ТРУБА, ИЛИ РАЗГУЛ «ЧЕРНОГО НАЛА» ПОД НАДЗОРОМ ВОЙНЫ

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

ТРУБА, ИЛИ РАЗГУЛ «ЧЕРНОГО НАЛА» ПОД НАДЗОРОМ ВОЙНЫ
В Чечне свершилась нефтяная революция. Очередная

Рисунок С. Аруханова

       Если заходит разговор, по какому, собственно, поводу война в Чечне, то большинство говорит: по поводу нефти. Это подтверждают и социологические опросы. Ее Королевское Величество Чеченская Труба и их Королевские Высочества Чеченские Скважины крутят, как хотят, жизнью сотен тысяч людей вот уже десяток лет. Кто со скважиной — тот в Чечне и прав. Кто воевал вместе с Дудаевым — потом получал в подарок от него свои скважины. Кто был верен Масхадову — скважины от Масхадова. А кто воевал сейчас?
       Традиция полностью соблюдена. Кто победил, тому и контрибуции: вышки и заветные дырки в Трубе. Дележка главного чеченского «пирога» идет полным ходом. Под надзором победителей — федеральных сил.

       Поля чудес
       На далекой окраине Аргуна вроде бы скромный въезд в местный колхоз. Неприметная дорога, ведущая на поля. Трактор вдали, для отвода любопытных глаз. И даже кто-то что-то собирает.
       А вот и колхозный вроде бы сторож. Он опускает-поднимает веревку с красными флажками. Рядом с убогой сторожкой — простенькие «Жигули». Ничего необычного, кроме одного: в машине — полная «загрузка». Наш автомобиль молча провожают четыре пары внимательных глаз «жигуленковых» пассажиров. Разгадка, кто тут и что делает, наступит очень скоро.
       Впрочем, и мы знаем, куда едем. Бывшая колхозная дорога между старыми грушевыми деревьями прямиком ведет к местным «золотым приискам». Через пару труднопроходимых километров — аргунские нефтяные поля чудес. Откопанный магистральный нефтепровод — попросту Труба, сплошь усыпанная нелегальными врезами. Из дырок разного калибра круглосуточно вытекает чеченская нефть. Она попадает в естественные отстойники — ямы разной ширины и неопределяемой глубины. На местном сленге ямы называются амбарами. В них происходят первичная дегазация и очищение ворованной сырой нефти.
       На «колхозном» поле чудес можно наблюдать весь процесс в развитии. Вот — старые амбары, они сейчас сухие и «отдыхают». Дальше — свежевырытые и тоже еще пустые. Похоже, ночью тут кто-то производил земляные работы, и должно пройти несколько дней, пока земля осядет — и тогда амбары включат в общую цепочку.
       А вот и главные ямы — полные. Нефть в них с ярким зеленым отливом. Это означает: она уже «готовенькая», и вот-вот приедет бензовоз ее отсасывать. Но нам этого наблюдать не дано. «Колхозный» сторож дал всего-то минут десять на экскурсию. Тишину глухомани, окружающую таинство отстойников, разрывают вертолеты. Они крутятся над расчехленной Трубой, и знающие люди, проводники, советуют более не дразнить гусей — надо уезжать. Вертолет не будет спрашивать, зачем мы рассматриваем нефтяную «малину». Он будет просто стрелять. Слишком большие деньги в игре, чтобы задавать дополнительные вопросы, — легче убить.
       Но и это еще не конец. Через несколько сот метров — встреча с местными «смотрящими». Это так называемые чеченские милиционеры — разжалованные гантамировцы — на белом джипе без номеров, но, естественно, с автоматами. Двери автомобиля уже открыты, и вот-вот начнется пальба. Бойцов призвал «сторож», и за ними сгоняли те самые «Жигули».
       Слава богу, случается чудо — жара, наверное, слишком сильная. Милиционеры выпускают нас из своих объятий, и мы на скорости пролетаем мимо «сторожа», удивленно глядящего вслед: а почему мы, собственно, еще живы...
       Подобные поля чудес сегодня по всей нефтяной Чечне. Современная история чеченской нефти — это история прежде всего воровства. Никакое не исключение и лето-2000, к середине которого все вернулось на прежние места. Труба откачивает налево столько, сколько хочешь, сколько есть сил увезти. Нелегальная нефтедобыча и нефтепереработка налажены. Впрочем, самая вкусная местная «конфетка» — скважины. Главные битвы случаются именно вокруг них. И может, потому и не убили за экскурсию по аргунскому колхозу, что это, в общем-то, мелочи и добыча для «низшего класса». Конечно, с чеченской точки зрения.
       Однако прежде чем пройтись по скважинам, необходимо кое-что узнать.

