СПЕЦМЕРОПРИЯТИЕ «ЧЕЧНЯ» ГУБИТ ВСЮ СТРАНУ

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

СПЕЦМЕРОПРИЯТИЕ «ЧЕЧНЯ» ГУБИТ ВСЮ СТРАНУ
Почему надо просить лидеров «семерки» надавить на нашего Путина?

       14 июня в ингушской станице Орджоникидзевской на границе Чечни и Ингушетии прошел сход. В нем участвовали как беженцы из Чечни, так и просто граждане нашей страны, имеющие в паспортах неприятную по нынешним временам строчку о регистрации в воюющей республике. Двухтысячная толпа приняла обращение к мировому сообществу следующего содержания: «Провести экспертизу и анализ ситуации в Чеченской Республике на основе международного права — с определением прав граждан ЧР на самооборону в случае бесправных действий военнослужащих и при отсутствии правовой защиты со стороны российского руководства».
       И далее: «Обратиться к Президенту США Бушу как к руководителю государства, которое играет одну из ключевых ролей в мировой политике, с тем, чтобы он призвал руководство России (Президента Путина)...» (Далее — по первому тексту.)
       И еще: «Обратиться к главам «семерки» на предстоящем саммите повлиять на Президента Путина...» (Далее — тоже по первому тексту.)
       Если перевести с официального языка на обычный, воззвание к американскому президенту и ведущим мировым лидерам выглядит так: «Помогите выжить! Мы не знаем, как себя вести! Утихомирьте армию и Путина! Станьте третейскими судьями! Мы не знаем, что противопоставить военному беспределу! Объясните, остались ли у нас хоть какие-то права! Или мы должны смириться с тем, что мы — не граждане...»
       Трудно не заметить, что это вопль отчаяния людей, загнанных в угол.
        Обращение схода в Орджоникидзевской, однако, вызвало самую дурную реакцию в российском обществе — крайний негативизм в отношении чеченцев опять пополз вверх, чеченцев в который раз обвинили в антироссийских настроениях, сепаратизме и желании оболгать Путина перед лицом мирового сообщества...
       Почему мы так глухи? Не от незнания ли?
       Вот несколько характерных чеченских историй для размышления. Быть может, ваши сердца оттаят.
       ...В толпе схода — знакомые лица. Вон женщина со строгим лицом и холодными глазами — типичная чеченка времен войны. Она из горного селения Махкеты в Веденском районе. У нее трагедия: 14-летнего сына «замочили в сортире». Натурально так «замочили», без всяких иносказаний — прямым попаданием снаряда в деревенскую «дырку», когда парень отправился по нужде. Дом этой женщины — почти на краю села, вот федералы и видели с постов, кто куда по двору идет. Поняли, зачем мальчик двинулся по тропинке в дальний угол огорода, — и пальнули. С одной стороны, в собственное удовольствие. С другой — непосредственно исполняя волю своего президента, — просил же главковерх «мочить»...
       ...А в сторонке — отец, незамужняя взрослая дочь которого прошла через фильтрационный лагерь в Урус-Мартане, где... Ох, в этом случае лучше уж не вслух... Лишь один штрих заточения: ее заставляли ползать по ступенькам вниз-вверх на четвереньках, по-собачьи, держа в зубах ведро с говном...
       Зачем рассказываю? Все просто: ни та мать из Махкетов, ни этот отец из Урус-Мартана — им уже не до политических игр. Они не придут подпеть чужую песню сепаратизма — они сами по себе. Им и Масхадов, и Путин — до гроба враги. И если уж они просят на сходе: «Помогите!», обращаясь к мировым державам, — им можно верить...

