АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)
  
Анна Степановна Политковская

  
•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

Скачать книгу «Путинская Россия»

Скачать специальный выпуск

НАШИ ПОЛИТИКИ ТРУСЛИВЫ, ПОКА НЕ ПОЯВИТСЯ НОВЫЙ ВОЖДЬ
Борис Березовский стал политическим беженцем
       
(Фото PhotoXPress)
    
       10 сентября министерство внутренних дел Соединенного Королевства приняло решение предоставить политическое убежище Борису Березовскому, отныне подпадающему под юрисдикцию Международной конвенции о беженцах 1951 года. Это значит слишком многое: британское правительство, ведомое близким другом Путина премьером Тони Блэром, официально признало, что президент нашей страны, принимаемый по всему миру как образец российской демократии, и его окружение все ж таки способны преследовать человека за его политические убеждения. Борис БЕРЕЗОВСКИЙ ответил на вопросы «Новой газеты».
       
       ДОСЬЕ
       Борис Березовский в первый раз официально попросил политического убежища в Великобритании в октябре 2001 г. В январе 2002 г. в МВД Соединенного Королевства им было подано заявление с доводами на 96 страницах, почему невозможно его пребывание в России, пока президентом там является Путин. В марте 2002 г. последовало второе заявление на ту же тему. 28 марта 2003 г. состоялся отказ в предоставлении политического убежища, и Березовский обратился с иском на решение МВД в иммиграционный апелляционный суд Великобритании. 2 апреля он был арестован в связи с заявлением РФ об экстрадиции и освобожден под залог до судебного решения. Но в преддверии и суда по экстрадиции, и иммиграционного судебного заседания, назначенного на 18 сентября, 10 сентября все-таки состоялось решение МВД о предоставлении Березовскому политического убежища.
       
