ТАК КОМУ ЖЕ НУЖНА ВОЙНА?

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

ТАК КОМУ ЖЕ НУЖНА ВОЙНА?
Новое чеченское чиновничество работает из рук вон плохо. Правительство Станислава Ильясова предпринимает героические усилия, чтобы заставить его исполнять свои прямые обязанности

       Внешне вроде бы все неплохо и даже победно-красиво: пошел поезд Гудермес—Москва... Открылось хирургическое отделение железнодорожной больницы, полностью оснащенное, — в кои-то веки с начала войны... Новые комбайны закуплены к весенним полевым работам — когда такое вообще случалось с 94-го года?.. Чечня получила свой бюджет — совсем как остальные российские регионы, и это тоже впервые за десять (!) лет... Зарегистрирован первый коммерческий банк... Из Москвы вышли деньги на погашение бюджетных зарплат за 2000 и 2001 годы...

       У новой чеченской власти — уже целый список достижений во имя спокойствия измученного войнами народа!
       Однако мало кто подозревает, что за победными строками — настоящий бой по взятию сложнейших высот. Что успехи эти — заслуга крошечной группы единомышленников, сплотившихся вокруг нового премьера Станислава Ильясова. Что все сделано не благодаря, а вопреки. И первые саботажники мирной жизни — не кто иной, как многочисленная армия нового чеченского чиновничества в районных и городских администрациях, получающая должности по принципу кумовства и откровенно не желающая работать. Страшная чеченская явь такова: в обустройстве нормальной жизни опять оказались больше заинтересованы не чеченцы, дорвавшиеся до власти, а люди пришлые... И доказательств тому море. Стоит отъехать от Гудермеса, где пока сосредоточено подавляющее большинство административного управления Чечни, — и ты не увидишь ничего, кроме... приписок, подлогов, обмана, вопросов без ответов...

       ПЛАЧ О ДЕТКАХ-СИРОТКАХ
       По документам Курчалоевский дом-приют для детей-сирот, организация которого началась еще в январе—феврале, “работает с 15 апреля”.
       Работает — это значит, там живут сироты? Ведь так?
       20 апреля все двери бывшего детского садика на улице Ленина в райцентре Курчалой, где согласно официальным справкам располагается приют, оказались плотно заперты. Подошедшие на шум люди послали за тем, кого тут называют директором, — Ибрагимом Яхъяевым. По документам, представленным в правительство, он очень опытный человек, с 23-летним педагогическим стажем. Вскоре мы познакомились. И разговор наш был странным в высшей степени.

       — Где же дети?
       — Дома...
       — А зачем приют тем, у кого, выходит, есть дом?

       Яхъяев молчит.

       — Покажите списки сирот, которые у вас живут с 15 апреля.
       — Вот.
       — Но тут нет ни одного адреса, где дети сейчас находятся.
       — А зачем адреса?
       — Познакомиться с теми, кто уже числится на гособеспечении.

       Яхъяев смотрит якобы не понимающе.

       — Найдите кого-нибудь из детей этого списка. Приведите сюда...
       — А зачем?
       — Надо!

       Вскоре все-таки приводят трех маленьких девочек. Сначала уверяют, что по-русски они совсем не говорят. Но девочки крошечные, хитрить, как взрослые, не способны, и очень быстро выясняется, что русский они знают. Мнусь, как же спросить у сирот, что случилось с их мамами и папами — неудобно бередить рану... Но когда решаюсь, вдруг в ответ девочки начинают радостно улыбаться, лопотать и объяснять. Мамы, выясняется, у них живы и здоровы.

       — А где живете?
       — Дома. У дедушки и бабушки.

       Вот тебе на! Директор Яхъяев и глазом не ведет, будто так и надо.

       — Вам не кажется это странным?

       Молчит, пожимает плечами.

       — А где оборудование, оплаченное из госбюджета и выданное вам по накладным еще 10 и 13 февраля?
       — На складе.
       — Пойдемте на склад. Покажите.
       — Это у меня дома.
       — Пойдемте домой.

       Директор этого не хочет. Настаиваю. Требую. Оказывается, это далеко — в другом селе за несколько километров.

       — Поехали все равно!

