ЛЮДИ, КОТОРЫЕ НЕ МОГУТ ЖДАТЬ

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

ЛЮДИ, КОТОРЫЕ НЕ МОГУТ ЖДАТЬ
Ни дня, ни месяца. Это – старики

Фото Юрия Тутова

       Строители, «восстанавливающие Чечню», пытаются нагреть руки даже на Грозненском доме престарелых. «Антитерро-ристическая операция на Северном Кавказе» продолжает бить по самым обделенным.

       Есть граждане, которые умеют выжидать. Свое. Считая, что оно – их кровное. Это строители, «восстанавливающие», согласно документам, Грозненский дом престарелых и уже «освоившие» более трех миллионов рублей. Что сделано на эти деньги?.. Законный вопрос — все хорошее всегда осязаемо.

       … — Так где же ваша канализация?
       — Нету, – отвечают бабушки. – Зато, посмотрите, чешская благотворительная организация нам недавно построила уличные туалеты. Посмотрите, какие красивые.
       Действительно, белые, ухоженные...
       — А почему у вас пленка парниковая на окна натянута? Как год и два назад?
       — Нет, кое-где – уже стекла, — говорят дедушки.
       — А где водопровод? А свет?..
       — Вода привозная, электричества нет, у нас все тот же дизель. Помните?
       Помню, конечно. Потому что этой бесконечной отечественной трагедии с участием нескольких десятков немощных людей, находящихся на государственном попечении, – уже почти три года. Ровно столько, сколько второй чеченской войне.
       Коротко о предыстории нашей, «Новой газеты», предвзятости во всем, что касается Грозненского дома престарелых. Это было так. Война в Чечне началась осенью 1999 года. Весь тогдашний отчаянный сентябрь, октябрь и ноябрь по направлению из Грозного тянулись прочь от бомбежек многокилометровые беженские очереди. Сотни подросших чеченских внуков несли в спасительную Ингушетию на руках своих дедушек и бабушек и закрывали их своими телами при обстрелах.
       Туда-сюда катались БТРы, и ветер разносил над толпой запах современного конца света – солярки. И вот в этой толпе однажды кто-то сказал: «А ведь, похоже, в Грозном забыли дом престарелых...» То есть ничейных, государственных стариков. «Голодают, наверное, они там...»
       Вскоре все полностью подтвердилось: дом престарелых в количестве более чем 90 человек страна, борющаяся с международным терроризмом, забыла в блокированном городе. Так началась битва за спасение. «Новая газета» предприняла все мыслимые и немыслимые усилия с целью склонить принимающих решения политиков к милосердию по отношению к брошенным старикам.
       И? Ничего не добилась... Тогда мы обратились за помощью к нашим читателям. Были собраны деньги на оплату двух автобусов, водители которых согласились вывезти стариков из зоны сплошного огня. В Грозный отправилась группа сотрудников-добровольцев МВД Ингушетии под командованием Магомета Яндиева. В декабре стариков привезли в Ингушетию.
       Но и это был не финал. Ранним летом 2000 года бабушек и дедушек неожиданно вернули в Грозный. Картина получилась тяжкая: они сидели в своем дворе вокруг костерка и грели чай. Ни воды, ни света, ни окон, ни дверей... И все повторилось: вопросы, заданные власти о том, как она собирается обихаживать тех, кто на ее попечении, опять оказались разговором с глухими. И мы опять обратились к нашим читателям; и было собрано пять тонн продуктов, медикаментов, одежды, белья... Мы привезли все это в Грозный. И мечтали, что вот-вот жизнь наладится, власть проснется, начнется ремонт, появятся свет и вода...
       Сегодня, в июне 2002 года, в Грозненском доме престарелых по-прежнему нет света и воды, все та же дырявая крыша и обшарпанные стены в отметинах обстрелов. Новую жизнь символизируют строители собственной персоной. Они одеты в костюмы, местами даже дополненные галстуками, в их руках – аккуратные папочки. Это те, кто согласно документам, хранящимся в правительстве Чечни, начали тут «ремонтно-восстановительные работы» еще в октябре 2001 года. «Строители» стоят на втором этаже между голыми стенами, над их головами – небо, под их ногами – густая грозненская пыль.
       — Мы – в столовой. – Торжественно обводит рукой вокруг себя «подрядчик» Арби Бахарчиев, представившийся начальником СМУ-8 в составе госпредприятия «ЧУС» (Чеченское управление по строительству).
       — Мы – в пыли... – На моем месте так ответил бы каждый.
       — Да, согласен, в будущей столовой. И в будущем пищеблоке, – поправляет себя не моргнув глазом начальник Бахарчиев, человек с почти тремя миллионами (по документам) бюджетными «стариковскими» рублями в кармане. И продолжает:
