ПОЧЕМ ЗЕМЛИЦА?

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

ПОЧЕМ ЗЕМЛИЦА?
В Дании гектары продают в обмен на диплом о специальном пятилетнем крестьянском образовании

       Всякий раз поближе к весне в России начинается эпидемия — политический бомонд спорит у нас о земле. Одни вопят: «Нет частной собственности на землю! Распродадут Россию-матушку паразитам-толстосумам!» Демократы же слабо и немногочисленно парируют: «А Конституция как?..» Склока длится вот уже десять февралей подряд, не исключение и теперешний: только что страна стала свидетелем очередной «земельной» перепалки. Это значит: опять скоро прилетят грачи, а дело так и не сдвинулось — земля продолжает висеть между Конституцией и реальностью. И ни тпру, ни ну.
       От своего имени предлагаем позитив — поучиться опыту соседних государств, сумевших разбогатеть на продаже молока да мяса. Например, Дании. Может, и мы разбогатеем — при наших-то необъятных территориях?

       Хочешь быть фермером — учись!
       По слегка заснеженным дорожкам старого имения вразвалочку движется Йенс Окхолм, господин директор сельского училища в местечке Рибер Кергорден в Западной Дании — улыбчивый двухметровый человечище, похожий на нашего офицера-спецназовца на привале. Природа вокруг очень мила, Йенс излучает радушие. Под стать и студенты, «дети» директора Йенса, числом 75. Они запросто говорят: «Йенс, привет тебе». И Йенс, 51-летний гигант даже среди датчан, улыбается им в ответ так же тепло, как это бывает с хорошими соседями.
       Господин Окхолм занят в жизни тем, что образовывает будущих датских фермеров. С одной стороны, он — один из двадцати на всю Данию. Именно столько, 20, здесь сельских училищ, готовящих фермеров. С другой стороны, Йенс — особенный даже среди этой «двадцатки» и почти что первый человек в королевстве. Пройдя конкурс и отбор, 13 лет назад он был назначен возглавлять самое знаменитое сельское училище страны.
       Чем же оно так знаменито? Для начала — кое-что о местных порядках. С одной стороны, сельское училище вроде бы обычный наш сельхозтехникум. Сюда поступают в 16—17 лет, после школы, для овладения сельхозспециальностями. На этом, собственно, все совпадения с Россией и заканчиваются. Датские юноши и девушки идут в сельское училище с главной целью: его диплом — это единственное, что дает право купить в будущем землю и обрабатывать ее. В Дании действует закон, согласно которому только специальное образование позволяет стать фермером.
       — А как же право наследования, обязательное при капитализме? А, господин Окхолм? Если тебе земля досталась от папы или дедушки?
       — Невозможно. У нас земли мало. Мы ее ценим. Земля не должна попасть в руки необученному человеку, — отвечает невозмутимый «спецназовец» Йенс.
       И продолжает толковать датские правила, из которых ни для кого нет никаких исключений. Даже если у тебя папа, дедушка и прадедушка были фермерами и есть земля, принадлежащая им, наследовать ее нельзя ни при каких условиях — ее можно только купить. Йенс уверен, что это и есть настоящий капитализм. Если сын фермера решил стать фермером на земле своего же отца — земле, которую он действительно знает куда лучше других, то все равно надо пройти через стандартную операцию купли-продажи от отца к сыну, одинаковую с той, как если бы отец продавал свои гектары любому другому человеку. В ходе этой операции соответствующие госорганы только в том случае дадут разрешение на регистрацию сделки, если у сына есть диплом об окончании сельского училища. И никак иначе. Даже если отец-фермер умирает, хозяйство продают тому, кто имеет образование, а сын, если у него иная специальность, получит лишь деньги.
       Решение это в Дании прежде всего политическое. Именно таким путем страна сохраняет свою главную ценность — систему частных ферм, за счет дохода от которых живет и процветает последние два века. Впрочем, если подойти к проблеме с другой, лирической, стороны, это-то и есть святое отношение к своей земле-кормилице. Согласитесь, что толку болтать о вреде частной собственности на землю, которую якобы тут же скупят враги народа на свои вражьи цели?.. Да ты порядок придумай и установи! Разверни проблему с негативного ее осмысления к позитивному. И происки тупиц и недругов останутся лишь при них.
       Итак, в Дании, крошечном, пятимиллионном, повсеместно сельскохозяйственном королевстве, умудряющемся снабжать молочными продуктами пол-Европы, земельный вопрос решен радикально: ни пяди родной земли — неумехе. Надо сказать, что под этот идеологический постулат в стране подогнана и вся система государственного управления.