       Директор совсем сникает. Мы долго трясемся по проселочной дороге, и Яхъяева посещает облегченная улыбка, только когда выясняется, что в его родном селе Новая Жизнь началась зачистка и, как ни желай, бойцы Смоленского ОМОНа туда никого не пропускают.
       Каковы разгадки? Они простые. Директор Яхъяев — протеже главы республики Ахмада-Хаджи Кадырова. Яхъяев и Кадыров — то ли хорошие знакомые, то ли дальние родственники. Именно таким образом происходит подавляющее большинство сегодняшних назначений в Чечне. Не надо иметь соответствующего образования, опыта, знаний — востребовано лишь кумовство. И если уж тебя протолкнули на должность, ты обязан делиться. Тем, что плывет в руки. Обеденными столами, сиротскими постелями, одеялами...
       Даже выплата детских пособий, этих жалких 58 рублей с копейками, происходит сегодня в Чечне методом “50 на 50”. Оставляешь “ответственному лицу”, допущенному до бюджетной кормушки, половину — и радуйся остальному, мамаша... Не желаешь — так иди с Богом. Бизнес под кодовым названием “50 на 50” развился в нынешней Чечне невиданно. Любому чиновнику, имеющему отношение к бюджетным деньгам, предлагается делиться с кем-то из других влиятельных чеченцев. И быстро доходит до циничного. “50 на 50” — с детскими пособиями. “50 на 50” — со средствами на протезирование инвалидов...

       ОПЕРАЦИЯ “ЗАРПЛАТА”
       18 апреля в Грозном в бывшем здании городской мэрии, спешно переделываемом под правительственное, состоялось первое рабочее совещание кабинета министров Чечни. “Переход Суворова через Альпы” — давным-давно обещанный всеми предыдущими главами и премьерами, — свершился: правительство перебралось из более благополучного Гудермеса в зону неконтролируемого выстрела — город Грозный.
       На передислокации самым жестким образом настаивал Станислав Ильясов, председатель правительства: чтобы все министры и главы администраций оказались наконец в разрушенном городе, привыкали работать именно там и желали его восстановления куда больше, чем находясь где-то на безопасном удалении.
       Этот шаг дался Ильясову невероятной настойчивостью и напряжением воли. Его отговаривали почти все, пожалуй, кроме Николая Бритвина, заместителя полпреда в Южном федеральном округе по Чечне. Ильясов испытал огромное давление (будто надо было принимать решение о начале очередной контртеррористической операции) со стороны военных, МВД, ФСБ... Но все-таки настоял. И это не прихоть — это единственно возможный поступок.

