ГРОЗНЕНСКИЙ БЕС

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

ГРОЗНЕНСКИЙ БЕС
На вопросы «Новой газеты» ответил новый-старый мэр чеченской столицы

       Бес, как его называют и соратники, и враги, за последние десять лет успел побывать кем угодно. В начале 90-х — авизовщиком: возил на родину грузовики денег. Потом полевым командиром: сколотил и вооружил собственный отряд, и с ним стали считаться. Примкнул к Дудаеву — тот его в первый раз сделал мэром Грозного. Потом Бес и Дудаев вдрызг разругались, и Бес перебрался на сторону оппозиции. Прошел обе чеченские войны. Вторую встретил в тюрьме, куда был заключен за воровство денег на восстановление Чечни. Амнистирован. Слывет протеже начальника Генерального штаба Анатолия Квашнина. Очень богат. Занимая должность заместителя главы чеченской администрации с мизерной официальной зарплатой, не так давно купил квартиру в Москве более чем за миллион долларов в элитном доме на старинной улице Остоженка.
       Неуживчив. Крайне эмоционален. Самовлюблен. Властолюбив. Амбициозен. Хитер. Главный метод продвижения в политической карьере — ссора с вышестоящим начальником. Будучи назначен вторым человеком при Николае Кошмане, бывшем главе временной администрации ЧР, громко разругался с ним и ушел. Став заместителем Ахмада-Хаджи Кадырова, нынешнего руководителя республики, расплевался и с ним. Идея фикс — быть главой всей Чечни. Ради чего временами меняет взгляды на противоположные и предает товарищей. Три месяца назад решил вернуться в политику, публично помирился с Кадыровым, о котором раньше говорил, что никогда с ним не помирится, — и выбил себе должность мэра Грозного, выкинув из этого кресла своего же верного сподвижника Супьяна Мохчаева.
       С воцарением Беса в Грозном сюда же пришли и боевики, хотя он уверяет, что их не звал. А жизнь в городе стала еще страшнее

