ЗА ЧАСЫ КАЙФА — ГОД МУЧЕНИЙ

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

ЗА ЧАСЫ КАЙФА — ГОД МУЧЕНИЙ
Наркоманов все больше, а специалистов, способных противостоять этой смертельной болезни, — по-прежнему единицы

       Что делать семьям, в которых есть наркоман? На кого надеяться? К кому апеллировать? Куда бежать? Как вести себя? Каким врачам доверять, а каким — нет? Как не допустить ошибку? Именно эти вопросы чаще всего встречаются в ваших письмах и на нашем сайте. На вопросы наших читателей сегодня отвечает Яков Маршак, научный руководитель «Клиники Маршака», созданной четыре года назад и занимающейся лечением наркозависимых людей

       — Как известно, газеты сегодня просто пестрят объявлениями на одну и ту же тему: «сниму ломку», «освобожу от зависимости», «проведу детоксикацию»... Нелегальный рынок оказания услуг наркозависимым и их семьям огромен и никем не контролируем. Как правило, это бывает так: доведенные до отчаяния родственники, пытаясь сохранить семейную тайну, хватают первую попавшуюся газету, методом тыка выбирают объявление о соответствующих услугах врача — и уже через несколько часов (а иногда и минут) на дом к вам приезжает человек, представляющийся доктором, но «забывающий» показать лицензию, и вводит наркомана (твоего сына, брата, мужа) в бессознательное состояние. Когда же спустя сутки или более ваш сын, брат или муж просыпается, врач объявляет, что заблокировал его против действия наркотика и что вам надо давать ему эти особые, весьма дорогостоящие таблетки в течение многих месяцев. В результате сложилась картина: самый распространенный метод надомного «лечения» наркоманов сегодня — это блокировка налтрексоном, и подавляющее число семей, в которых есть наркоманы, уверены, что другой возможности влиять на ситуацию, кроме как давать наркоману блокирующие медикаменты, у них не существует. Как вы относитесь и к этой ситуации, и к блокаторам?
       — Налтрексон, а также налорекс, ревиа, антаксон — это названия одного и того же препарата, действительно блокирующего опийные рецепторы. Году в 1995, в очередной приезд в Америку, я привез некоторое количество этого препарата в Москву, когда о нем тут еще практически не знали, в том числе и наркологи, — привез для своих подопечных, хотя клиники у меня тогда и не было.
       Моими подопечными были ребята, оставившие наркотик, и которые к тому времени научились так хорошо делать специальную гимнастику, что после нее очень ярко испытывали приятное ощущение эйфории от интенсивной работы — так называемые стимуляторные ощущения, когда у тебя хорошо на душе. И им уже не требовался наркотик после такой гимнастики.
       Человек устроен так, что у него существуют два типа естественных удовлетворений — либо удовлетворение неги, либо удовлетворение стимуляторное — то есть от интенсивной работы, успеха и т.д. Я знал, что эти системы не работают одновременно: когда трудится одна, то она подавляет другое удовлетворение — человек испытывает счастье либо от отдыха, либо от работы. Так вот, система, которая дает негу (удовлетворение от отдыха), опосредована работой эндогенных опиатов, и это прямо связано с действием препаратов-блокаторов. Они не дают развиваться естественной неге.
       — Что такое эндогенные опиаты?
       — Примерно четверть века назад в Национальном институте здоровья США случился огромный прорыв в знаниях: Соломон Снайдер с группой сотрудников открыл систему, которая оказалась очень важной для дальнейшего понимания физиологии и механизмов поведения человека (за что, естественно, получили Нобелевскую премию). Это и была система эндогенных опиатов, состоящая из примерно десятка пептидов — коротеньких цепочек аминокислот, а также рецепторов к ним, регулирующих множество физиологических и поведенческих особенностей человека. Одна из функций этой системы — уменьшение физической боли. Другая — уменьшение психической боли. Есть гипотеза: человек потому стал человеком, что пошел на поводу у своего желания нежиться. А желание нежиться — это и есть интенсифицировать работу эндогенных опиатов. Именно потому человек придумал питье алкоголя, что это воздействует на систему эндогенных опиатов. Именно потому он перешел от сыроедения семян многолетних растений к термической обработке других зерен — злаковых, поняв, что после еды эти злаки приносят ему «нежные ощущения» («нежные» — от неги). А потом человек научился извлекать сок из мака, поскольку тот содержит морфин — экзогенный опиат, который вместо эндогенных способен увеличивать в тысячу раз силу и остроту ощущения неги. А уже в ХХ веке из морфина научились делать героин...