       Что такое ТЭК Чечни?
       Официально, считается, что в составе республиканского топливно-энергетического комплекса девять отраслей и все в государственной собственности:
       1. Нефтегазодобывающая;
       2. Нефтеперерабатывающая;
       3.Нефтепродуктообеспечивающая («Нефтепродукт»);
       4. Транспортирующая нефть («Транснефть»);
       5. Газовая отрасль (газификация, трансгаз, эксплуатация);
       6. Энергетическая отрасль;
       7. Экологические технологии;
       8. «Топпром» (Твердое топливо);
       9. НИИ нефти и газа.
       Однако все, что выше перечислено как государственный ТЭК, не работает сейчас вообще. Точнее, для казны не работает. Весь ТЭК перешел в нелегалы. Труба («Транснефть»), находясь в руках разнообразных криминальных группировок, интересы которых охраняют чеченская милиция вперемежку с федералами, функционирует. Тот, кому поручена охрана неработающих объектов ТЭК, обогащается, расхищая их ударными темпами. Например, хотя все нефтеперерабатывающие заводы полуразрушены, демонтаж оставшегося оборудования носит массовый характер. В основном это происходит так: ночами, когда вроде бы действует комендантский час и блокпосты должны стрелять без предупреждения в каждый движущийся предмет или тело, груженные бывшим оборудованием КамАЗы с чеченскими номерами идут в Осетию и Ставропольский край. Обычно колонны с ворованным госимуществом движутся под охраной федералов-контрактников, которым, как известно, все равно, чем промышлять. Считается, что эти тандемы уже полностью структурировались: федералы плюс чеченцы-воры, к которым не рискуют приближаться не только представители чеченской администрации, ответственные за ТЭК, но и бойцы других военных ведомств. Например, комендантские роты в Грозном, несущие ответственность за сохранность предприятий на подотчетной территории. Они боятся быть нечаянно расстрелянными, что уже неоднократно случалось.
       Естественно, официальные чеченские структуры все это время не только мрачно созерцали разгул воровства. Они пытались запустить хозяйственный механизм и заставить его трудиться в рамках закона. Когда войска более или менее укрепились в Чечне, но битва за Грозный еще продолжалась — в ноябре 1999 года, — была придумана так называемая структура ВРЕМЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ НЕФТЕДОБЫВАЮЩИМ КОМПЛЕКСОМ. 25 мая 2000 года, при Николае Кошмане в качестве главного чеченского управляющего от Москвы, это ВУНДК было преобразовано в государственную компанию «Грознефть». В ее состав вошли 26 предприятий и 776 скважин. Были предприняты попытки взять это хозяйство под контроль. Однако ничего не вышло — военное командование не поддержало «Грознефть», а значит, и государственную позицию в ТЭКе Чечни.
       Сегодня у «Грознефти» есть официально назначенный руководитель — это Андрей Гусак. Однако он абсолютно ничем не управляет — с конца мая, времени своего утверждения, Гусак ни разу не был в Чечне. Он упорно не желает ехать хотя бы даже в Гудермес для формальной передачи дел. Гусаку — человеку Зии Бажаева (группа «Альянс»), чеченско-московского бизнесмена, погибшего весной в авиакатастрофе, а также небезызвестного Саламбека Хаджиева — популярно объяснили, в том числе и генералы, что ему есть чего бояться. Смерти. Ведь никто без боя не отдаст то, что вырвал зубами.

