ПОЛЕ СМЕРТИ У ЦОЦАН-ЮРТА

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

ПОЛЕ СМЕРТИ У ЦОЦАН-ЮРТА
Война далась Цоцан-Юрту тяжко. За 29 месяцев второй чеченской войны тут прошли 33 «зачистки»

       Третью неделю подряд в центре селения Цоцан-Юрт Курчалоевского района Чечни идет круглосуточный митинг. Люди называют его «тризной» по неизвестным жертвам войны. Вот уже месяц, как почти каждый день цоцан-юртовцы находят на своих окраинах чьи-то останки. Кто они? Что? Почему?.. На все вопросы из Грозного – тишина. И поэтому с утра до вечера и с вечера до утра люди лишь хоронят, молятся и повторяют: «Все, терпение наше иссякло...».
       — Тихо! Т-с-с... Собаки рычат. Опять... – вдруг прерывает сам себя Турко Дикаев, глава цоцан-юртовской сельской администрации. В его глазах – ужас.
       — По-моему, ничего... Вроде бы

       Но Турко совсем не слышит слов – у него высокое давление. Он запихивает в рот таблетки и с отчаянием лохматит и без того давно нечесаные жесткие волосы.

       Сложно сказать, что Турко в себе, – он выглядит как представитель того света. Почти каждое его утро начинается одинаково. Уловив в порывах ветра с поля довольное собачье повизгивание, Турко понимает, что все повторяется: собаки нашли новый труп и подпитываются им. Турко берет стариков и уходит в поле на окраине, что вдоль дороги, идущей на Мескер-Юрт. Уже целый месяц Цоцан-Юрт, более чем 10-тысячное село, так живет — в аду на земле.

       ...Волосы и полы куртки Турко бодро развеваются на счастливом весеннем ветру в полном соответствии с очнувшейся природой и совершенно неподходяще к тому, что наделал здесь человек. Широко, будто навстречу чему-то хорошему, шагает Турко по этому проклятому полю. Рядом семенит его старый товарищ, тоже пенсионер, Имран Хусиев.
       — Там, — взмах рукой в сторону, — лежала женская нога. Левая. Нежная, маленькая. Еще пучок волос и коса на них. Красивая... Короче, снятый с женщины скальп. Мы косу и ногу положили в одну могилу с тремя черепами. Посмотрели зубы – решили, что черепа мужские. А костей рядом с черепами почти не было. Только одна тазовая позвоночная часть. Черепа были отрублены от позвоночников. Мы не говорим же: «Выводите войска!». Но и конец этому должен быть.

       — Но ведь никем не доказано, кто конкретно подбрасывает трупы на ваши окраины? Может, это боевики.

       Ответ следует незамедлительно, категоричный:
       — С «нашими» боевиками на этот счет мы уже разобрались. Это «ваши» боевики. А «наши» дети так жить больше не могут! — Турко вдруг плачет. – Люди по утрам садятся в автобус и уезжают куда глаза глядят... Я сегодня младшую дочь отправил... Вот была последняя «зачистка». Вижу: соседского мальчика Исмаила мать на руках держит, хоть он и большой, а Исмаила бьет дрожь, как в припадке. Только что у них на глазах федералы хотели меня расстрелять, но пустили очередь поверх головы и сказали: «Живи, старик». Я – к Исмаилу: «Ну что случилось?». А он ответить ничего не может, челюсть так и прыгает. Я взял мальчика на руки, поднес к солдатам, которые хотели меня расстрелять, погладил одного из них по камуфляжу и говорю Исмаилу: «Потрогай его, он такой же, как мы. Погладь его». И солдата попросил: «И ты его погладь...» Солдат оказался нормальным человеком и сказал: «Не бойся, сынок...»

       А на поле слева — участок странного вида. Все вокруг еще не вспахано, а там – свежеразрытая земля, причем не глубоко, а будто детскими совочками.

       — Это собаки так роют. Трупы подкидывают именно сюда, – поясняет Имран.

