СТУКАЧОМ У БУДАНОВА БЫЛ ПОХИТИТЕЛЬ ЛЮДЕЙ

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

СТУКАЧОМ У БУДАНОВА БЫЛ ПОХИТИТЕЛЬ ЛЮДЕЙ
Военный суд Северо-Кавказского округа продолжает отмывать Буданова от грехов. «Чтение» 10 томов закончилось через полтора часа

Станислав МАРКЕЛОВ

       В Ростове-на-Дону, в военном суде Северо-Кавказского округа на улице Нагибина, возобновились судебные заседания по делу полковника Буданова, бывшего командира 160-го танкового полка, 26 марта 2000 года похитившего и задушившего Эльзу Кунгаеву, чеченскую девушку из селения Танги-Чу. Как известно, и общественное мнение в целом, и руководство Министерства обороны, и органы судебной психиатрии, проводившие экспертизу для полковника Буданова, – на его стороне и стремятся всячески отбелить «чеченского героя» современности. Оказывается, он ИМЕЛ ПРАВО так поступить с девушкой, которую считал снайпершей, виновной в гибели офицеров будановского полка, когда в феврале 2000 года тот участвовал в тяжелых боях в Аргунском ущелье.
       На вопросы «Новой газеты» о том, в какой атмосфере происходит это спецмероприятие по отмыванию чести Российской армии, ответил адвокат Станислав МАРКЕЛОВ, представляющий на суде интересы потерпевшей стороны.

       ДОСЬЕ
       Станислав МАРКЕЛОВ — 28 лет, москвич, окончил Московскую государственную юридическую академию, член Межреспубликанской коллегии адвокатов (одной с адвокатами Буданова). Из крупных дел, которые вел до этого: первые дела в России по обвинению в терроризме и политическом экстремизме (взрывы памятников Николаю Второму в Павловском Посаде и в Тайнинской под Москвой, попытка взрыва здания администрации Краснодарского края, квалифицированная как покушение на бывшего губернатора Кондратенко, убийство скинхедами граждан России афганской национальности).