       — Вот выбейте нам в Москве еще денег, тогда сделаем. А пока придется ждать...
       Ждать?! Грозный последних трех лет – это все что угодно, но не место, где хоть у кого-то есть время на ожидание. И «строителю» Бахарчиеву отлично это известно: умереть можно в любую следующую минуту и от чего угодно. Плохого настроения военных, забытой мины, инфаркта, когда видишь, как рядом умер другой. Тем более это касается грозненских стариков — вот уж у кого совсем не осталось времени в запасе. И судьба жильцов дома престарелых – тому полное подтверждение.
       Сегодня их тут — 64 человека. Но из тех, кого вывозил Магомет Яндиев из-под бомб, остались немногие. Они теперь умерли, так и не дождавшись обустроенной государством приличной послевоенной жизни.
       ...Нет больше Тамары Сергеевны Левченко, она скончалась в декабре прошлого года, спустя почти год после Марии Сергеевны, своей сестры. Эти две грозненки просидели самые страшные бомбежки в подвалах, переползая из одного в другой, и когда совсем ослабли, а у Тамары Сергеевны появились признаки голодного безумия, Мария Сергеевна погрузила сестру на тележку и привезла на Катаяму (микрорайон Грозного), в дом престарелых.
       Первой умерла Мария Сергеевна, известный грозненский инженер, в довоенном прошлом крупный специалист своего строительного дела. Скоротечно, от рака, развившегося стремительно, как только отпала необходимость ежечасно искать пропитание для сестры. А теперь нет и Тамары Сергеевны, безумие которой поутихло, лишь только она вышла из голодной дистрофии, но вот сердце со смертью сестры не справилось...
       — Кресты мы поставили обеим, – рассказывают сотрудницы дома престарелых. — Как полагается, проводили в последний путь. Надписи сделали. Может, после войны кто-то из родственников все-таки захочет могилу проведать?..
       Может...
       — А брат приезжал хотя бы к Тамаре Сергеевне на похороны? – спрашиваю, потому что знаю: на похороны Марии Сергеевны он, живущий не так уж далеко, в Волгограде, бывший офицер Левченко, а ныне бизнесмен, так и не выбрался.
       — Нет, и к Тамаре Сергеевне не приезжал.
       Такая тут главная беда — вдобавок ко всем, свалившимся в связи с войной: у большинства жителей дома престарелых «в России» есть родственники, помнить о них не желающие...
       — Да-да, я все понимаю. Что грех тут не спешить с ремонтом... – вроде бы сочувственно кивает головой строительный начальник Арби. Но глаза его холодны и циничны, и слова он чеканит очень твердо. – Дайте денег. И весь разговор.
       — Но вам же их уже дали?
       — Мало.
       — Но вы же за них еще не отчитались? На что потрачены вами уже почти три миллиона?.. На пыль вместо столовой?..
       Сегодняшнее так называемое «восстановление Грозного» – это бюджетная трагедия и большая беда всей нашей государственной машины. «Твердость» Арби Бахарчиева абсолютно закономерна для той системы полной безответственности, которая сконструирована в Москве.
       В соответствии с установленным порядком строители, якобы возводящие новые корпуса Грозненского дома престарелых, подчиняются, а значит, и отчитываются только перед так называемой «Дирекцией по восстановлению» (начальник — г-н Попов), которая располагается в столице нашей Родины (и не важно, что маложизнеспособное представительство «Дирекции» имеет место быть в Грозном, не важно, поскольку это никак не отражается на конечных результатах)...
       Магомед Вахаев, министр труда и социального развития Чеченской Республики, в чьем ведении дом престарелых, разводит руками: у него нет права что-либо требовать со строителей, он, Вахаев, обязан по должности заботиться о стариках, находящихся на гособеспечении, и оберегать их, но он не имеет шансов даже вызвать строителей в свой кабинет, не то что стукнуть кулаком по столу и сказать: «Прекратите разводить долгострой! Не отмывайте деньги! Не мучьте стариков!..»
       И выходит следующее: если стротели НЕ ХОТЯТ что-то делать, потому что это им невыгодно, — ту же столовую с пищеблоком, то они и не делают. Хотя по документам – работы в разгаре... И пойди придерись – все сотворено хитро: стены столовой – на месте, а то, что крыши нет, так это потому, что «денег нет»... Канализация? Она – тоже из разряда невыгодных.
       А что же выгодно? Объяснения СМУшников потрясают цинизмом: пусть стариков потеснят, мы комнаты им подкрасим, пригласим сюда членов чеченского правительства с их «прирученными» телекамерами, члены покрасуются на фоне свежеокрашенных стен, и на этом удалятся по своим рабочим местам...