       Итак, возвращаясь к проблеме блокаторов: я знал, что прием налтрексона для героиновых наркоманов, уже по нескольку месяцев пребывающих трезвыми, будет полезен только в том случае, если не вызовет депрессию. Потому что у налтрексона есть качество (о чем лично мне говорил Кеннет Блум, один из самых замечательных нейрохимиков, понимающий, как создается ощущение удовлетворенности): если героин делает человеку хорошо, но потом отучает мозг чувствовать свои собственные опиаты, то налтрексон делает человеку плохо, но зато постепенно возвращает способность мозга чувствовать свои собственные эндогенные опиаты. Это значит: год ты будешь мучиться от налтрексона, а потом имеешь шанс возродиться.
       — И с блокаторами многие родители сегодня связывают надежды на первый шаг к выздоровлению своих детей?
       — Итак, я дал тогда ребятам налтрексон. Они стали делать упражнения, и, несмотря на налтрексон, депрессии у них не было. Состояние счастья после упражнений стало не таким острым, но в дальнейшем, оттачивая технику упражнений, они стали добиваться такого же стимуляторного счастья, как будто налтрексона и не было. Так мы действительно показали, что применение налтрексона не блокирует возрастание стимуляторного удовольствия, значит, оно не опосредовано через систему эндогенных опиатов.
       Дальше мама одного из тех ребят взяла да и попробовала таблетку налтрексона. С одной целью: понять, чем это Маршак кормит ребенка?
       — Она была наркоманка?
       — Нет, конечно, она была созависимой и жила жизнью сына. После приема таблетки три дня у нее была депрессия. Она пришла ко мне и сказала: «Посмотрите, что со мной! Что вы делаете!..» Но я ответил: «Спросите сына, ему хорошо, несмотря на налтрексон».
       Тут ко мне приезжает другая мама и рассказывает страшную историю о том, как ее сын под действием героина попал в автокатастрофу, лежит в реанимации и боится сказать врачам, что он наркоман, а у него — ломка... Мама стала умолять дать ей налтрексон для сына, поскольку она уже слышала от других родителей об этом блокаторе. Я ей стал доказывать, что этот препарат можно употреблять только через 10 дней после последнего употребления, а если по-другому, то у человека возникает ужасная душевная боль, ведь его собственные опиаты оказываются также заблокированными и ему нечем улучшить свое состояние... Мозг наркомана и так малочувствителен к опиатам, а здесь они еще и блокированы накрепко: налтрексон сидит, как пробка на бутылке, причем пробка — более сильная, чем героин. Героин не может подойти к этим рецепторам, когда там сидит налтрексон, а тот резкий переход, когда в рецепторах сидит героин, а с кровотоком приходит налтрексон и вытесняет из рецепторов героин, — заставляет человека испытывать ужасные душевные муки, он будто прыгает в пропасть, наполненную болью. Эта боль к тому же сопровождается еще и всеми признаками жесточайшей ломки — более тяжелой, чем обычная ломка.
       Но мать меня в конце концов уговорила, пообещав не давать налтрексон сыну ранее чем через 10 дней после ломки... И дальше произошла трагедия. Пробравшись в реанимацию, мать дала сыну препараты, снимающие ломку, а потом все-таки налтрексон, после чего парень вытащил из себя все катетеры и в чем был убежал за героином. Вмазался — кайфа нет... Еще вмазался — опять нет... Еще — и умер от передозировки...
       — Так зачем вообще тогда нужно употреблять блокатор — это ведь игра в «русскую рулетку»?
       — Если человек уже некоторое время трезв и внешние опиаты организм вывел, тогда можно попробовать принимать налтрексон. А дальше договариваться с ним, чтобы терпел страдания в течение целого года, употребляя по 50 мг налтрексона каждый день. Выдержал год, перестал принимать налтрексон — и к тебе возвратится естественное ощущение счастье от мира, ты сможешь ощущать себя почти так же, как до употребления наркотиков.
       Нет ничего тяжелее для наркомана, чем прожить первый год после прекращения приема наркотиков. Вот прошла детоксикация, семья получила трезвого, но на блокаторах человека. Он совершенно не готов ко встрече с жизнью, не умеет жить трезвым. Что делать дальше, на следующее утро, вечер, через три дня? Этого не знают ни он, ни его семья.
       На мой взгляд, детоксикацию имеет смысл производить только в структуре всего выздоровления.
       — Что такое структура выздоровления?