       Дальше — еще одна картинка с выставки под названием «Чечня». 5 июня, Грозный. Театральная площадь — такая тут есть, несмотря на руины. Люди вышли на митинг протеста. В руках у них лозунги: «Верните мою маму!». Это от детей, чья мама, будучи арестована при зачистке, исчезла в неизвестном направлении. И еще: «Верните трупы наших детей!». Это уже от матерей, чьи дети при зачистках же пропали с концами, будто их никто и не рожал... Мимо митинга по дороге пыхтит парочка БТРов. На броне — федералы. Среднего возраста мужики, контрактники наверное, веселые, пассионарные и крепкие. В масках, косынках, с автоматами и гранатометами, наставленными на толпу. Хохочут до судорог, откидываясь в экстазе назад, на броню. Тычут пальцами в обрезанных перчатках — все больше на «Верните мою маму!». И в довершение неприличными жестами демонстрируют, как же они собираются возвращать и чужих мам, и трупы чужих сыновей...
       Рядом — офицер, старший группы. Ведет себя так же.
       Понятно, все это мелочи жизни — «неприличный жест», «замочили в сортире». Детали... Но сколько же в них трагизма — трагизма мелочей жизни, в конечном счете уничтожающих саму жизнь. Мало того, что у вас отняли маму, а у мам — детей, забыв вернуть трупы, так над этой вашей болью еще и измываются?!
       Кто может это остановить? Путин? Министр обороны? Грызлов, прыгнувший в кресло министра внутренних дел? Генпрокурор Устинов?
       Нет. Они не приучены думать о деталях. Лишь Запад их большой поклонник. Вот к нему и апелляция — исключительно ради выживания.
       ...Мы знакомы уже несколько недель, и мне стыдно смотреть в глаза измученному чеченцу по имени Шомсу. Я почти ничем не могу ему помочь — палачи были умные и совсем не оставили следов...
       Начиная с 8 января везде и всюду Шомсу ищет своего племянника Умара Аслахаджиева и его друзей — Нур-Магомеда Бамбатгириева и Турпал-Али Наибова. Все трое ехали в тот день на машине по селению Курчалой. Утром тут началась зачистка. В 10 утра зачистили и их — и до сих пор с концами. Вместе с темно-зеленой «восьмеркой» К 571 УМ.
       За полгода Шомсу прошерстил всю Чечню — вдоль и поперек, и много раз. И не знает сегодня, что же еще ему сделать, где найти ответы на вопросы... И я не знаю и не понимаю элементарного: а «восьмерка», например, где? В чем она-то виновата, даже если у кого-то были основания предполагать виновность хозяев? И кто конкретно ее экспроприировал? А своровав, почему не ответил за преступление? И почему до сих пор не выдвинуты обвинения в адрес «зачищенных» и так и не отпущенных? Сколько времени еще потребуется государству, чтобы их написать? Полвека? Как это уже однажды было с «незаконно репрессированными»? И почему исключена возможность передать им в тюрьму — если они, конечно, в какой-то тюрьме — ну хотя бы письмо? И почему запрещено иметь адвокатов и осуществлять переписку? И какой вообще смысл в том, чтобы шумно, с участием множества серьезных господ нашей страны обсуждать с подачи генерал-командующего Трошева публичную смертную казнь для главарей боевиков, если бессудная смертная казнь для обычных чеченцев — это уже факт?..
       Вопросов — вагон и маленькая тележка. И ни единого ответа. Или: если ответ все-таки следует, он неполноценный, будто рассчитанный на идиотов... Вот как это бывает: приходит родственник исчезнувшего к важному военному чину, от которого что-то зависит. Офицеры вокруг обычно услужливо подсказывают: «Да, тебе — к нему.» А «тот» говорит так: «Я — Саша».
       «Как? Просто Саша?»
       «Да, просто Саша».
       И начинается кишкомотание. Этот «Саша» без фамилии, звания и должности пару месяцев кормит обещаниями: вот-вот, завтра найду, не их, так могильник, где их тела... «Ну а пока процесс идет, — намекает «Саша», — костюм за 200 долларов на рынке в Хасавюрте я присмотрел...»
       «Да-да, — понимает намек семья, — костюм, конечно, костюм... В субботу едем в Хасавюрт».
