ДЕЛО БУДАНОВА: ЗАЩИТА НАШЛА ГЛАВНОГО СВИДЕТЕЛЯ

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

ДЕЛО БУДАНОВА:
ЗАЩИТА НАШЛА ГЛАВНОГО СВИДЕТЕЛЯ
Адвокат Хамзаев требует не допустить суда присяжных над полковником-убийцей. Почему?

       9 апреля в Ростове-на-Дону, в здании военного суда Северо-Кавказского военного округа, возобновились судебные заседания по делу бывшего командира 160-го танкового полка Министерства обороны России полковника Юрия Буданова, который обвиняется в похищении и убийстве чеченской девушки Эльзы Кунгаевой и находится под стражей уже более трех лет, с 27 марта 2000 года. Как известно, Военная коллегия Верховного суда России удовлетворила кассационную жалобу семьи Кунгаевых на фактически оправдательный приговор Буданову, вынесенный Северо-Кавказским окружным судом в декабре 2002 года под председательством судьи Виктора Костина, и вернула дело в Ростов-на-Дону на новое рассмотрение в другом составе. Теперь председательствующий на процессе — полковник Владимир Букреев, заместитель председателя окружного суда, которому предстоит решить непростую задачу: обвиняемый требует суда присяжных, семья Кунгаевых — категорически против.
       Накануне новой порции заседаний на вопросы «Новой газеты» ответил Абдула Хамзаев, адвокат потерпевшей стороны, 4 апреля обжаловавший ходатайство Юрия Буданова о суде присяжных в Военную коллегию Верховного cуда.