       — Программа лечения. У нас она состоит из трех этапов. Первый: интенсивная реабилитация в лечебнице — зоне, свободной от наркотиков, где приобретаются первичные навыки того, как быть счастливым без наркотика, и делаются первые шаги по обузданию влечения к нему. Второй этап: амбулаторный, но тоже очень интенсивный (пять недель ежедневного труда), в результате вырабатываются навыки заботиться о себе каждый день, чтобы иметь возможность контролировать свое влечение к наркотикам даже в нестерильных условиях улицы. Третий этап: индивидуальная работа с больным еще в течение двух лет, но уже раз в неделю или даже реже. И только после двухлетнего периода, когда человек был в программе, то есть ежедневно заботился о себе, можно считать, что болезнь отступила.
       Так что если детоксикация произошла вне такой структуры, тайно и дома — это лишь позволит человеку продолжать употребление, но маленькими дозами, и получать от них удовольствие.
       — Вы хотите сказать, что тот человек, который криком кричит и умоляет родных провести ему детоксикацию дома, на самом деле не собирается выздоравливать и не хочет отказываться от наркотиков?
       — Конечно, не хочет. Он хочет одного — получать кайф от меньших доз. Домашняя детоксикация для него — лишь способ облегчить собственную жизнь. Ему надо было два грамма героина в день, чтобы не чувствовать себя ужасно. Сделали детоксикацию, и теперь ему нужны только сто миллиграммов. Родители, идя у него на поводу, просто улучшают наркоману существование.
       — Но что же делать родителям, когда ребенок просит: «Помоги!»? Не верить и в этом случае?
       — У наркомана есть всего два пути: либо к могиле, либо от нее. И родителям прежде всего надо понять, куда они помогают идти ребенку: к могиле или от нее.
       — Ясно, что от нее.
       — Нет, не ясно. Главное тут: никакой поддержки наркоману в тот момент, когда он употребляет, полное неучастие в самоубийстве вашего ребенка. Полный отказ ему во всем, пока он употребляет, — жилье, еде, одежде... Семья должна осознать: наркоман, как алхимик, из всего делает наркотик.
       — Это всего лишь красивая фраза. За ней ничего не стоит.
       — Нет, это не фраза, а опыт. Наркоманы даже из возможности переночевать где-то сумеют все обставить так, что потом кого-то третьего смогут развести на героин.
       — Сейчас вы говорите о необходимости силами семьи обхитрить больного человека...
       — Нет, обхитрить наркомана невозможно. Его мозг гораздо более интенсивно работает, чем мозг всех его близких. Беда только в том, что экстраординарные способности своего мозга он использует для одного: как выстроить окружающий мир, чтобы прийти к цели — достать наркотик.
       Я же говорю о другом — не о хитрости, а о том, чтобы выстроить крепость против употребления наркотика усилиями всех членов семьи. При условии, когда между всеми абсолютная прозрачность. Вот пример: недавно я проводил очередную интервенцию в одной московской семье...
       — Что такое интервенция?
       — Терапия убеждения с целью поместить наркомана на лечение. Его жена говорит мне: «Он употребил марихуану и какие-то таблетки, но, ради бога, не говорите маме — это ее убьет. И не говорите папе — он откажется платить за лечение...» Я объяснил жене, что если будет так продолжаться, то я не берусь дальше что-то делать. В семье наркомана все должны знать все. И только так, на фоне полной информированности, выстраивается граница: мы с тобой, когда ты избавляешься от болезни, и мы не сотрудничаем, когда видим, что ты идешь к могиле. Ситуация с наркоманом такова, что он очень быстро исчерпывает все свои ресурсы, и обычно лишь семья является источником того, кто даст ему героин.
       — Извините, но большинство родителей не в состоянии разобраться, когда ребенок движется к могиле, а когда — от нее.
       — В России сегодня уже существуют фирмы, которые производят тесты, определяющие в моче даже следовые концентрации наркотиков. Эти тесты продаются в аптеках. Покупайте их, имейте их дома, потому что это единственный способ узнать правду: употребляет ваш ребенок наркотики или нет. Не надо его мелочно опекать, мучительно узнавать подробности его жизни — убедите его, что для него это тестирование необходимо. Вы должны заключить с ним соглашение о возможности тестирования по первому вашему требованию. Если он отказывается, отказывайте ему во всем — деньгах, жилье, еде, одежде.
       О подробностях своего поведения родителям надо поговорить со специалистами, которые им объяснят, в какую сторону движется их ребенок.

       P.S.
       Редакция планирует продолжить газетные беседы с Яковом Маршаком. Присылайте ваши вопросы. Самый простой путь для этого — наш адрес в электронной почте.

       Беседовала Анна ПОЛИТКОВСКАЯ
       21.05.2001