ЗАЛОЖНИЦА «НОРД-ОСТА» СТАЛА ЗАЛОЖНИЦЕЙ ГОСУДАРСТВА

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

ЗАЛОЖНИЦА «НОРД-ОСТА» СТАЛА ЗАЛОЖНИЦЕЙ ГОСУДАРСТВА
ФСБ вступилась за честь уничтоженных террористов против слишком настойчивой жертвы «НОРД-ОСТА»: ей предъявлено обвинение в лжесвидетельстве против членов группы Мовсара Бараева

       Россия — страна особых людей, мы, как никто, закалены в боях против вечно наступающей на нас власти. Однако иногда сил бороться за себя уже нет — их просто не остается, и тогда власть тебя сжирает. Именно такая история произошла с москвичкой Еленой Федоровной Коростелевой. Сначала она побывала в заложницах и чудом выжила, а потом против нее самой следственной группой по расследованию теракта было возбуждено уголовное дело за мошенничество и лжесвидетельство против террористов, захвативших «Норд-Ост»…
       Даже для наших некрасивых времен это слишком цинично. Меры, которые применили «правоохранители» к человеку, здоровье которого и без того катастрофически подорвано газом-«спасателем», беспрецедентно аморальны...

       …Уходя из редакции, она забыла очки. И хотя живет Елена Федоровна совсем недалеко, она сказала, что не придет уже… Сможет лишь через несколько дней — сил нет… Одна встреча в день — и это все, что она может себе позволить. Голос в трубке загробный…
       А десять месяцев назад все было совершенно по-другому — как у всех. Работала, жила, мучилась, радовалась. Двадцать пять лет была врачом-стоматологом в поликлинике ВВС Министерства обороны — ровно до того момента, как поликлинику закрыли.
       23 октября 2002 года привычный ритм ее судьбы оборвался.
       — Ну надо же… Зачем пошла туда именно в этот день? — все повторяет и повторяет Елена Федоровна. Но это риторический вопрос: кто скажет, зачем нам посылают испытания?
       Тем не менее ей лично очень повезло: 26-го на рассвете, после штурма, Елена Федоровна вышла из здания ДК на хоть и слабых, но собственных ногах. И такие среди заложников действительно были — весь мир видел их по телевизору, полуодетых сомнамбул, нетвердо ступающих, и рядом людей в форме. Елене Федоровне тоже помог человек в камуфляже и маске. Она вышла одной из первых, посидела у какой-то стены, потом пошла вперед, проголосовала, и кто-то подвез ее до дома — ей хотелось домой, а не в госпиталь, как предлагали военные.
       Впрочем, происходившее тогда, в первые часы и сутки после штурма, Елена Федоровна помнит плохо. Хотела и пыталась спать, но сон не приходил. Ела? Не знает… В полумраке и своей квартиры, и собственного отравленного сознания, измученного пережитым шоком, она промучилась несколько дней. Круг общения Елены Федоровны — это, конечно, врачи. С кем-то училась, с другими работала … Кому-то она позвонила, попросила совета, как быть. Ей отвечали — и она занималась самолечением. Наконец наступил день, когда стало ясно, что наедине с собственным состоянием ей отсидеться уже не удастся, и 14 ноября Елена Федоровна пошла в 13-ю горбольницу — за помощью. Там ей объяснили, что прежде всего надо «пройти через следователя» — то есть дать показания, и Елена Федоровна в сопровождении подруги отправилась на Балакиревский, 23 (управление по расследованию бандитизма и убийств Московской городской прокуратуры), по указанному в больнице адресу, где располагалась тогда группа по расследованию уголовного дела № 229133 (дело «Норд-Оста»).