       «Собачья» делянка «съела» примерно 200—300 квадратных метров поля, она тянется вдоль оврага, перерезающего поле. Овраг в Цоцан-Юрте зовут Глубоким, хотя он мелкий. Под ногами — следы костерка. Впрочем, и слева — костерок, и справа – пожарище. Пируют тут нередко. Гильзы поблескивают на солнце, пустые банки от хорошо знакомой армейской тушенки по сторонам.

       Вот и думай о нашей жизни: то ли поели, а потом убили, то ли сначала убили, а потом закусили...
       — Одежда полусгоревшая лежала в самом овраге, землей прикрытая, – говорит Турко о последней, что обнаружена накануне, «партии» трупов в количестве «примерно пяти». – Судя по расположению одежды, думаю, убили их здесь, где мы стоим, на краю оврага, и сбросили на дно. Землю, чтобы присыпать, скинули с насыпи оврага. Видите? Вот тут не хватает земли.
       Мы обсуждаем: а зачем цоцан-юртовцы вообще ходят на поле за трупами? Позвали военную комендатуру из Курчалоя – и все?..

       Война далась Цоцан-Юрту тяжко. За 29 месяцев второй чеченской войны тут прошли 33 «зачистки». Погибли 87 человек, а без вести пропавшими числятся 29.
       — Вот мы и ищем «свои» трупы, — продолжает Турко. – Бывает, военные не продают мертвых, а просто выкидывают. Так, каждый раз мы и ждем, что это «наш» труп на поле, и идем туда, где собаки. Может, кто-то и был «наш», но собаки быстро обгладывают кости, и опознать не удается.
       — А судмедэкспертиза?
       — Ни разу не добились. Военные не хотят экспертиз. Привозили прокуроров из Аргунской межрайонной прокуратуры – но я протоколов ни разу не видел.

       ...1 марта наконец цоцан-юртовцы решили свежеотрытые кости не хоронить, а повезли их в Грозный. Делегация от села разложила кости у входа в прокуратуру Чеченской Республики. Люди просили немногого: чтобы кто-то наконец забрал останки на экспертизу и было зафиксировано, что творится под Цоцан-Юртом. И главное: кому принадлежали кости?..

       Не бог весть какие вопросы, учитывая обстоятельства. Более того, абсолютно законные вопросы, если принять за аксиому «торжество Конституции» как главную цель всей этой трагедии, именуемой «антитеррористической операцией».

       Надо сказать, что правительственный комплекс расположен в Грозном таким образом, что ни один чиновник не может миновать «пятачок» у прокуратуры. Так что наблюдали эту апокалиптическую картину все, кто двигался мимо, — сотни людей, включая министров, прокуроров, следователей, офицеров ФСБ, имеющихся тут в особо большом количестве.

       И ничего. Пережили опять. Ходили на обед и с обеда. Пили чай. Покупали пепси... Лишь через несколько часов этого «трупного лежания» — новой, безусловно, акции гражданского сопротивления в Чечне – из прокуратуры вышли двое. Они посмотрели на кости, так их и не забрали, сказав, что митинг разрешен не был, а лозунги – политические, значит, цоцан-юртовцам «заплатили масхадовцы». И удалились. Время было к комендантскому часу, люди обернули кости в материю и отправились в село, наутро похоронив их. И продолжив свою круглосуточную тризну. А на ветвях деревьев рядом со свежей могилой старики развесили клочья одежды, обнаруженной с костями, – может, кто-то, кто также ищет «свои» трупы, опознает... Встречаю подобное лишь во второй раз за эту войну. Впервые – в грозненском поселке Алды после резни 5—6 февраля 2000 года, когда оставшимся в живых пришлось хоронить десятки неопознанных тел. И тогда люди делали то же самое: одежду вешали на деревья, под которыми хоронили, и Алды, пропитанные трупным запахом, становились похожи на японскую деревню, декорированную разноцветными лоскутками, когда там праздник.

