечно же, сейчас у него посттравматическая эйфория, он готов к худшему, его ничего не пугает. — Пусть ОНИ боятся каждую неделю, что мы о них напишем. А не мы ИХ.
       — Что дальше делать будете, Миша? — спрашиваю на прощание.
       — Статьи писать, — отвечает неуступчивый Комаров.
       …Так стоит ли журналистика жизни? И какой выбор делает каждый из нас?
       Каждое следующее покушение на журналиста, совершенное в стране — а они уже традиционно остаются не раскрытыми, — неуклонно уменьшает число людей, занятых журналистикой как средством борьбы за справедливость. Потому что очень высок риск и не всякий может выдержать высоковольтное напряжение, сопутствующее этому типу работы. Пропорционально этому уменьшению увеличивается число тех, кто предпочитает облегченный журнализм, не влезающий туда, куда не просят. Облегченные СМИ имеют дело с облегченной публикой, характерной чертой которой является готовность к согласию со всем, что ей предлагают. Чем больше первых, тем монолитнее пласт вторых — увы. И тем меньше у общества шансов заметить неладное вокруг.
       Сейчас, в последние месяцы, ситуация резко ухудшается. Кажется, еще чуть-чуть — и власть (олигархи, ФСБ, исполнительная вертикаль) не станет дышать нам в затылок, потому что она добьется своего: желающих менять свою жизнь на правду о чужой жизни не останется. Отсутствие спроса предложений не рождает.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, наш спец. корр., Рязань
       10.11.2003