       — Изменились ли ваши политические возможности в этой новой реальности?
       — Нет. Нисколько. Просто увеличилась эффективность их реализации. Потому что теперь я могу передвигаться.
       — Но не в Россию — это условие предоставления статуса политического беженца.
       — У меня было много ограничений оттого, что я должен быть только в Англии. Я не мог встречаться с теми политиками, с которыми хочу, только потому, что они обязаны в таком случае приехать ко мне. Теперь я могу приехать к ним.
       — И когда вы начнете передвигаться?
       — Только после решения вопроса об экстрадиции. Но я думаю, что эта коллизия будет снята в течение ближайшей недели. Английский суд признает нелогичность экстрадиции.
       — Однако политические планы — это не только возможность передвигаться?
       — На съезде партии «Либеральная Россия» будут утверждены списки по выборам в Думу. Я возглавляю федеральный список. И Иван Петрович Рыбкин там, и Юлий Дубов. Это первая тройка. Задача-минимум — пройти в Думу.
       — Но если вам дали политическое убежище в Англии, невозможно ведь избираться в Думу в России?
       — Абсолютно неверно. Я остаюсь российским гражданином. Поэтому обладаю всеми правами российского гражданина. Так говорит законодательство РФ.
       — Как вы будете готовиться к выборам, находясь в другой стране? Надо ведь встречаться с избирателями, а не только покупать целые регионы, как Абрамович Чукотку…
       — Поможет великая сила технологий. А насчет «покупать»… Я иду федеральным списком, и на всю Россию мне денег точно хватит. Поэтому будем бороться исключительно политическими методами.
       — Прокомментируйте решение Астраханского суда от 11 сентября, обязывающее зарегистрировать вашу партию.
       — Решение ожидаемое и принципиальное. Мы готовили его. Оно определяет, что есть только одна партия — «Либеральная Россия», которая следует за двумя своими лидерами — Рыбкиным и мной. Сегодня очевидно, что действия Минюста были противозаконны, и на это есть решение суда.
       — Почему вы выбрали именно Астрахань?
       — Мы подали подобные иски в нескольких регионах. В Астрахани просто состоялось первое такое решение.
       — А где еще ожидается?
       — Ответить не могу. Будем оглашать только по мере принятия решений судами, поскольку власть пытается сделать все возможное, чтобы подчинить себе все.
       — Почему вам дали убежище теперь, в сентябре, хотя отказали в марте? Что случилось в Англии или в России между мартом и сентябрем?
       — Как только я получил в марте отказ, сразу заявил, что не сомневаюсь: дело будет пересмотрено, и обратился с апелляцией в суд. Мы представили мощные аргументы. Основная мотивация отказа — получение англичанами ордера на мою экстрадицию в Россию. Адвокаты изложили массу аргументов, почему это дело является политическим. И под их напором МВД признало правомочность моих аргументов.
       — Есть ли здесь связь с тем, как в России развивается дело «ЮКОСа», как в Греции арестовали Гусинского, — все это очень неважно выглядит со стороны, с позиций западных демократий?
       — Нет. Только подспудно все это могло влиять. Скорее, для принятия решения оказалось важным то, что в Англии была попытка организации двух покушений на мою жизнь. Об одной мне сообщили сотрудники Скотленд-Ярда. Другую отследили сотрудники моей службы безопасности. Мы сообщили об этом в Хоум Офис, Скотленд-Ярд, правительству, и думаю, что после проверки этой информации англичане пришли к выводу, что она правдива.
       — После решения о предоставлении убежища вы, естественно, становитесь еще большей проблемой для российских властей, вы намерены усилить охрану?
       — Нет. У меня есть охрана, но она корректна, и я не ограничиваю свою жизнь. Другое дело, что Англия вообще хорошо защищена.
       — Теперь, после того как вы — признанный политический беженец, у вас есть чувство реванша?
       — Нет, я человек не мстительный. У меня есть цель, которую я пытаюсь достичь, и она точна и конкретна — смена режима Путина. К этой цели я иду последовательно, объясняя свои шаги и ни от кого ничего не скрывая. Но я не рассматриваю достижение этой цели как реванш, а только как возврат к реформам, начатым Ельциным, — и больше никак.
       — Наверное, получив известие о политическом убежище, вы все же подумали: «Ну, Володя, получи!».
       — Еще раз повторяю: у меня нет никаких личных чувств к Путину. И, собственно, это одна из причин, почему мы с ним расстались. Он переводил все наши отношения в плоскость личных. Например: когда я его обвинял в тех или иных шагах, которые мне казались противоречащими Конституции России, он мне говорил одну и ту же фразу: «Ну, ты же меня просил стать президентом» (что правда) — и тем самым как бы пытался перевести все разногласия в плоскость личных отношений. И я ему отвечал: «Я тебя просил не потому, что у тебя красивые глаза, а потому, что ты обещал продолжать реформы Ельцина. Но раз ты изменился, я не изменяю тебе, но остаюсь со своими убеждениями, а ты своим убеждениям изменяешь». Наши с ним отношения были как отношения глухонемого со слепым.
       — Вас, конечно, сейчас многие поздравляют. Кто больше — иностранцы? Или все-таки из России?
       — Меня удивило, что позвонили очень много незнакомых журналистов из России. А знакомые — уж точно. И все начинали именно так: «Мы вас поздравляем». Это означает, что, находясь на службе, в том числе и государственной, они выражали симпатию к решению правительства Англии. Люди рассматривают это как не только законное, но и справедливое решение. Я это почувствовал.
       — Как вы думаете, что стоит за этими поступками? То, что всем уже изрядно надоела монополия Путина в России?
       — Журналисты в своей массе не приняли Путина. По двум причинам. Главная состоит в том, что он, по существу, ввел запрет на профессию. Особенно на фоне того, что происходило при Ельцине, когда люди могли свободно выражать свои мысли. Второе: Путин не удовлетворяет журналистов интеллектуально. Кроме «мочить в сортире», «обрежем так, что не вырастет», «замучитесь пыль глотать», ничего и не запомнилось. Ни одной реально содержательной мысли нет. А журналист хочет услышать свежую мысль, а не только иметь информационный повод.
       — А политики вас поздравили?
       — Да. Но имена их называть не буду.
       — Почему?
       — Они боятся.
       — Это оговаривалось заранее, при поздравлении, что вы не огласите список в СМИ?
       — Нет, они просто знают, что я этого не сделаю.
       — Это что же получается: политики у нас до такой степени не мужчины?
       — Да, не мужчины. Они у вас трусы, конечно.
       — До такой степени, что и назвать невозможно?
       — Да, до такой. Но других нет. Могу еще сказать: мне звонили с поздравлениями и губернаторы. Через посредников.
       — Много губернаторов?
       — Одиннадцать.
       — А что значит — «через посредников»?
       — Это значит, есть люди, которым они доверяют и которым доверяю я и которые проводят информацию между ними и мной.
       — Что за жизнь-то такая… Как вы определите такой образ общественной жизни, когда оппозиционер может разговаривать с губернаторами только через связника, а все реальные устремления политиков в тени?
       — Это зарождение тоталитарной системы. Ельцинские годы показали: миллионы готовы взять на себя ответственность за свою жизнь и судьбы своих семей — то есть быть независимыми, но оказалось, что эти же самые люди не готовы независимость отстаивать. Они готовы ее принять, но, когда настала пора за это сражаться, оказались неспособны на борьбу.
       — Однако, имея такой штат трусливых политиков, на что вы надеетесь? О какой оппозиции может идти речь?
       — Не согласен. В элитах идет очень сильный процесс отторжения Путина и его режима. Вопрос только в вожде. Его нет, но он обязательно придет — человек, который консолидирует недовольных этим режимом. Уверяю, это наступит очень скоро.
       — Консолидирует — и что?
       — Это означает, что на выборах в Думу результаты будут совершенно иными, чем их планирует Кремль. Мой прогноз: коммунисты получат порядка 40%. Правые — 15 — 20%. «Единая Россия» — до 20%, а скорее, около 15. И то это будет приписанный процент.
       — А больше приписать, думаете, не удастся?
       — Нет. Таким образом, конфигурация окажется совершенно иной. И как только появится на что опереться, обнаружатся и те, которые будут готовы на это опираться. Сегодня кажется, что везде — болото; куда ни наступи — все проваливается. Но уже есть несколько решительных людей в России, которые готовы действовать. И поэтому Путин не будет переизбран на следующий срок.
       — Сейчас стало популярно снимать свои кандидатуры. Идти на всяческие позорные компромиссы. Какой компромисс устроит вас: должность Волошина, например, или помощника президента?
       — А почему вы думаете, что мне не предлагали должности?
       — Что это было? Пост в администрации?
       — Кусок во власти, скажем так.
       — Помощником президента, как Аслаханову?
       — Я же не чеченец.
       — Когда это было?
       — Не так давно.
       — И все бы было забыто, если бы согласились? Экстрадиция? Гонения? Уголовные дела?
       — В общем, да. Но для меня абсолютно невозможен компромисс с сегодняшней властью. Я принял решение о его невозможности, когда уходил из Думы. Я уезжал из Москвы, чтобы отстаивать свою принципиальную идеологическую позицию российского либерализма. Тем и занимаюсь.
       
       Беседовала Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, наш спец. корр., Лондон
       15.09.2003
       

2006 © «НОВАЯ ГАЗЕТА»