       Что же творится? Почему именно Цоцан-Юрт постигла такая участь? Как все это прекратить?.. Официальная версия военных проста: село кишит ваххабитами и боевиками. Значит, туда и дорога, уничтожаем помаленьку. Той же точки зрения придерживается и администрация республики в Грозном. Начальник службы безопасности Ахмада Кадырова так прямо и сказал: «Все они там – бандиты, и туда мы не поедем выяснять и помогать – убьют». И объяснил, как это произойдет: «Въезжаешь в село, сразу женщины начинают по газовым трубам стучать. Это знак: «чужие в селе». Дальше нас убьют».

       Действительно, по трубам стучали, только вот не убили. Старики плакали, трясясь от безысходности. Главное, говорили, чтобы об их трагедии кто-то узнал в мире... Молодые что-то цедили, называя всех «собаками». А матери совали записочки с имена без вести пропавших сыновей.

       Все люди, конечно, разные. Без сомнения, они делятся на бандитов и небандитов. И в Цоцан-Юрте, как и в любых других частях света, имеются и те, и другие. Однако дело, конечно, в другом, потому что, когда хотят поймать бандитов, их ловят и подвергают суду, и русская женщина Люба Давуткураева, мать семерых детей, давным-давно, когда смешанные браки государство приветствовало, вышедшая замуж за чеченца, а теперь, во время последней «зачистки», расстрелянная, – так вот Люба, если это ловля бандитов, остается живой.

       Причина трагедии Цоцан-Юрта – коммерческая. Это село — лакомое для всех, кто имеет в Чечне бизнес-интерес. В Цоцан-Юрте почти в каждом дворе варят нефть. Нелегально, конечно. И люди поэтому тут живут не самые бедные по меркам Чечни. Вот и происходит то, что происходит: «Белые придут – грабят, красные придут – грабят». Потому что знают: есть что грабить. Минимум раз в месяц пенку снимают федералы, называя это «зачистками» и поиском «вошедших в село боевиков», не будут же они рапортовать: мол, мародерствуем. То же самое и с боевиками, которые регулярно сюда наведываются, рассчитывая на свою долю. Да и ваххабитские активисты стремятся заполучить дружбу с цоцан-юртовской молодежью. И вот, как федералы заметят конкурентов, так и бегом ловить. Или убивать. Или прогонять. И никакая «антитеррористическая операция» тут ни при чем. Тривиальная конкурентная борьба за то, чтобы больше досталось тебе, а не тому, кто придет после тебя.

       Но при чем тут кости? Почему неопознанные останки валяются по цоцан-юртовским окраинам, чуть присыпанные землей, на радость местным бродячим собакам?.. Потому и валяются: во-первых, бандиты уничтожают следы своих преступлений по-бандитски, как приучены. Во-вторых, лучшего способа устрашения села с целью последующей сговорчивости не придумать. При этом бандиты (и те, и эти) отлично знают расклад в Грозном, то, о чем говорил начальник службы безопасности Ахмада Кадырова: просто так, за здорово живешь, за спасибо те, кто является нынешней властью в Чечне, на защиту именно цоцан-юртовцев не встанут.
       А потому у Цоцан-Юрта только два выхода из создавшегося положения. Первый – прекратить быть чеченской столицей нелегальной нефтеперегонки. Что, однако, практически невозможно: ни одна из бандгруппировок, как законных, так и незаконных, задействованных в бизнесе, не даст сегодня селу это сделать. Второй выход: специальный десант Генеральной прокуратуры из Москвы, бригада лучших ее следователей в стиле знаменитого «хлопкового дела» — для того, чтобы раз и навсегда поставить точки над «i» в истории, давно именуемой «коммерческой войной в Чечне». И тогда не станет никаких собак под Цоцан-Юртом, и Турко Дикаев не будет по утрам прислушиваться, куда воронье опять держит путь на завтрак.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ с. Цоцан-Юрт, Чечня
       14.03.2002