       — Почему вы столь резко выступили против суда присяжных для Буданова?
       — Его ходатайство не соответствует УПК. Там указано, что ходатайство о рассмотрении дела с участием суда присяжных обвиняемый может заявить при окончании предварительного следствия и полном его ознакомлении с материалами дела. Предварительное следствие и ознакомление в этом деле окончены в январе 2001 года. Тогда следователь, как и положено по закону, предложил Буданову три варианта: дело может быть рассмотрено судом присяжных, либо в составе суда из трех профессиональных судей, либо профессиональным судьей плюс двумя народными заседателями. Если мы все не ошибаемся, то черным по белому в деле написано: «Я хочу рассмотрения в обычном порядке», то есть Буданов выбрал третий вариант.
       — Наверное, он имеет право менять свое решение, исходя из сложившегося хода дела?
       — Я исхожу из того, что не имеет: нигде в УПК о таком праве не сказано.
       — Тем не менее ваша зацепка формальна. В чем основная подоплека вашей позиции? Боитесь ли вы, что присяжные Ростовской области, скорее всего, окажутся на стороне бывшего полковника, — таковы настроения на юге России?
       — Действительно, народные заседатели в окружном военном суде укомплектованы заседателями, живущими в Ростовской области. В Чечне, по месту совершения преступления, института присяжных пока не существует. Расчет Буданова — исключительно на то, что распропагандированная в Ростовской области идея: «страдает русский офицер; подумаешь, убил чеченку» — поможет ему, хотя я лично и не убежден, что руссконациональные присяжные опустятся на столь низменный шовинистический уровень. При этом я исхожу из того, что по столь принципиальному делу, как дело Буданова, если уж рассматривать его судом присяжных, заседатели должны быть приглашены из всех регионов Северо-Кавказского военного округа, в том числе и из Чечни.
       — Встречались ли вы с судьей Владимиром Букреевым в других делах?
       — Нет. Знаю его лишь визуально. Правда, когда в феврале 2001 года я впервые приехал в окружной суд СКВО и был принят председателем суда генералом Горобцом и его заместителем Букреевым, то на мой вопрос: как долго, на ваш взгляд, будет продолжаться дело Буданова, и Горобец, и Букреев ответили, что очень быстро и к 8 марта они планируют закончить...
       — Аргументы защиты обеих сторон хорошо известны. Адвокаты Буданова говорят: да, убил, но потому что был уверен, что расправляется со снайпершей, виновной в гибели его боевых товарищей. Вы настаиваете: Буданов совершил особо тяжкие уголовные преступления, за которые должен отвечать как уголовный преступник без всяких скидок на войну. Что нового приготовила ваша сторона — защита семьи потерпевших к этой серии судебных заседаний?
       — Мы рассчитываем на то, что наконец-то суд прислушается к нашим предыдущим ходатайствам и вызовет главных свидетелей по делу для допроса (предыдущий судья Виктор Костин на протяжении двух лет всякий раз отказывал в этом). Во-первых, главу администрации селения Дуба-Юрт Яхъяева, который, по утверждениям Буданова, якобы дал ему фотографию, где были изображены мужчина и две женщины со снайперскими винтовками, и это стало причиной, почему Буданов искал одну из этих снайперш в Танги-Чу.
       — То есть вы заявите прежние ходатайства?
       — Бесспорно. Каждый довод обвиняемого должен быть проверен — это требование закона, а все, что не опровергнуто, то толкуется в его пользу. Вот именно поэтому предыдущий суд и занимал позицию, не принятую Верховным судом: никаким образом не дать нам ничего опровергнуть из того, о чем говорит Буданов.
       Второй важный свидетель, которого надо пригласить в суд, — житель Танги-Чу, сообщивший Буданову (это опять же говорил сам полковник), что на окраине их села якобы живут снайперши-боевички. Мы нашли этого человека — Сембиева Рамзана Нурдыевича — в колонии на территории Дагестана, попросили судью Костина вызвать его и допросить, но ответ был: «отказать», «не имеет значения по делу». Надеюсь, что в новом составе суда номер с отказами по всем свидетелям уже не пройдет. Среди них — генералы Герасимов, Лазарев и Вербицкий, комендант Марат Муниров, которые были при задержании Буданова утром 27 марта. Тот самый Вербицкий, который спустя девять месяцев после совершения преступления Будановым, когда можно было бы и остыть, все равно говорил на следствии, что до сих пор убежден: полковник изнасиловал Эльзу. Естественно, предыдущий суд не стал допрашивать и Вербицкого... Буду ходатайствовать о повторном допросе сержанта Григорьева, командира будановской БМП, который на суде утверждал: товарищ полковник был постоянно озабочен поисками снайперши, поэтому их БМП по его приказу все время выезжал на дорогу, выходящую из Танги-Чу, вставал в сторонке, и они внимательно рассматривали проходящих мимо женщин... У меня сейчас на руках — справка из военной комендатуры, в которой значится, что та самая дорога Танги-Чу — Урус-Мартан с октября 1999 года не функционировала для гражданских лиц, проезд и проход по ней были категорически запрещены, поскольку поблизости стояла военная часть. Была перекрыта и вторая дорога из Танги-Чу — объездная, тоже ведущая в райцентр Урус-Мартан. Ее перекрыл начальник штаба будановского полка Федоров... Так где же Буданов разглядывал прогуливающихся женщин?.. И как он в таком случае «был озабочен поиском снайперши»?