       Пламя Цацан-Юрта
       Все скважины в Чечне сегодня кому-то принадлежат, хотя на бумаге принадлежат Гусаку. И в зависимости от своего реального хозяина скважины в Чечне бывают двух типов: горящие и нормальные. И это всегда кому-нибудь нужно: когда одни из них вдруг неожиданно возгораются, другие тухнут, а третьи всегда стабильны. С последними — тут все ясно: если со скважиной ничего не происходит, значит, ее собственник — уважаемый богатый человек, содержащий свою гвардию, и эта собственность никем не оспаривается. Вокруг остальных, не до конца определившихся с хозяевами, идет ежедневная непримиримая схватка с применением огнестрельного оружия.
       Если ехать из Гудермеса на восток, в сторону Курчалоевского района — малой родины нынешнего главы администрации Чечни Ахмада Кадырова, то сразу понимаешь, где же действительно столица местного нелегального нефтяного рынка. Если в Чечне в принципе нет такой дороги, где нельзя было бы купить самопального бензина, то нефтяные ряды и бензовозы в Курчалоевском районе — у каждого дома и на каждом повороте.
       Мы едем по бетонке курсом на бушующий факел. Это так называемая скважина № 7 (официальное наименование) на окраине селения Цацан-Юрт. Она круглосуточно изливается в окружающую атмосферу злобным желто-оранжевым пламенем уже два месяца подряд. Чем ближе к «семерке», тем больше торговцев нефтепродуктами вдоль дороги. И в самом Курчалое, райцентре. И в предгорном селении Новая Жизнь. Рынок завален готовой продукцией, и предложение во много раз превышает спрос.
       Наконец все ближе тяжкий гул, сравнимый по надрыву с воплем реактивного двигателя. Любому здравомыслящему человеку очевидно, что рядом с этой стихией жить никак нельзя. Однако в окружающих домах — люди и дети. Это бедные семьи. Им некуда ехать, хотя бы на время.
       Горящие скважины — вотчина тех бандгруппировок, которые не могут контролировать всю скважину целиком. Когда становится очевидной не слишком большая сила хозяина (как правило, недостаток бойцов охраны), он же сам скважину и поджигает (естественно, не собственноручно), чтобы на нее более никто не зарился. Аргументы, что рядом живут люди, что в сотне метров от пламени растут дети, никого тут не волнуют.
       Обычно скважины взрывают федералы. И сельчане, живущие рядом с факелами, уверены, что делают они это по наводке, а проще сказать, по заказу чеченского криминала. После того как дело сделано, заказчики присасываются в сотне метров от факела и устраивают там свое «поле чудес». Ну а коли появляются пожарники и начинают тушить скважину, для местных жителей это тоже знак. Значит, объявился новый собственник — новый бандит. И он или переборол, или перекупил тех, кто присосался сбоку на поле и даже сумел заказать тушение. Что на порядок дороже, чем взорвать.
       Статистика такова: если в октябре–ноябре — период тяжелых боев — в Чечне горело всего 3 скважины, то потом, когда фронт ушел в горы и пришло время делить собственность, их стало уже 11. Еще позже — 18. Весной количество доходило до 34. Сейчас, правда, 22, но в последние недели оно опять растет. Горящие скважины ежесуточно выкидывают в атмосферу до 6 тысяч тонн нефти на сумму около миллиона долларов. Представьте, сколько же десятков, а может, и сотен миллионов оседает в криминальных кошельках, если одного миллиона не жалко — почти так же, как нам одного рубля? О сверхприбылях чеченского нелегального нефтяного рынка говорит и то, что вокруг всех скважин и «самоваров» (мини-заводов, кустарно перерабатывающих сырую нефть) — поля сожженного мазута. После отделения бензина в емкостях, как известно, остается мазут, одна тонна которого стоит 3 тысячи рублей. Но мазут в Чечне никого не интересует. Его или льют на землю, или сжигают — не мелочатся. Естественно, воры не думают об экологическом ущербе — это не их стиль.
       Дорога от «семерки» вся в мини-заводах, этих больших самогонных аппаратах, состоящих из двух цистерн, горелки под одной из них и нескольких трубок. Периодически военные устраивают набеги на эти устройства, скособочившиеся у сельских домов. Они их взрывают, простреливают, курочат. Наверх, в Генштаб, идут красивые рапорты о проведении операции по борьбе с нелегальным нефтяным бизнесом в Чечне. Генералы хлопают в ладоши. Силовики отчитываются перед общественностью об очередном успехе в битве с «международным терроризмом».
       А в реальности что? Федералы не трогают источника бандитского разгула — скважин. Они упорно борются со следствием и также настырно оставляют причину. Быть может, потому, что заинтересованы в ней? И кое-кто имеет свою долю? Согласитесь, если бы это было не так, если бы военные получили приказ выставить посты вокруг каждой скважины и допускать к ним только сотрудников той же «Грознефти», поверьте, так оно и было бы... О нефтяной спецзаинтересованности людей в погонах говорит и тот факт, что в селах рядом со скважинами не было войны. Тут нет разрушений. Эти населенные пункты оберегали обе воюющие стороны — и боевики, и федералы. А последние приходили сюда с зачистками, причем всякий раз, когда начинались народные возмущения в связи с варварством криминальных группировок.
       Например, лидером села в Цацан-Юрте считался Али Абуев, бывший глава администрации. Так вот, во время последней зачистки именно его и забрали. Аресту предшествовало то, что под руководством Али мужчины замуровали проклятую «семерку» распиленной надвое цистерной — так называемой «шляпкой» (термин нелегальных мини-заводов). Али — не ваххабист, не боевик, не прокадыровский, не прокошмановский. Али был сам по себе, защитник прав своего села на человеческую жизнь. Мужественный порядочный человек.
       Но послушайте полковников УВД Чечни! Они вам нарасскажут, что Али был само исчадие ваххабитского ада, «друг Хаттаба». И поэтому сидеть ему столько, сколько будет длиться война в Чечне. Когда просишь доказательств, отвечают: «У нас — спецсообщения агентов». То бишь доносы подлецов, желавших свести усилия Абуева на нет. Как, собственно, и вышло. Али арестовали, скважина вспыхнула, земля вокруг нее оказалась изрыта амбарами, материализовались «самовары». Жизнь в Цацан-Юрте вошла в бандитскую колею.
       И наконец, последнее звено нелегального чеченского ТЭКа. На выезде из Цацан-Юрта, как в довоенные времена, опять возобновила свою работу знаменитая нефтяная биржа у кафе с красноречивым названием «Ислам». Здесь — перевалочная база. Сюда свозят нефть и нефтепродукты и сбывают оптовикам. Прямо на виду у блокпоста.