       Только не подумайте, что иносказание тут — реальные обстоятельства описаны. Не раз, не два, не три слышанные от тех, кто прошел путем Шомсу.
       ...Сказано — сделано, и в воскресенье у «Саши» обновка. Но «Саша» прет дальше: баню просит хорошую устроить, для души и для тела... Сами понимаете, не маленькие, что это такое. И — устраивают... А «Саша» сообщает, что трое разыскиваемых мужчин и машина — на территории 33-й бригады внутренних войск. Вскоре все оказывается чистым враньем — нет в 33-й ни тех несчастных, ни «восьмерки». Да и «Саша» сам, не попрощавшись с теми, кого цинично «доил» два месяца, пропадает, смывается... Это, выжимая из пострадавших семей все, что ему надо, «Саша» просто готовился уезжать из Чечни — у него подходил к концу срок «боевой» командировки и следовало прибарахлиться...
       Еще раз, пожалуйста, не подумайте, что тут — художественный вымысел. Правда, увы. Чистейшая и пошлейшая. Так кто утихомирит этих «Саш»? Их Верховный Главнокомандующий? Нет, желания такого не выказывал — он все больше награды раздает.
       Значит, что? Опять с головой и рукой помощи к Западу? Точно так...
       А Шомсу продолжает... Он показывает якобы официальные ответы на свои запросы об исчезнувших. И это другая нынешняя разновидность деятельности офицеров по поиску пропавших при зачистках людей — лживые ответы, под которыми подписи якобы конкретных ответственных лиц. Но на поверку — анонимов. У офицеров в Чечне, как у нелегалов-разведчиков, — по два-три-четыре комплекта документов на разные ФИО. Они все НИКТО, и спросить не с кого — пиши в ответах, что хочешь, не привлекут... Право скрывать свое истинное имя — право, предоставленное военнослужащим, «чтобы боевики не отомстили семьям», — постепенно стало одной из главных причин безобразий и преступлений, творимых военнослужащими в Чечне.
       А как же сориентироваться Шомсу и ему подобным в этом потоке лжи? Как выйти на правовой путь? Да никак. Сегодня у Шомсу на руках бумаги за подписью полковника милиции Олега Мельника (который, наверное, и не Мельник вовсе), подполковника Юрия Соловья (который, быть может, совсем не Соловей), а также полковника Смолянинова. Последний, с одной стороны, вроде бы Николай Александрович, но, с другой — живее откликается на кличку «Михалыч»... Помимо этой группы, есть еще и «Юрич» — человек, называвший себя заместителем начальника Курчалоевского райотдела ФСБ. Многонедельное его участие в деле поиска Аслахаджиева, Бамбатгириева и Наибова состояло в активном вождении семей за нос и в том, что Юрич наконец посоветовал «не лезть» и смириться, поскольку тут якобы замешано ГРУ... Посоветовав, Юрич укатил в родной Белгород. А может, и не в Белгород... А может, и не Юрич. А может, и сам отправил на тот свет тех, кого ищет Шомсу, да следы заметает...
       Позорная свистопляска круговой лжи и порока, организованная людьми, называющими себя офицерами. Они уже настолько распоясались в своем неуемном безнаказанном вранье, что, уверена, унять их внутренними силами не представляется возможным.
       Впрочем, если кто-то продолжает думать, что рукотворная наша сегодняшняя «Чечня» проехалась только по Чечне, он опасно наивен. «Чечня» как образ мысли, чувств и конкретных действий гангренозной тканью расползается по всей стране и превращается в общенациональную трагедию с поражением всех слоев общества. Мы дружно и вместе озвереваем.