       — Обстановка такова, что суд очень спешит и отметает все, что может быть истолковано против Буданова.
       Мы заявляем в день более десяти ходатайств, и каждое отклоняется.
       — А почему ходатайств так много?
       — Откуда все эти люди, которых мы просим пригласить для дачи показаний? И почему суд делает все, чтобы свидетели никогда не оказались допрошены?
       Напомню версию суда: 26 марта днем Буданов задержал в селе двоих чеченцев, и один из них якобы указал на дом, где жила семья, поддерживавшая террористов. Мы, защита, стали выяснять, кто же эти люди. Странности начались с того, что один человек оказался ГЛУХОНЕМЫМ. То есть физически не мог СЛЫШАТЬ вопроса Буданова о том, кто в селе — снайперши. И физически ничего не мог ему ответить, хотя в материалах дела утверждается, что он именно рассказал об этом Буданову.
       — А другой информатор?
       — Его искать было проще: после встречи с Будановым их вместе сфотографировали корреспонденты газеты «Красная звезда». Они работали в тот день в Танги-Чу. И сегодня 11 фотографий лежат в деле. Значит, по фотографиям человека можно отыскать? И тот, кто на фотографии, подтвердит суду, что Буданов ехал в село в тот вечер пленять террористов.
       Но дальше оказалось: на фотографиях корреспондентов «Красной звезды» дата съемки 25 марта, а не 26-е, на чем настаивает Буданов, якобы 26-го днем информаторы говорят ему о «снайпершах», и он, желая отомстить за убитых товарищей, едет «брать снайпершу», еле дождавшись вечера; сильные чувства, уже признанные судмедэкспертизой праведными, захватывают его, он расправляется со «снайпершей», как с врагом, по законам военного времени...
       Но если оказывается, что информаторы стучали Буданову 25-го, то о каких спонтанных реакциях – чувствах, захлестнувших полковника полностью и оправдывающих его поведение, — можно говорить?
       — Хорошо, кто-то ошибся в датах. Бывает... Ладно...
       — Нет, не «ладно». Несхождение деталей в деле — на каждом шагу. Например, значится, что информатор указывал на дом «грязно-белого цвета», но у Кунгаевых – кирпичный, красный, и фотографии дома, откуда Буданов похитил Эльзу, – в деле.
       Еще: информатор указал адрес «снайперши» по улице Заречной, а Буданов воровал девушку из дома по Заречному переулку, который находится в километре от улицы Заречной и в прямо противоположном конце.
       — Все эти несхождения даже на обывательский глаз говорят об одном: суд обязан выслушать информатора. Ради установления истины: действительно, что же там было, в Танги-Чу, в момент принципиальной встречи информаторов и Буданова? И ехал ли Буданов за «снайпершей»? Или просто за женщиной? Которую, изрядно выпив, возжелал в ту ночь? И тогда «антитеррористическая операция», героем проведения которой Буданов является, тут совершенно ни при чем? Тем более что в деле есть характерные упоминания на тему о многочисленных предыдущих «бабах полковника» («опять командиру бабу понесли» — цитата из показаний солдата на предварительном следствии)...
       — Естественно, мы нашли информатора. Он оказался Рамзаном Сембиевым, отбывающем наказание на территории Дагестана как похититель людей. Значит, доставить его в суд для допроса не представляет никакой сложности. Все люди, которые находятся в местах лишения свободы, попадают в компьютер. Для удобства судьи мы указали, в каком точно месте сейчас находится Сембиев, — совсем недалеко от Ростова-на-Дону...
       Но суд ответил: «Нет. Нам не нужен этот человек». Более того, слово дали прокуратуру (его фамилия Назаров, он из окружной военной прокуратуры), и он сказал, что раз свидетель – преступник, то, значит, он все равно не скажет правду и «нам его сюда тащить» не имеет смысла... Для прокурора оказалось неважно, что Сембиев – преступник по одному делу, а по этому – свидетель... Ничто не важно, когда это не факт в пользу Буданова. Таких прокуроров я еще не встречал: являясь государственным обвинителем, обязанным блюсти интересы потерпевшей стороны, Назаров постоянно защищает интересы подсудимого по всем вопросам... В ходе выступления прокурора, впрочем, оказалось, что какой-то местный прокурор подходил к Сембиеву в тюрьме и спрашивал, знает ли тот Буданова, а Сембиев вроде бы ответил: нет, впервые увидел по телевизору...
       — Этот разговор информатора с прокурором зафиксирован?
       — Нет, просто слова, пересказанные в суде.
       — Что меняют эти слова Сембиева?
       — Значит, Сембиев не отправлял Буданова по адресу «снайперши», и мало ли по какой причине их зафиксировала рядом «мыльница» корреспондента.
       — Можно ли утверждать, что сегодня окружной военный суд предпринимает все усилия, чтобы в деле Буданова не было достоверной картины совершенных преступлений?