       – На ваш взгляд, каковы сейчас главные проблемы Грозного?
       — Первая — диверсии, которые совершают недобитые террористы. Вторая — зачистки, которые проводят неопознанные вооруженные подразделения. Нас раздирают и бандиты, и военные. Какие-то люди в масках и на БТРах залетают в город и устраивают погромы. Кто они, никто не знает. Я делаю все, чтобы сорвать с них маски, и поэтому я неугоден.
       Например, 12 ноября российской общественности объявили, что Гантамиров отпустил главарей бандформирований. А было вот что: в течение трех часов шел обстрел города, и в эту операцию не были посвящены ни мэр города, ни военный комендант, ни руководитель ФСБ. Погибли девять человек. Из них — шестеро мирных жителей и один чеченский милиционер. Причем ни одного главаря бандформирований там не оказалось! Позже мне сообщили, что этот чеченский милиционер и есть террорист. Тогда я поставил вопрос так: если он террорист, давайте привлекать к ответственности того руководителя МВД, который принял его в местную милицию. И тогда мнения разделились: МВД теперь утверждает, что милиционер — не террорист. Министерство обороны, проводившее зачистку, настаивает, что террорист... А трупы достались мне как мэру города.
       Я хочу знать: государство будет платить семьям пособия и пенсии? Убитые — милиционеры-герои, погибшие при исполнении? Или террористы?.. Почему до сих пор прокуратура допрашивает лишь мэра Грозного по этому поводу, но не тех, кто проводил зачистку?..
       Как только я задаю эти вопросы, тут же идут доносы в Москву, что я потворствую бандитам и начал критиковать Российскую армию... Ответом было нападение на мой дом в селении Гехи. 5 декабря отряд в 100—120 человек разграбил имущество — мое, родственников и соседей. Не найдя меня, они избили женщин, детей, стариков. Потом двинулись в дом сельского имама и тоже учинили погром. Среди бандитов были и чеченцы, и русские. Половина на половину. Сначала мне доложили, что они из отряда Гелаева. Но через несколько дней выяснилось, что отряд нападавших скрылся на территории 245-го полка Министерства обороны, дислоцирующегося на территории Урус-Мартановского района. Для меня это был шок. Если мы позволяем бесчинствовать на территории республики отдельным подразделениям, то где мы? В своей стране? Или в Берлине в 45-м году?
       Я требую сегодня порядка от всех. От чеченской милиции. От армейских подразделений, от частей МВД. Для меня как мэра нет разницы, кто терроризирует население города: бандит с гор или террорист-военный в маске.
       — Вы полностью управляете Грозным?
       — Если не считать наши взаимоотношения с террористами и военными, то да. При этом все военные, которые постоянно дислоцируются в Грозном, выполняют мои распоряжения. В моих руках достаточно сил и средств, с помощью которых я могу и самостоятельно навести порядок.
       — Поясните, что такое — «ваши силы и средства»?
       — Это мои райотделы чеченской милиции. Их четыре. Также республиканский ОМОН — около 300 человек. Это УВД по Чеченской республике, возглавляемое Сергеем Арениным. И просто молодежь Грозного, бывшее мое ополчение, бывшая моя милиция, которая не попала в официальные структуры, но по первому моему требованию занимает те участки, на которые я им укажу. Я для них все тот же их командир, чьи распоряжения и приказы они выполняют.
       — Вечером и ночью город производит тяжкое впечатление. Беспрепятственно идут нефтевозы, груженные металлоломом колонны. Так чей же он — ночной Грозный? Ваш? Или бандитов?
       — Чей угодно, только не наш. С пяти вечера и до семи утра Грозный предоставлен боевикам и террористам. Они могут делать все что хотят. Нет мобильных групп, нет освещения, нет патрульно-постовой службы, не организовано преследование бандитов. С наступлением темноты все райотделы запираются и замыкаются в своих подразделениях.
       — А ваши люди?
       — И они в том числе. Все безобразия на территории Грозного происходят потому, что так и не могут изловить 10—15 бандитских лидеров. Для этого достаточно усилий нескольких десятков дееспособных оперативников из МВД и ФСБ. И не нужно вводить в Грозный многотысячную армию, поднимать в воздух вертолеты и самолеты. Может быть, я уже всем надоел, но, на мой взгляд, мы занимаемся не тем. Сейчас главное — оперативная работа по поимке бандитов в Грозном. А МВД, провалив ее, не проводит никаких спецопераций и спецмероприятий, кроме погромов. Управление по борьбе с оргпреступностью и угрозыск вообще укрылись в Гудермесе, за 50 километров от Грозного — и там отсиживаются.
       — Но, может быть, этим займутся и ваши люди — чеченская милиция?
       — Чеченская милиция — это теперь не отряд Гантамирова. Со дня ее формирования там прошли уже три серьезнейшие чистки, и в ряды чеченской милиции почему-то набраны совершенно посторонние люди, у которых душа не болит за то, что происходит на нашей земле. Вот почему сегодня так легко купить сотрудника чеченской милиции.
       В Чечне все знают, что для установления фугаса местному милиционеру надо заплатить всего 200 долларов, а для убийства военнослужащего — 500. Тут это такая же вещь, как покупка яблок на российских рынках...
       Все эти вопросы — руководству МВД. Не решив главную проблему — не очистив чеченскую милицию от изменников и предателей, нет смысла продолжать антитеррористическую операцию.
       — Что собой сегодня представляет грозненская собственность? Ни для кого не секрет, что нынешняя тяжелая обстановка в Грозном — в том числе и последствия борьбы за грозненское имущество.
       — Очень хороший вопрос. Я на него отвечу коротко: собственность города — все эти развалины, которые вы видите. Не думаю, что за них кто-то может драться. В Грозном не осталось ничего, чем можно было бы полакомиться террористу, руководителю города или республики.
       — А нефтехимзаводы? Там металлолома — на миллионы... И богат тот, кто наладил транспортировку его к пунктам вторсырья за пределы Чечни...
       — Весь наш нефтеперерабатывающий комплекс — заводы имени Ленина, имени Шерипова — даже не включен в план восстановления и практически списан. Нам говорят: если хотите — муниципализируйте...
       — А Центральный рынок? Ведь это живые деньги? Является ли он тем главным предприятием, которое приносит муниципальные доходы?
       — Рынок сейчас в руках командующего Объединенной группировкой войск генерала Баранова, он наводит там порядок. Неделю назад генерал дал указание мне и военному коменданту Приземлину перевести рынок на стадион имени Орджоникидзе. Мы доложили командующему, что это невозможно, люди не пойдут: рынок — не казарма, приказали — пошел на другое место. Но командующий считает, что там происходят убийства. А раз так, надо его перенести. Наверное, чтобы убийства совершались на стадионе... Вот такой дурдом.
       — Говорят, директор — ваш родной брат? И кафе в центре рынка ему принадлежит? А в нем теперь часто обедают полевые командиры? И Цагараев, и Бараев?
       — Мой брат когда-то был директором этого рынка. Но в течение всего двух недель после освобождения города в начале года. И все.

