МАШИНА ОБЯЗАТЕЛЬНОГО ОСУЖДЕНИЯ

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

МАШИНА ОБЯЗАТЕЛЬНОГО ОСУЖДЕНИЯ
ФСБ назначена отвечать за похороны Конституции

Ислам Хасуханов раньше, до всего…

       На этой неделе в Верховном суде России будет рассмотрено «дело Хасуханова» — очередного «международного террориста» и «организатора незаконнных вооруженных формирований», слепленного в ФСБ Чечни под патронажем прокуратуры. И хотя его «преступления» так и не нашли доказательств в суде (Верховном суде Северной Осетии), но все равно Хасуханов был осужден к 12 годам лишения свободы. Причина: в начале второй чеченской войны Хасуханов был начальником оперативного штаба Масхадова. (Мы уже писали об этом деле и возвращаемся, поскольку только теперь стали известны ошеломляющие подробности его хождения по мукам в ФСБ Чечни.)
       Сейчас Ислам Хасуханов на Красной Пресне — в московской пересыльной тюрьме. После пыток, через которые он прошел на следствии, состояние его здоровья крайне тяжелое. Перебиты руки, проломлен череп, осколок одного из четырнадцати сломанных ребер ушел в почку… Такова цена «успеха в проведении антитеррористической операции» совместными усилиями спецслужб, суда, прокуратуры под руководством ФСБ. Что предпочтет Верховный суд России? Закон? Или политическую целесообразность, как остальные?

       ДОСЬЕ
       Хасуханов Ислам Шейх-Ахмедович —
       1954 г. р. Окончил Киевское высшее военно-морское училище. С 1978 г. — на Балтийском флоте. С 1989 г. — на Тихоокеанском. Подводник.
       В 1991 г. окончил Военно-политическую академию им. Ленина. Уволился в запас в 1998 г. капитаном первого ранга с должности заместителя командира атомной подводной лодки «Б 251». С 1998 г. жил в Грозном.
       Был начальником военной инспекции при правительстве Аслана Масхадова и начальником его оперативного штаба.

       Предыстория суда
       Что творится с человеком, когда его хватает современная ФСБ? Об этом много разговоров, и лишь очень редко что-то выходит наружу. Дело Хасуханова — именно такой случай.
       Согласно материалам уголовного дела 56\17 он был задержан в чеченском райцентре Шали 27 апреля 2002 года за «хранение и ношение оружия». Вооруженные люди в масках тогда даже не подбросили ему этого оружия — на сей раз они действовали по наводке информатора и шли наверняка «брать» одного из «руководителей незаконных вооруженных формирований». В результате никакого пистолета или автомата ни в одном процессуальном документе так и не зафиксировано. Но… Статья осталась. Впрочем, как само фальшивое число, когда его уволокли, — «27 апреля». На самом деле Хасуханова арестовали еще 20 апреля, и это типичная для нашей «антитеррористической операции» ситуация. Человека как бы «нигде нет», он ни за кем не числится... Время с 20 по 27 апреля Хасуханов не очень помнит — все было как в предсмертной агонии.

       ИЗ ПРОТОКОЛА СУДЕБНОГО ЗАСЕДАНИЯ:
       — Первые семь дней я находился в здании ФСБ в Шали, где меня избивали. С тех пор у меня 14 переломов ребер, одно ребро в почке…

       От Хасуханова требовали вывести на Масхадова — и дальше он мог умирать. Но Хасуханов все никак не выводил. И все никак не умирал… И 30 апреля его легализовали — приволокли (оформив санкцию тогдашнего врио прокурора Чечни А. Никитина) в изолятор временного содержания райцентра Знаменка (тот самый ИВС, который был стерт с лица земли взрывником-самоубийцей 12 мая 2003 года). Хасуханов был, как мешок с мясом, но дышал. И в Знаменке пытки продолжились. Под «руководством» подполковника юстиции А.Черепнева, заместителя начальника следственного отдела УФСБ РФ по Чечне. Именно он стал главным «по Хасуханову» следователем — и руководящей и направляющей силой пыток с целью получения доказательств. Чего же хотел Черепнев?

       — За что к вам применялось насилие? — спрашивал позже судья.
       — Интересовал только вопрос, где Масхадов и где подводная лодка, которую я якобы хотел угнать. Вот два вопроса, из-за которых ко мне применяли насилие…