       — Да, именно так. Следующая история: одним из аргументов и дела, и судебно-психиатрической экспертизы является фотография, которую якобы хранил Буданов и на которой были сняты Эльза с матерью, где обе с оружием. Буданов утверждал: фотографию ему дал ради поиска женщин, погубивших офицеров его полка в Аргунском ущелье, глава селения Дуба-Юрт Яхъяев. Селение Дуба-Юрт было эпицентром февральских боев 2000 года.
       Так вот, фотографии в материалах дела, оказалось, не было и нет. Значит, экспертиза лжет? И нет той отправной точки, с которой закрутилось «отмывание» Буданова?..
       — Да, но остается Яхъяев? Можно допросить его?
       — Но суд и в этом случае говорит: нет. Мы нашли Яхъяева, он согласен приехать, но... «Яхъяев не скажет «нам» «ничего нового». То же самое – и в отношении генерала Герасимова, который 27 марта 2000 года, сразу после совершения преступления, задерживал Буданова.
       — А что вам нужно, чтобы сказал суду генерал Герасимов?
       — Генерал может описать состояние полковника наутро после преступления. Он видел его и разговаривал с ним. Каким был Буданов? Это было, как говорит первая судебно-психиатрическая экспертиза, измененное состояние вследствие состояния алкогольного опьянения? Или последствия невменяемости? Поскольку невменяемость пройти за несколько часов не может... Кроме того, допрос Герасимова поможет установить, было ли Будановым оказано сопротивление в момент задержания? Ведь когда генерал приехал для ареста Буданова вместе со взводом омоновцев, Буданов позвал своих бойцов — полковых разведчиков, и эти взводы чуть не перестреляли друг друга в упор... И Буданов тоже вынул револьвер, и Герасимов испугался, что он его пристрелит... Но Буданов, поразмыслив, прострелил ногу себе...
       — А если все-таки было оказано сопротивление при задержании, что это, собственно, уже меняет?
       — Это дополнительная статья обвинения. И к тому же важная характеристика личности Буданова. Отказав нам во ВСЕХ ходатайствах и свидетелях, суд приобщил к материалам дела письмо генерала Шаманова, ныне губернатора Ульяновской области, в котором нет никакой фактуры, потому что Шаманов в момент совершения преступления Будановым в Чечне вообще не был. Но теперь суд с готовностью приобщает его письмо, где нет ничего конкретного, а просто утверждается: Буданов был прав, когда задерживал Кунгаеву как снайпершу, прав, что убил, раз она оказала сопротивление...
       — Это – идеологическое ходатайство, судя по вашему пересказу, на идеологическом суде? Если от генерала Герасимова, Сембиева и Яхъяева суд отказался получить конкретную информацию как от прямых свидетелей, то от Шаманова согласился – лишь красивые, но нужные фразы?
       — Да, это так. На заседаниях царят путаница, абсурд и чехарда. Если вы меня, защитника, спросите, на какой стадии сейчас находится суд, я скажу честно: «Не знаю». Чтение всех материалов дела, например, закончено за полтора часа – 10 томов!
       — Как же их читал судья?
       — Вот так, не читая. Листая. И тут же было заявлено, что судебное следствие окончено. Но на следующий день судебное следствие было продолжено без всякого на то определения...
       Еще: применены, например, две новые санкции по отношению к защите потерпевших. Во-первых, «последнее предупреждение». Так мне сказал судья в ходе заседания, а когда я попытался выяснить, что это означает для меня, судья сказал, что применяет другую меру: «удаление из зала условно». Что это такое, я не знаю. Согласно УПК адвоката могут удалить из зала, если он оскорбляет суд, например, ведет себя неуважительно... Но что такое – «условно»?..
       — Как вы лично попали в это дело? Кто вас пригласил? Зачем вам это надо?
       — Меня пригласил правозащитный центр «Мемориал», когда тяжело заболел адвокат Абдула Хамзаев и суд, воспользовавшись этим, стал так подгонять процесс, что было понятно: вот-вот вынесут приговор. Это было в середине мая. В кулуарах суда меня тогда так прямо и спросили: отношусь ли я к чеченской диаспоре? Я ответил: «Посмотрите на мое лицо». И второй вопрос: «Кто я по национальности?» Это меня спрашивал сам Буданов. Он постоянно орет на меня. На последнем заседании, например: «Чего ты разорался?»
       — На «ты»?
       — Конечно. Он – военный, ему все позволено. Но ни одного замечания или предупреждения от судьи за это он не получил.
       Когда же меня совсем замучили вопросами о национальности, я сказал: «Я – русский, поэтому в этом деле. Я защищаю нормы российского права». Кстати, Буданов как раз поступал по извращенным нормам обычного права чеченцев – убивал, считая, что мстит. А не по нормам российского права, которым обязан подчиняться.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, обозреватель «Новой газеты»
       17.06.2002