       РЕМАРКА
       Центральный рынок производит омерзительное впечатление — грязь непролазная. Но если посидеть в кафе и попросить содействия в организации интервью с вышеозначенными полевыми командирами, быстро находятся посредники. И если сегодня договоришься, то завтра — встреча в этом же кафе. В то же время, по словам ближайшего сподвижника Гантамирова, заместителя руководителя УВД по Чечне полковника Хизира Тепсаева, Центральный рынок полностью контролируется родным братом Беслана и в данный момент просто идет раздел сфер влияния на рыночных территориях. Собственно, это традиция, и ничего необычного для Чечни не происходит. До прихода Гантамирова на пост мэра Грозного контроль над рынком осуществлял родной брат предыдущего мэра Мохчаева. Закономерен вопрос: если рынок не представляет никакой ценности, то почему именно родные братья руководителей города становятся его директорами?..
       Та же ситуация и с нефтехимзаводами. Каждую ночь из Грозного под охраной военных уходят колонны — грузовики, груженные цветными металлами с разрушенных заводов, а также нелегальные нефтевозы. Именно поэтому контроль над ночным Грозным — вещь принципиальная с коммерческой точки зрения, и именно поэтому Гантамиров столь отчаянно за него борется. Кто станет «таможней» на пути ночных колонн, тот и с деньгами. А значит, следуя другой местной традиции, будет способен содержать собственные вооруженные отряды, необходимые для охраны колонн, защиты интересов и т.д. Причина наплыва боевиков в Грозный — во многом в этом, а не в желании организовывать диверсии. В том же и корень непримиримости Гантамирова к пришедшим в «ЕГО» город боевикам. Подоплека разборок — желание продемонстрировать мэру, кто ночью в Грозном хозяин. По имеющейся в редакции информации, бандиты готовы «оставить» ему Центральный рынок, но только чтобы он не лез в ночные перевозки, и в данный момент, желая любыми путями уцелеть в новых обстоятельствах, Гантамиров ведет тайные переговоры с лидерами бандформирований о принципах «мирного сосуществования» в Грозном.