       Вольнодумная вдовица
       ...Размашистым жестом огромных рук, похожим на соколиный взмах, директор Окхолм приглашает в Рыцарский зал. Это сердце не только сельского училища, но и всей Дании, и Йенс совершенно влюблен в старое имение, в стенах которого работает.
       Это имение — особенное. Именно отсюда, из глубокой датской провинции почти на границе с Германией, пошла вся нынешняя датская демократия и прогресс, и совсем не зря лучшее сельское училище страны поместили здесь, под боком у риберских привидений, знающих о свободе куда больше многих современных политических теоретиков.
       Было это так. В XVIII веке Рибер Кергорден слыл самым богатым имением Дании. В его составе находилось более 250 хуторов — крепостных крестьянских хозяйств. В конце XVIII века владела всей этой махиной вдовая графиня Маргрете. Трудно сказать, что с ней случилось, читала ли Вольтера или Руссо, но в 1786 году графиня позволила крестьянам выкупить у нее хутора.
       Освобожденные крестьяне стали богатеть невиданными ранее темпами. И это не осталось незамеченным: осознав экономические плюсы графининых новаций, в 1788 году король Дании издал декрет о тотальной отмене крепостного права. Именно с этого момента главной движущей силой государства становятся фермеры, а Дания как богатела, так и богатеет за счет экспорта молочных продуктов и мяса. Сегодня свободные датские фермеры (всего ферм — 75 тысяч) производят продукции для 15 миллионов человек, что значит: две трети (в самой Дании — 5 миллионов) отправляется за пределы королевства. И несмотря на то что датчане платят огромные налоги, фермерство прибыльно и престижно. Быть фермером в Дании — значит быть богатым. Стоимость самого рядового семейного хозяйства (когда муж и жена работают без помощников на 100 гектарах земли и держат не менее 75 коров или 200 свиноматок) — 8 миллионов датских крон (приблизительно миллион долларов)! Если же фермер способен нанять дополнительную рабочую силу, он уже очень богатый человек. (Ферм с наемной рабсилой — 25 тысяч, четвертая часть общего количества.) В целом же датские фермеры — это даже не средний класс, а куда выше.
       Вот почему учиться в Рибер Кергордене почетно. Считается, именно отсюда пошла та разновидность местного капитализма, который все более смахивает на коммунизм. Когда ВСЯ социальная сфера бесплатна для граждан. Когда ВСЕ образование для датских детей, а также тех взрослых, которые желают поменять специальность или углубить свои знания, бесплатно. И в основе этой тотальной бесплатности — сверхдоходы датских фермеров, наполняющих казну сверхвысокими же налоговыми отчислениями.