       С первым пунктом все было более или менее ясно — Хасуханов не привел к Масхадову, да и не мог привести, поскольку не занимал руководящего поста, а если и общался с ним, то посредством аудиокассет: Масхадов наговаривал и присылал через посыльного (один из них и стал информатором ФСБ)... Сюжет о «подлодке» занятнее — Черепнев подтягивал Хасуханова к «планированию членами НВФ захвата подводной ядерной лодки, завладению ядерным зарядом, выдвижению требований об изменении конституционного строя РФ» (из письма Черепнева в прокуратуру).
       Подтягивал, но тоже не вышло. Хасуханов не сдавался. Потому что в 92-м году он сам «строил» (как говорят на флоте, то есть присутствовал при ее рождении) ту подлодку, которую ему «приписывали», и была она ему дорога больше остальных… И тогда били его в ФСБ все страшнее. Хотя куда уж больше — неизвестно.
       Единственное, чего в результате доБИЛся Черепнев от Хасуханова, так это чтобы тот, не помня себя от боли и психотропов, подписал («завизировал») чистые бланки «приказов и боевых распоряжений Масхадова». А также, не глядя, протоколы допросов. Следующего качества: «Подготовка и распространение документов являлись составной частью пропаганды, проводимой оперативным управлением ВС ЧРИ под моим непосредственным руководством. Я понимал, что распространение подобного рода документов может привести к дестабилизации положения на территории ЧР, но продолжал действовать...».

       ИЗ ПРОТОКОЛА СУДЕБНОГО ЗАСЕДАНИЯ:
       — А когда я уже из-за избиений ничего не понимал и ни на что не реагировал, то меня под уколами перевезли в ФСБ Северной Осетии. Меня там не хотели принимать в СИЗО из-за побоев, врач сказал, что я через двое суток умру, и меня отвезли на лесозавод — учреждение ЯН 68-1.
       — Вы медицинскую помощь получали?
       — Я просто лежал в лесозаводе, где три месяца приходил в себя.

       Что такое «лесозавод»? Изредка, в делах о без вести пропавших после зачисток людях, это место всплывает — там действительно принимают избитых до полусмерти и закрывают глаза на то, что у них нет документов. И большое спасибо, что принимают: там многих спасли от смерти. Из тех, кому полагалось умереть, но кого поленились застрелить по дороге, или кого сюда отвезли умирать, чтобы самим руки не марать… Сколько и кого тут умерло за вторую чеченскую войну и от кого не осталось даже могильного холмика — не знает никто. Зато известно, сколько выжило. Хасуханов — один из чудом спасенных. Его пожалел охранник. Просто пожалел — и все, и каждое дежурство приносил из дома парное молоко. Так Хасуханов снова выжил и опять предстал перед Черепневым. В чеченском УФСБ такая система: раз выжил, будет суд; выживают немногие — поэтому и судов мало. Но суды быть должны: в общей структуре «антитеррористической операции» отдельных «террористов» полагается осуждать, поскольку отчетности об этом время от времени требуют у Путина западные лидеры, а он того же самого требует у ФСБ и Генпрокуратуры.

       Владикавказ
       Черепнев приехал во Владикавказ и прежде всего взял Хасуханову адвоката. Его у Хасуханова не было вообще. Полгода. До тех пор, пока на лесозаводе у него срослись кости и можно было готовить его к суду. И 9 октября у Хасуханова был первый допрос с участием защитника Александра Дзилихова. Впрочем, Хасуханов не посчитал его адвокатом — просто очередным сотрудником ФСБ…

       — Вы можете сказать, есть ли разница между показаниями, которые вы давали до присутствия адвоката и после? И какие? — спросили на суде.
       — Да, есть разница. Раньше, когда допрос заканчивался, мне не давали читать протоколы, а когда появился адвокат, то давали читать.

       25 октября был конец следствия. 29 и 30 октября Хасуханова опять куда-то возили из СИЗО — без адвоката… Как бы на расстрел — естественно, на имитацию расстрела, попугать, чтобы не шумел и подписал обвинительное заключение… Кто стоял под расстрелом, знает, что сопротивляться сложно. Кто не стоял, пусть почитает Достоевского. Так вот, Хасуханов опять не сломался и впоследствии, на суде, отрицал то, что легло в основу обвинительного заключения (утвержденного прокурором Чечни В. Кравченко и текст которого потом почти полностью перекочевал в приговор судьи В. Джиоева). Далее цитаты из них обоих с необходимыми комментариями.
       «В апреле 1999 г. Хасуханов… добровольно вступил в вооруженное формирование, не предусмотренное федеральным законом… Хасуханов вышел на связь с помощником Масхадова — Хамбиевым Магомедом, который предложил ему оказать своим опытом помощь Масхадову в организации работы создаваемого НВФ (военная инспекция)»…

       — Вы считали действия президента Масхадова законными? — спросил прокурор на суде.
       — Да. Я не мог знать, что Масхадов, правительство и силовые ведомства будут признаны незаконными. Я знал, что Масхадов — президент, он был признан и федеральным руководством, с его министрами встречались, выделялись финансовые средства, и, естественно, я не знал, что вступаю в НВФ…
       — Вы занимались проверкой финансово-хозяйственной службы МВД ЧРИ?
       — Да, в июне 1999 года я доложил о результатах проверки. Я перечислил все, на что были израсходованы деньги. Все эти сведения я получил тогда в МВД РФ. Все эти сведения были официально получены. Я и не подозревал ничего незаконного.