       — Как вы относитесь к попыткам переговоров федеральной власти с Русланом Гелаевым, о которых заявил полпред президента в Южном округе Виктор Казанцев?
       — Для меня это шок. Переговоры с Гелаевым — безумие. Он — конченый палач. Я считаю, даже пробные шары, которые в этом отношении запускаются, носят сугубо провокационный характер.
       — Вы верите, что такие переговоры идут? Или власть лишь прощупывает почву?
       — Я считаю, что они идут. Слишком влиятельные люди федерального уровня закидывали мне удочки: способен ли я работать с Гелаевым?
       — А если вас поставят перед фактом? Скажут: вот он, Гелаев, член правительства? Что вы будете делать?
       — Буду считать, что Москва сделала свой выбор между мной и Гелаевым. Это абсолютно невозможно, чтобы я работал близко с Гелаевым, — он расстрелял 22 моих милиционера.
       — Ваша точка зрения: что такое финал войны? Должен ли состояться суд над бандитами — Гелаевым, Басаевым, Хаттабом?
       — Нет. Эти люди должны быть уничтожены. Они не могут быть взяты даже в плен. Их пленение и осуждение составит им ореол великомучеников в глазах их сторонников, поэтому пленение может только взорвать обстановку.
       — Вы считаете, будущий глава республики должен быть избран? Или назначен Москвой?
       — Обязательно избран. Максимум через полгода мы будем готовы к этому. Республика должна вернуться в конституционное поле России, что подразумевает выборы. Однако независимо от того, назначенец он или нет, главой республики должен быть чеченец.
       — Вы будете баллотироваться?
       — Мне не хотелось бы говорить «нет». Но это зависит не только от меня.
       — Кем вы вообще себя считаете, в конце концов? Политиком? Военным?
       — Я — полуполитик, полувоенный. Я прошел три войны. Я в третий раз возвращаюсь в мэрию. Я работал в правительстве. Я прошел через все этапы развития Чечни последнего десятилетия. Это очень важно. Но я не считаю, что моя личность как руководителя республики уже сформирована. Она пока на стадии формирования.
       — В каких вы отношениях с Кадыровым? Как часто бываете в Гудермесе, где находится правительство Чечни?
       — По понедельникам езжу на совещания. Скрепя сердце.
       — А Кадыров скрепя сердце вас терпит по понедельникам?
       — ... (Смеется. По-гантамировски: обаятельно, подкупающе, белозубая улыбка во все лицо. Однако молчит.)
       — На ваш взгляд, достаточно ли помогает сейчас своему народу чеченская диаспора за пределами республики?
       — Разрешите, я отвечу в своем амплуа?
       — Будете ругаться?
       — Да. Если она диаспора, то пусть там и сидит. И не выпендривается. И не учит, как мне, мэру Грозного, накормить сегодня голодного грозненца. Мне здесь это виднее, чем ему в Саратове или Москве. Диаспора сидит в своих теплых квартирах, а у грозненца тем временем и буханки хлеба нет. Я здесь с этими людьми сплю и ем каждый день. И мне лучше видно, каким куском хлеба, черным или белым, его одарить, какую воду подвезти... От диаспоры же никакой гуманитарной помощи Грозный не видел и не видит! От международных организаций — бывает, от чеченцев — нет.
       — Чем вы это объясните? Ведь чеченцы — не самые бедные люди на нашей земле?
       — Я не стал бы никак это объяснять: хотите — делайте, не хотите — не делайте... Но если бы при этом они молчали! Однако, забыв накормить свой народ, они еще и начинают строить из себя умников в СМИ! Тогда я говорю: а какую пользу ты принес республике?.. Если бы наши чеченские богачи приехали сюда и только на одной улице, где стоят их дома, обеспечили охрану и ее восстановили — в Грозном все было бы по-другому. Чечня имеет сегодня минимум две-три сотни таких очень богатых людей. У них много денег, они крутые и постоянно говорят по телевизору, как надо обустроить Чечню... А я предлагаю поступить проще: приведите в порядок всего одну улицу на родине. Не надо весь город. Не надо всю республику. Только одну улицу, где стоит дом твоих родственников. Наденьте джинсы и сапоги — и сделайте. И Чечня поправится.
       Вы представляете: 300 улиц сегодня поднять из руин? А в Грозном и улиц-то больше не найдется...

       P.S.
       Также в Грозном пока не найти и улицы в честь Беса, ее восстановившего. Однако в самом центре Москвы есть Остоженка, а на ней красивый дом — это и есть дом Гантамирова.

       Беседовала Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, Грозный
       18.12.2000