       А те господа, перед которыми обязан отчитываться Бахарчиев, — какие работы выполнены, а какие нет?... Они, у кого есть право что-либо диктовать Бахарчиеву, – в Москве, трудятся над бумагами в той самой «Дирекции» и носа не кажут в Грозный, не подвергая свою жизнь дополнительным угрозам и не утруждая себя тем, чтобы посмотреть в глаза измученным войной старикам...
       — И все же, что конкретно вы сделаете к зиме? – спрашиваю Бахарчиева, потому что больше спрашивать, по сути, некого.
       — Что сделаем, то и сделаем, – отвечает, еще раз давая понять, что пойдет на компромисс, только если в его распоряжении окажутся новые бюджетные суммы «на восстановление дома престарелых», а в противном случае он и впредь будет отсылать всех особо интересующихся к странной сметно-проектной документации, утвержденной в Москве, но выполненной почему-то в Дагестане (!), в «Дагграждан-
       проекте», скорее всего, без всякого выезда в Грозный, отчего и произошла очевидная глупость в установленном порядке работ.
       ...А в палате № 7 – все те же судьбы, хотя и другие лица. Прежние обитатели 7-й умерли, не дождавшись всех этих ремонтов по хитрым московским лекалам... Плачет недавно ослепшая тетя Маша – 79-летняя Мария Ивановна Прокопова, всю жизнь отработавшая в горячем цеху на кирпичном заводе. Полгода как пришла она в дом престарелых, дойдя до крайней черты истощения... Зовет тетя Маша родных, которые в Молдавии, в Скулянском районе... Не приезжают за ней родные, и руководят ее жизнью Попов с Бахарчиевым. Рядом — ее ровесница Вера Ивановна Драчева, грозненка, приветливо улыбаясь, благодарит, и опять благодарит, и снова благодарит дом престарелых... И ни слезинки – держится. Отписала она свою разбитую грозненскую квартирку правнучке и ушла прочь, сюда...
       — А правнучка проведывает?
       — Нет. Да и не надо. Мне очень хорошо... Очень. Спасибо... Спасибо... Спасибо...
       ...В мою руку вцепляется Антонина Степановна Григорьева, когда-то главный бухгалтер крупного треста, а теперь брошенная и дочерью, с двумя взрослыми внучками живущей в Нальчике, и государством...
       — А была ведь и у меня жизнь, – говорит Антонина Степановна. — Теперь – ничего.
       — Бабулечки, давайте не будем вспоминать... — говорит Зина Тавгиреева, бессменная медсестра дома на Катаяме, светлый, чудесный человек.
       И, обращаясь уже ко мне:
       — Я не спрашиваю их о прошлом. И о родственниках. Потому что это заканчивается плохо. У них поднимается давление, начинает болеть сердце. А они заслужили, чтобы дожить спокойно, в тепле и уюте.
       По крайней мере, не в разрухе, к чему дом престарелых опять близок, как никогда.
       — Зина, а как же дизель? Работает? Что-то не слышно?
       — Работает, а сейчас ведь день... Он – наша главная радость.
       В конце 2000-го МВД подарило дому престарелых этот аппарат, который с тех пор тут так и зовут «дизелем Рушайло». И — чух-чух-чух по вечерам... И бабушки с дедушками смотрят телевизор, чего лишены почти все грозненцы. А по утрам снова: чух-чух-чух... И санитарки запускают стиральную машину. И не встающие с постели старички лежат потом на чистом и сухом белье, еже-
       дневно меняемом, благоухающем хорошим порошком, а не вонючим хозяйственным мылом, чем до сих пор пахнет практически весь Грозный...
       Так что не так уж бессмысленна отдельная личная инициатива, как кому-то может показаться. Дизель этот именно и был личной инициативой тогдашнего министра внутренних дел Владимира Рушайло – спасибо ему. Пусть знает Владимир Борисович, что в доме престарелых на далекой от Кремля и Совета безопасности, где теперь он руководит процессом, грозненской Катаяме дизель так и зовут: «Дизель ты наш Рушайло». И хотя многие старики в силу возраста и перенесенных лишений совершенно не помнят, кто такой Рушайло, но вечерний свет в своем нынешнем доме величают именем этого человека. А не своих родственников, забывших о них... И в мир иной многие из них ушли при свете «дизеля Рушайло».
       Почему так много здесь именно про этот дизель? Тому две причины: во-первых, он так и остался единственным крупным достижением со стороны власти по отношению к Грозненскому дому престарелых. А во-вторых, у Попова с Бахарчиевым есть тот же уникальный шанс – навсегда остаться в памяти десятков обиженных жизнью стариков, у которых нет времени ждать.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, Грозный
       27.06.2002