       …В работу Хасуханова перед войной действительно входили проверка финансово-хозяйственной деятельности и организация системы учета и контроля за денежными средствами, выделяемыми на содержание силовых структур — МВД, Национальной и президентской гвардий, Главного штаба (заметим: федеральных денег). И он тогда выяснил, что через Главный штаб проходят значительные суммы денег на оружие и обмундирование, но те гранатометы, которые Министерство обороны заказывало на грозненском заводе «Красный молот», заведомо непригодны для боевых действий, и то же — с обмундированием: его шили в Гудермесе по 60 рублей за комплект, а по документам проводили, что «сделано в Прибалтике» и цена значительно выше… Хасуханов доложил обо всем Масхадову, начались проблемы с его окружением, но уже через неделю работы в военной инспекции Масхадов назначил Хасуханова на должность начальника своего штаба — Масхадов нуждался в честных людях. Был конец июля 99-го. В августе началась война, но Хасуханов воевать отказался…
       Так, может, в 99-м Хасуханов выяснил что-то такое, что ему аукнулось в 2002–2003-м? При изучении дела 56\17 не покидает ощущение заданности. Вроде бы Хасуханов должен быть надолго осужден за что-то очень серьезное… Не за тайну ли тех самых разворованных федеральных средств, выделенных на силовые структуры Чечни через силовые структуры федерального центра?
       И снова цитата из обвинительного заключения (и приговора): «...В конце июля 1999 г. был назначен Масхадовым на должность начальника штаба. Активно участвуя в деятельности указанного НВФ, Хасуханов участвовал в выработке основных решений по противодействию силам федерального правительства в наведении ими конституционного порядка...».

       ИЗ ПРОТОКОЛА СУДЕБНОГО ЗАСЕДАНИЯ:
       — Какая была необходимость лично вам находиться в Чечне с начала боевых действий и по день задержания?
       — Я не считал для себя возможным повернуться спиной к Масхадову. Я не мог прекратить войну и делал все, что в моих силах… Я видел, как погибают люди, и знаю, как наводится конституционный порядок. Я не буду скрывать, что вся эта война — ошибка и геноцид.
       — К уничтожению федеральных войск призывали?
       — Для того, чтобы призывать, надо руководить людьми. А я ими не руководил.
       — Находился ли кто-нибудь из полевых командиров непосредственно в вашем подчинении?
       — Нет.

       …Передо мной — документы ДСП. Готовя дело к суду, Черепнев разослал во ВСЕ райотделы ФСБ по Чечне запросы о том, какие «акты терроризма» на территории их районов были осуществлены по «боевым распоряжениям начальника оперативного штаба ВС ЧРИ Хасуханова». И ВСЕ райотделы ответили: никакие, Хасуханов ни за чем не числится… И это же не боевики прислали Черепневу бумаги, а «свои»… Но машина обязательного осуждения «руководящего члена НВФ» — как теперь, после того, как он выжил, стали называть это дело, — продолжала крутиться. И суд не обратил на эту стопку бумаг ровным счетом никакого внимания.

       Суд
       Процесс по делу Хасуханова прошел в закрытом режиме и на большой скорости: с 14 января по 25 февраля 2003 года в Верховном суде Северной Осетии. Суд не увидел ничего противоестественного ни в чем. Ни в копиях копий (оригиналы «боевых распоряжений и приказов» Масхадова, заверенных Хасухановым, не предъявлялись суду). Ни в полугодовом отсутствии адвоката. Ни в том, что пригласили его те, кто бил. Ни в пытках. Хотя СУД и ПРИЗНАЛ ПЫТКИ, НО НИКАК НА ЭТО НЕ ОТРЕАГИРОВАЛ. Вот цитата из приговора:

       «В ходе расследования Хасуханов не давал признательных показаний, но под психологическим и физическим давлением со стороны работников ФСБ вынужден был подписывать готовые протоколы допросов».
       — Вы говорили, что к вам было применено насилие? — спросил судья Хасуханова. — Вы можете назвать фамилии лиц, которые применяли к вам насилие?
       — Назвать не могу. Так как не знаю их.

       И суд пошел дальше — раз палачи не показали жертве удостоверений перед расправой. И даже отказал в медэкспертизе, наблюдая перед собой человека со вмятиной в черепе…
       Итог — 12 лет колонии строгого режима. Без права на амнистию. И — последнее слово подсудимого: «Я не собираюсь отрекаться от своих убеждений. То, что происходит в Чечне, считаю грубейшим нарушением прав людей. Действительных преступников никто не ловит. И пока будет происходить то, что происходит, таких, как я, на скамье подсудимых будет много».
       Нас накрывает такой мрак, из которого мы уже однажды выползали несколько десятилетий. Историй о том, как пытками ФСБ фабрикует дела в нужном себе идеологическом ключе, допуская суд и прокуратуру себе в прислужницы, становится все больше. И их уже так много, что не представляется возможным вести речь о какой-либо случайности. Это значит: Конституция умирает, невзирая на наличие гаранта. И ФСБ назначена ответственной за ее похороны.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, обозреватель «Новой газеты»
       04.08.2003