       Кто богатеет?
       Как сказал один из вновь назначенных чеченских чиновников, потребовавший ни при каких условиях не упоминать его фамилии, а лучше всего — забыть на века: «Каждую ночь из Чечни нелегально вывозят тысячи тонн нефти и нефтепродуктов. А мы не можем канцтоваров купить...» Современная Чечня — это бесконечная кровавая дележка скважин и полей чудес, но от этого республика ни на йоту не обогащается. У нее нет средств ни на что: ни на восстановление промышленности, ни на строительство жилищ для бездомных. Ее нефть служит кому угодно, но только не ей самой. Кризис усугубляется еще и тем, что экономический хаос в Чечне мало того что искусственно создан, но и старательно поддерживается из Москвы. Тут до сих пор нет ни одного функционирующего банка! Ни одного легального источника финансирования! Все «нефтяные» деньги — в чулках или вне Чечни. И даже попытки наладить финансовую систему упираются в откровенный саботаж высшего федерального чиновничества. Москве выгодно, чтобы как можно дольше в Чечне не было не только банков, но и налоговых органов, судов, гражданской прокуратуры. Чтобы нефтяные сверхдоходы плыли в нужном направлении и не было ни одного государственного кордона, который изменил бы вектор в сторону казны.
       Совершенно ясно: все вышеописанное может существовать только при соблюдении двух условий. Первое — должна быть «крыша». (Она есть — это сами федералы.) Второе — нужно не допускать, чтобы официально назначенные органы управления нефтекомплексом Чечни смогли работать. (Достигнуто.)
       Если вам будут говорить, что вся проблема нефтяного беспредела во временных неудобствах смены власти, не верьте. Проблема именно в саботаже, в управляемом сверху хаосе. Тысячи жизней уже отданы за то, чтобы у скважин и Трубы всего лишь сменились хозяева. А многим еще предстоит выложить их на алтарь нефтяной революции в Чечне. Цена вопроса — миллионы долларов.

       P.S.
       Редакция благодарит за помощь в подготовке материала бойцов Архангельского ОМОНа — Дмитрия Макеева, Александра Сухарева, Петра Велейкина.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ
       31.07.2000