       Следователь выслушал ее, спросил, почему она такая странная… А кто сказал, что оставшиеся в живых заложники вышли из «Норд-Оста» нормальными — такими же, как были? До сих пор большинство из них ведь так и не пришли в себя. Им всем очень тяжко. И почти все жалуются, как беспардонно и оскорбительно допрашивали их следователи на Балакиревском.
       Разница же между теми, кто прошел через ужас заложничества и трагический штурм, состоит только в одном: часть из них нашла в себе силы противостоять и защищаться. Другая, физически более слабая, — нет. Елена Федоровна оказалась в группе вторых. И нет в этом никакой ее вины. Разве лично вы тренируете свой организм к возможной газовой атаке?..
       Елену Федоровну допрашивали трижды, и каждый раз это было очень мучительно для нее — со слезами, истериками, скачущим давлением, спазмами и попаданием в больницу. 23 марта как гром среди ясного неба — уже против нее возбуждено уголовное дело № 1160 по трем статьям Уголовного кодекса…
       — Какой позор! Я и в милиции-то никогда не была… — плачет Елена Федоровна. — А 25 марта ко мне пришли с обыском.
       — Что искали?
       — Так и не знаю.
       При обыске у Елены Федоровны изъяли две книжки — записную телефонную и томик «Московские были»… Квартира врача. А вот и постановление о привлечении в качестве обвиняемого — в нем разгадка, что напридумывали следователи с санкции прокуратуры: «…в период с 23 октября 2002 г. по 14 ноября 2002 г. Коростелева Е.Ф. узнала из СМИ о том, что прокуратурой г.Москвы возбуждено уголовное дело по факту захвата и насильственного удержания террористами с 23 по 26 октября 2002 г. не менее 800 заложников в помещении ДК ОАО «Московский подшипник», а также о том, что правительством Москвы было издано распоряжение, в соответствии с которым лицам из числа бывших заложников оказывалась материальная помощь… Коростелева Е.Ф. решила… совершить хищение чужого имущества — денежных средств из бюджета субъекта РФ города Москвы и федерального бюджета. Реализуя свой преступный замысел, Коростелева Е. Ф. пришла в ГКБ № 13… с целью зафиксировать факт ее обращения в медицинское учреждение в связи с причинением ее здоровью вреда, якобы в результате террористического акта. 21 ноября 2002 г., 7 и 18 марта 2003 г. дала заведомо ложные показания, таким образом заведомо ложно обвинив 40 лиц, являвшихся террористами и захвативших заложников, в том, что ими в отношении нее были совершены особо опасные преступления… (Выделено А.П.) Однако довести свой преступный замысел до конца Коростелева не смогла по не зависящим от нее обстоятельствам, так как была изобличена в обмане органами предварительного следствия…».
       Переведем на общедоступный. Елена Федоровна признана мошенницей потому, что попросила дать ей компенсацию, а лжесвидетельницей-клеветницей — так как заявила о террористах, что они преступники и совершили против нее особо опасные преступления. А разве нет?..
       Что же касается «мошенничества», то заявление с просьбой о компенсации, которое 24 января Елена Федоровна действительно написала, было очень своеобразным и все что угодно, но о личной корысти не свидетельствовало: она просила передать всю сумму, «если ей она полагается», той семье, где после «Норд-Оста» дети остались без родителей…