       И снова — пример. Сейчас, спустя почти два года после начала второй чеченской войны, превратившейся, среди прочего, и в поле для разнузданного мародерства, выясняется, что воровать больше не у кого, чеченцы вокруг обчищены, и те, кто привык этим заниматься, берутся за своих. Женя Журавлев — солдат мотострелковой роты 3-й бригады особого назначения внутренних войск МВД (в/ч 3724), дислоцирующейся в поселке Дачное под Владикавказом. Отсюда Женя попал в Чечню, где на какой-то горе отсидел 8 месяцев безвылазно. Письма с горы не шли ни туда, ни оттуда. Женина мама — Валентина Ивановна Журавлева, вдова и воспитательница детского садика в деревне Луговой Тугулымского района Свердловской области — безуспешно ждала от него весточки и проплакала все глаза, отправляя заказные. Наконец пришло письмо: Женя, срок службы которого закончился еще в апреле, умолял приехать и забрать его из Владикавказа. Деревня собрала деньги, и Валентина Ивановна в сопровождении Жениной тети — железнодорожницы на пенсии Вассы Никандровны Зубаревой — оказалась в Дачном. А там?!
       Там — ужас. Сначала Женю вообще не предъявляли — офицеры явно что-то скрывали. Потом солдаты шепнули, что только вчера Женю привезли из Чечни — и прямо в санчасть. Маму тайно провели в палату. Женя лежал там с гниющими по колено ногами. Говорит: не мылись несколько месяцев, и все в сапогах. Вот и результат. Мать стала умолять офицеров отдать ей сына — долечит в деревне как-нибудь... А те — шантажировать: давай разделим его «боевые», 50 на 50, и получай сына...
       Женя категорически запретил Валентине Ивановне делиться. И правильно сделал. И теперь... не может уехать домой. Продолжает находиться в Дачном, а рядом — Валентина Ивановна вместе с другими такими же мамами, которым офицеры не отдают сегодня сыновей, требуя делиться, делиться и еще раз делиться — в обмен на демобилизацию... Вассу Никандровну, тетю, все эти несчастные жертвы второй чеченской войны отрядили в Москву, и она пришла в нашу редакцию...
       Вот тебе и Чечня. Вот и привычка к мздоимству.
       Рассказ одного молодого москвича, умолявшего сохранить его имя в тайне — из-за боязни мести. В минувшие выходные, в полночь, ехал он с друзьями на дискотеку: «Они (милиционеры, не предъявившие документов, спецномеров, на машине с частными номерами) стояли, закатав рукава выше локтя, с банданами на бритых лбах, и вещали: «Заберем девчонку-то.» А «девчонка» — жена одного из ехавших, впервые после рождения первенца выбравшаяся вместе с молодым мужем, потанцевать... «Заберем — и не отдадим», — орали «правоохранители». Друзья держали молодого мужа за руки и убеждали ментов: «У нее скоро кормление». — «А нам что?»
       А всего-то вины юной мамы — забыла дома паспорт, расслабившись дома после беременности и родов...
       Сговорились на 500 рублях. Вдумайтесь: муж заплатит за жену полтысячи, и тогда можно двигаться дальше... Как оказалось, патрульные недавно из чеченской командировки. Покинув «зону», заступили на «боевую» вахту среди нас.
       Мелочи жизни, опять скажете? Не стоит попадаться им на дороге? Может быть. Но опять: мелочи жизни, уносящие саму жизнь... И если не повезло — и пути пересеклись?
       «Хорошо, что не застрелили вслед, раз «чеченцы», — парировали все, кому рассказывала эту историю. Серьезно так говорили, ничему не удивляясь — смирившись. Вот дожили-то!
       Спецмероприятие по имени «Чечня» совратило всю страну и продолжает ее дальнейшее озверение вперемешку с отуплением. Цена человеческой жизни и так была в России ниже всякого предела, а теперь и вовсе скатилась до тысячных долей. Именно поэтому прекращение войны для нас жизни подобно. И уже, надо сказать, не слишком важно, какими способами этого удастся достичь... Сход в Орджоникидзевской абсолютно прав. Чечня — как неспасенный «Курск» — на не смертельной для себя глубине, где спасение возможно и даже почти очевидно. Но — вот незадача — нет приказа к спасению! И надо его добиться, пусть даже через голову вышестоящего большого босса. Но обязательно добиться.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ
       21.06.2001