       Кроме того, я намерен отклонить результаты последней судебной психолого-психиатрической экспертизы.
       — Вы будете требовать назначения еще одной, пятой по счету? Сколько можно? Буданова можно пожалеть — только под экспертизами он провел 18 месяцев... Какой еще вы будете требовать? Международной?
       — Действительно, в этом деле сегодня нет ни одной экспертизы, которую признавали бы все стороны процесса. Я не признаю последнюю. Предыдущую не признал суд. А по поводу двух самых ранних в деле имеется заявление одного из экспертов, отказывающегося от своей подписи. Такова реальность. Думаю, буду настаивать на экспертизе в 6-й больнице Санкт-Петербурга — это конкурирующая с Институтом им. Сербского организация. А направлять Буданова опять в Институт им. Сербского, конечно, нежелательно.
       — Как вы относитесь к идее международного уголовного трибунала по Чечне, с которой выступила Парламентская ассамблея Совета Европы? Как известно, такой трибунал может состояться в том случае, если в России «не будут предприняты более активные усилия по привлечению к ответственности виновных в нарушении прав человека и если в Чеченской Республике будет сохраняться атмосфера безнаказанности» по отношению к военным преступникам. Дело Буданова, на ваш взгляд, — исключение на общем фоне «ответственности виновных» за военные преступления? Или правило?
       — Конечно, Буданов не ушел от ответственности — он находится под стражей четвертый год, и ему предъявлено обвинение в совершении особо тяжкого преступления, предусматривающего наказание вплоть до пожизненного заключения. Однако в то же время дело Буданова — исключение на общем фоне. Его преступление оказалось раскрытым и стало предметом всеобщей гласности совершенно случайно. Обычно все по-другому — военных всеми возможными способами уводят из-под ответственности. Напомню, 12 января 2002 года «при проведении спецмероприятий» в районе чеченского селения Дай были высажены шесть групп российских военнослужащих. Кто об этом знал? Не было никаких блокпостов, люди ехали на рейсовом микроавтобусе из райцентра Шатой по домам. Одна из этих групп остановила машину, убила и сожгла находившихся в ней шесть гражданских лиц. Акцию осуществил капитан спецназа ГРУ Генштаба Эдуард Ульман, его подчиненные лейтенант Александр Калаганский и прапорщик Владимир Воеводин. Все — из в/ч 55443. Раскрытие этого преступления также было делом случая, старшему следователю по особо важным делам Главной военной прокуратуры С. Лешкину удалось даже выявить организатора и подстрекателя к убийству — майора Алексея Перелевского, в тот момент бывшего заместителем командира 641-го отряда ГРУ (руководил спецоперацией). Именно Перелевский приказал Ульману: сделай из всех «груз 200», и тогда офицеры приняли решение расстрелять... И вот, смотрите, при наличии таких фактов — все теперь на свободе, кроме Ульмана, отдававшего непосредственный приказ уничтожить! Перелевский вообще не был под стражей. Калаганский и Воеводин пробыли в Пятигорской тюрьме девять месяцев, и потом Главная военная прокуратура даже не обратилась в суд с продлением им срока заключения, и обоих автоматически выпустили «под подписку о невыезде в Щелковском районе Московской области». Более того, до этого оба служили на краю света, в Бурятии, — теперь переведены в Подмосковье и продолжают тут служить...
       — Вы уверены, что виновных в этом громком и жутком убийстве просто выводят из-под ответственности?
       — Конечно. Я представляю себе, что произошло, если бы на территории Чечни какой-нибудь ичкерийский боевик расстрелял шестерых российских военных, а потом сжег бы их трупы! На свободе он точно не оказался бы. За 41 год работы в органах суда, прокуратуры и адвокатуры я не встречал ни одного уголовного дела, где лицо, привлекаемое за умышленное убийство с отягчающими обстоятельствами, находилось бы «под подпиской о невыезде».
       — Если идея с международным уголовным трибуналом дойдет до реального разрешения, лично вы сможете предоставить такому трибуналу материалы по делам, которые российские правоохранительные органы не желали доводить до суда потому, что это касалось преступников в погонах?
       — Сколько угодно. Таких дел сегодня сотни.
       — Сейчас идут разговоры об амнистии тех, кто воевал во вторую чеченскую войну. Должна ли она коснуться военных преступников — федеральных военнослужащих? Вашего «подопечного» Буданова?
       — Мое отношение следующее: те, кто совершил особо тяжкие преступления — убийства, не должны быть амнистированы. Ни с той, ни с другой стороны. Чеченец, допустивший убийство другого человека, независимо ни от чего, обязан испытать неотвратимость уголовного наказания. В мои понятия вообще не вписываются эти игры, когда вчерашнего боевика делают сегодня генералом и награждают высшими наградами государства.

       Беседовала Анна ПОЛИТКОВСКАЯ
       10.04.2003