       Но, вопреки логике и приличиям, следствие продолжило свое наступление на жертву. И потребовало судебно-психиатрической экспертизы в «Сербского» (Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского). Деловая связь силовиков нашей страны с психиатрами этой организации давно известна тем, что вторые не подводят первых. Так случилось и тут.
       Результаты экспертизы оставляют двоякое впечатление. С одной стороны, спецы «Сербского» свидетельствуют, насколько сильно пострадала Елена Федоровна за последние месяцы. И наверное, если бы надо было доказывать, как подействовал газ на психику заложников, то в этом заключении есть все необходимые доказательства. С другой стороны, выводы, которые делают психиатры, совершенно не вяжутся с описанной ими симптоматикой, зато полностью гармонируют с обвинительным заключением и поддерживают его — то, о чем и просило следствие: «Коростелева Е.Ф. может правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, давать показания и участвовать в судебно-следственных действиях».
       Кто этим всем лично занимался, кроме бригады «Сербского» под руководством врача Гусинской, спасая реноме террористов от наговоров заложницы? Молодой фээсбэшник, следователь УФСБ по Москве и Московской области Евгений Алимов и следователь по особо важным делам столичной прокуратуры Артем Бебчук. Эти юные бойцы видимого и невидимого фронтов далеко, видимо, пойдут по стопам старших товарищей (старшие товарищи, впрочем, давали все необходимые санкции).
       Впоследствии работу Бебчука и Алимова проштамповала, как водится, прокуратура — на сей раз Басманная межрайонная г. Москвы в лице старшего следователя и младшего советника юстиции А. Сочилкиной.
       Плод их совместной деятельности по борьбе с больной, затравленной женщиной, за которую некому заступиться, — три вмененные ей статьи УК (307-я, 30-я, 159-я), подписка о невыезде, передача дела в суд, который состоится осенью (дата еще не назначена в связи с летними отпусками).
       В чем же подоплека и причины всей этой абсолютно дикой и позорной истории?
       Первая, которая на поверхности, примитивная и очень «наша»: Елена Федоровна пришла в прокуратуру не сразу, а со временем, когда всех нордостовцев уже посчитали и цифры доложили наверх. К тому же она была неуступчива, и, когда ей намекнули, что «поезд ушел», так и продолжала настаивать, что была в заложниках и, значит, стала угрозой статистике. И тогда ее решили наказать. Что вполне удалось.
       Вторая причина серьезнее и куда глубже. Российская государственная система защиты самой себя уничтожает всех, кто не вписывается в ее схемы. Ведь что вышло?
       Мы, общество, позволили, чтобы власть превратила теракт на Дубровке из национальной трагедии в разменную монету ее, власти, большой пиар-игры. В которой есть «победный» сценарий, рассчитанная выгода и, главное, не предусмотрены импровизации. Никаких долгоиграющих проблем со здоровьем заложников, тем более психическим, зафиксированных как последствия применения секретного газа во время штурма, быть не может. Следователи Бебчук и Алимов — конечно, верные служители власти в силу занимаемых должностей, и, привлекая Елену Федоровну, делали они то, что власти политически выгодно. И только. Правда, осечка вышла — ребята они молодые, ну и зарапортовались: взяли да вступились за честь террористов, хотя те их об этом вряд ли просили…
       Но каков же заказ? Сейчас, перед выборами и в Думу, и в президенты, у тех, кто принимал решение о штурме и газе, у «избранников народа» не должно быть темных, способных непредсказуемо расползаться пятен, связанных с Дубровкой и с этим газом.
       Вот настоящей заложницей чего стала Елена Федоровна Коростелева. Менее чем за год ее дважды захватывали в плен. В первый раз — отряд Бараева. Во второй — те, кто отряд Бараева уничтожал. Ни первым, ни вторым не было никакого дела до самой Елены Федоровны.
       …Она так и плачет все время — губы складываются в привычную гримасу отчаяния и обиды. Звоню ей — и на второй минуте уже слезы. Встречаюсь — и все снова. Хочу помочь, а не могу.
       — Поймите, я разрушаюсь… Меня? Мошенницей? Лгуньей? Господи! Сначала этот теракт, потом все остальное… От меня мало что остается. Меня уничтожают. Я не знаю, что делать.
       И я не знаю… Чуть ли не КАЖДУЮ НЕДЕЛЮ приходится писать о том, что спецслужбы и правоохранительные органы все более опасны для жизни граждан нашей страны. Патрушев получил Героя за «Норд-Ост» — хотя должен был быть отдан под суд, а Елену Коростелеву — одну из тех, за чьи страдания Патрушев должен был ответить, — ее ведут в суд. За оскорбление террористов.

       Вот-вот сентябрь, и, значит, совсем скоро станут отмечать первую годовщину «Норд-Оста». У нас это уже отработано — отмечать трагедии. Еще кому-нибудь дадут медаль. Откроют мемориал на месте массовой гибели. Желваками поиграют те, кто откроет. Отчитаются перед народом — все под контролем… Но «Норд-Ост» продолжается, и вот уже почти десять месяцев подряд бывшие заложники только и делают, что борются за то, чтобы выжить. А власть под шумок своих высокопарных слов душит тех, кто не задохнулся на Дубровке.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, обозреватель «Новой газеты»
       11.08.2003