       Что такое культура самостоятельности?
       Наугад спрашиваю студентов, весело и гортанно пьющих утренний кофе в училищной столовой, в чем же успех датского сельского хозяйства. И они без запинки, так же весело толкуют местную политграмоту таким тоном и в лицах, будто идет треп о прелестях популярной копенгагенской киношки.
       «Первое, — отгибают один палец, — это культура самостоятельности крестьян. Начало самостоятельности пошло отсюда, из Рибер Кергордена. Именно крестьяне потом научили культуре самостоятельности всю нашу страну. Мы с детства слышим: ты сам себе все выбираешь. И мы действительно выбираем. Вторая причина успеха — кооперативное движение во всем, что является переработкой продукции. Фермер — хозяин только на ферме. Во всем остальном мы кооперируемся по любому поводу».
       Парни запросто машут Йенсу: мол, иди к нам. И директор идет, прихватив по дороге чашку кофе. Все общаются, будто приятели или семья. Директор же по манере одеваться и держаться сам похож на студента, только вот голова седая.
       И все действительно так, как выглядит со стороны: в датской системе воспитания все равны и считаются самостоятельными. Нет никаких фрекен и фрау. Насилие над личностью категорически запрещено, и ни ребенку, ни младенцу, ни подростку, ни тем более юноше нельзя ничего сказать поперек того, что он сам выбрал. Трехлетке-детсадовцу, например: отправляйся спать после обеда. Подростку: учи этот предмет, не учи тот. Юноше: иди в сельское училище, а не в педагогическое. Самый главный принцип жизни: ни у кого нет морального права кому-то запретить жить нормально. Так — по всей вертикали жизни: никого не ставят в угол на горох. Все должны поставить себя на горох самостоятельно. Это и есть культура самостоятельности в узком ее понимании.
       Постепенно Йенс и студенты уплывают в непознанное: увлекшись, они переходят на родной датский, обсуждая прелести датского кооперативного движения. Конкретные доказательства этому Йенс приведет лишь позже, по дороге в уездный город Рибэ, который со всех сторон окружен фермерскими хуторами. Когда-то, тысячу лет назад, во времена викингов, это был главный город Дании.
       Теперь же Рибэ если на что и похож, то на декорацию к фильму из средневековой жизни. Правда, за каждым низким окошком, куда так и тянет заглянуть, — совсем не актеры, а живые современные люди, фыркающие кошки на подоконниках и сладко пахнет камином. Коммунальная инфраструктура нынешнего Рибэ как раз из области побед кооперативного движения датских фермеров за лучшую жизнь. Рибэ отапливают газом, который получают при переработке жидкого навоза, свозимого со всех хозяйств уезда в кооперативное навозохранилище. В результате процесса получаются брикеты-удобрения. И газ. Вот так. Без фермеров Дания — никуда. Ни тепла, ни поесть. Ни выучиться.
       А теперь еще немного датской истории, проистекающей из Рибер Кергордена, имения графини Маргрете, ее стремления к реформаторству и воспитанию культуры самостоятельности как залога экономического процветания широких народных масс. С отменой крепостного права, на которую короля Дании вдохновил опыт риберской вдовы, свободные крестьяне стали платить в казну суверена такие налоги, о которых раньше можно было только мечтать. И что же король? Он взял да и потратил почти весь годовой бюджет на памятник одному из своих предков!
       Итог? Снежный ком. В 1813 году Дания — банкрот... От нее откалывается Норвегия... Флот уничтожен англичанами... Как жить с уверенностью в завтрашнем дне, если король — дурак?
       Крестьяне решили так: раз нет эффективной централизации, отныне будет эффективная децентрализация, большую часть налогов будем платить не Копенгагену и королевской семье, а самим себе — местным властям, которые изберем, и так как они под боком, станем их контролировать. Перед королем поставили соответствующий ультиматум, и так как у него больше не было казны — она вся ушла на памятник, он и не сопротивлялся. С тех пор суверен в Дании — лишь символ, у центра власти немного, уже почти два века люди платят налоги уездам и общинам, родившимся вокруг хуторов, на которые распались имения в результате отмены крепостного права. В общинах же деньги тратятся так, как хочется людям.
       Идеология проста до примитивизма, а потому живуча и плодотворна: не государство (король, правительство, президент, любой другой со всей полнотой господства над бюджетом) организовало людям власть и решает, что для них лучше, — народ сам себе устроил удобную власть, которая исполняет только то, что нужно народу. Начиная с первой половины XIX века именно в общинах, на их деньги, стали создаваться те самые сельские училища для обучения свободных фермеров. Чтобы никаких дураков, возводящих памятники вместо школ и больниц, рядом! Сами же общины упорядочили и процесс купли-продажи земли: когда ни пяди — неумехе. А центр лишь подчинился воле окраин.
       Вот, собственно, и вся модель, толчок к созданию которой давным-давно дала риберская графиня Маргрете, от которой, увы, не осталось даже портрета...
       ...Пора домой — где опять февраль, время земельных демагогов. Чьи дискуссии и именуются у нас демократией. И никакой частной собственности на землю. Как следствие — трудности с богатыми фермерами. А также с налогами в бюджет. И далее со всеми остановками — с бесплатным здравоохранением. С бесплатным образованием... Одни лишь грачи — на подлете.

       P.S.
       Материал подготовлен при поддержке Международной Хельсинкской федерации

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, Рибэ, Дания
       19.02.2001