       Надо ли заканчивать войну? Вот причина давления. Те, кто давил, считают, рано. Ответ же Ильясова, выражающийся прежде всего в поступках: “Обязательно”. И именно отсюда его главные аргументы: сколько можно талдычить о наступлении мирной жизни, звать людей из лагерей беженцев в Грозный, а самим продолжать отсиживаться в Гудермесе под опекой бесчисленного числа охранников?
       Ильясов — последовательный и не раздвоенный человек, поэтому он попытался соединить слово и дело. Большинство же из тех, кто работает под его непосредственным руководством и массированно отговаривал его переезжать в Грозный, совсем другие люди. На первое рабочее совещание в Грозном Ильясов взял и пустил посторонних — журналистов, и надо сказать, было на что посмотреть.
       Ильясов объявляет, и кажется в его голосе особая гордость и даже торжественность: из резервного фонда правительства огромным трудом выбиты 206 млн руб. Они уже вышли из Москвы, и надо сделать все, что от нас зависит, дабы к 1 Мая люди, работающие в нищей бюджетной сфере, особенно врачи и учителя, получили долги по зарплате за 2000-й и нынешний годы... Ильясов волнуется: “Это дело — под моим личным контролем. Спрос будет жестким. Не обижайтесь. Люди к празднику должны получить деньги!”
       А что же те, к кому он обращается? Чиновничий зал не взорвался аплодисментами. Слова о победе, о реальной наконец-то помощи измученным чеченским бюджетникам упали в зловещую тишину. Это было просто дико.
       Казалось, горячие кавказские люди примутся качать Ильясова на руках, целовать его и обнимать, заколют барашка, и начнется большой праздник — ведь расчета по таким задолженностям республика не видела... Ни-ког-да! В течение 10 лет!
       Но зал молчал. Красноречиво и демонстративно. Будто объявили о роспуске без сохранения содержания.
       Ильясов продолжил раздачу подарков: “Выбить бабки для Чечни в Москве было очень сложно. Не представляете, как сложно! Но сделать это все-таки удалось. Весь вопрос теперь — в вашей помощи самим себе. Приложите все силы, чтобы открыть в районах банковские помещения, быстро отремонтировать, наладить...”
       И опять — почти молчание в ответ. С легким шипением вперемешку: мол, какой еще ремонт? Какие помещения? Не нашлось желающих назвать Ильясова национальным героем за то, что он сделал невозможное.
       Случайность? Быть может, кто-то скажет: деталь, штрих, пустяк. Нет! Это принципиальный поворот развития чеченского кризиса. Если бы Ильясов сказал: делим все “50 на 50” и разбегаемся, вот тогда зал бы неистовствовал. Раз предложил легальный путь — провалился в пустоту, грозящую саботажем под постоянные вопли на тему “Москва нам ничего не делает”.
       Подавляющее большинство нового чеченского чиновничества, сложившегося вокруг военных властей, мечтает как можно дольше сохранить положение “ни мира, ни войны”. Мутная водица — самый выгодный промысел сегодня в Чечне. Водица, в которой можно успешно продолжать ловить какую-нибудь свою, хотя бы чуть посеребренную рыбку. Под шумок возможно все, что заблагорассудится, — и нелегальный нефтебизнес, заполонивший Чечню, и пресловутые “50 на 50”, и “гуманитарка” на рынках, и лекарства, пришедшие в республику как бесплатные, но теперь продающиеся в частных аптеках, принадлежащих сотрудникам Минздрава и их родственникам... Всем им — и многим военным начальникам, и гражданским подпевалам при них — дружно не надо, чтобы жизнь перекочевывала на законные и серьезные рельсы, чтобы открывались те же банки, чтобы платили зарплату, чтобы народ во что-то поверил и люди имели возможность сказать “спасибо”.

       Как все это называется? Увы, саботаж. Наглое, бесцеремонное воровство, когда расправиться с упирающимся или неподконтрольным — проще простого. Лишь сбегать в ФСБ и настучать. Приди в любое село, и тебе скажут, кто стукач и почему. И Чечня, и военные развращены войной донельзя.
       Мне Ильясов — не брат и не сват. И конечно, он тоже не идеален. Однако если он нашел в себе силы объявить непримиримую войну всему этому больному болоту мздоимства и кумовства ради мира и спокойствия на земле, где поставлен быть руководителем правительства, такого человека следует всячески поддерживать.

       И еще об одном. Скоро год, как главой республики является Ахмад-Хаджи Кадыров, бывший муфтий и полевой командир-расстрига. Результат налицо: это его родственники и близкие знакомые расставлены по всем тем местам, о которых выше шла речь, и список можно продолжать так долго, чего не вместит ни одна газетная полоса. Это его охранники шныряют по министерствам и выбивают из сотрудников категорическое решение — “50 на 50” и ни шагу в сторону. Это при нем нелегальный нефтебизнес расцвел так нагло, как никогда ранее, даже при Масхадове. Год его правления ушел на возбуждение внутричеченских склок, интриг, мздоимства, воровства, на постоянные антимасхадовские лозунги вместо позитивной работы, но никак не на восстановление нормальной жизни республики, и даже выделенные Москвой в прошлом году деньги на это самое восстановление освоены лишь на 48 процентов... Немыслимо! Будто речь о Кувейте или Эмиратах... В итоге к весне 2001 года образовалась гремучая смесь: Чечня военная — там, где правит кулак, зиндан и автомат, наслоилась на Чечню мирную, где предпочитают обман и вопросы без единого ответа.
       Кремль обязан сделать вывод, иначе это будет еще один повод утверждать: президент и его администрация заинтересованы в дальнейшем формировании государственного отстойника, именуемого Чечней.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, наш спец. корр., Курчалой — Грозный
       07.05.2001