РАБАМИ ТОРГУЮТ В МОСКВЕ

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

РАБАМИ ТОРГУЮТ В МОСКВЕ
Чеченских девушек, похищенных в Грозном, сбывали прямо под носом у МВД

       Если кто-то продолжает думать, что средневековые нравы царят сейчас только на Северном Кавказе, — он глубоко и опасно ошибается. За парадными столичными витринами, в двух шагах от Кремля, где рукой подать до Генпрокуратуры и лучших сыщиков МВД, такой же наглый разгул работорговли, как и в Чечне. Сбытчики живого товара разъезжают по делам своего «бизнеса» прямо в метро, и плевать им с высокой колокольни на порыв «Вихря» — этой шумной антитеррористической операции, проходящей под личным патронажем нашего воинственного премьер-министра.
       ...Лейла Ясуева (имена в интересах следствия изменены), двадцатилетняя студентка грозненского университета, сейчас впервые в своей жизни в Москве — но, увы, это не туристическое путешествие. Лейла теперь больше похожа на скелет, обтянутый кожей, чем на ту веселую красавицу-горянку, которая смотрит с фотографий, сделанных нынешней весной и хранящихся теперь в ГУБОПе (Главном управлении по борьбе с оргпреступностью МВД РФ). Приглашаю Лейлу с младшей сестренкой прокатиться по красивым вечерним столичным улицам и посмотреть, что такое Большой театр и Красная площадь, но она в ужасе закрывает лицо руками. «Ее» Москва отныне и навсегда — город рабства, наглухо зашторенных окон, крепких запоров, с редкими прожилками человеческого тепла.

       Этот страшный бандитский марафон стартовал в конце августа в Грозном. Напомним, каким было то время: в Дагестане шла война, до терактов в Москве и бомбежек в Чечне оставались считанные дни, но также стремительно приближался новый учебный год. Как-то утром Лейла, взяв с собой 13-летнюю сестру Зейхат, пошла в университет посмотреть расписание. Последнее, что помнят обе, с ними заговорила немолодая чеченка, подошла вплотную и быстро сунула что-то в нос. В первый раз девочки ненадолго очнулись в дагестанском Хасавюрте. Во второй раз — уже в Буденновске, окончательно. Здесь дама-похитительница объяснила им, чтобы бежать и думать не смели, — прирежут, а вскоре попрощалась, сдав с рук на руки молодым и вполне приличного вида чеченцам.
       Подведем промежуточный и очень важный итог. Для того чтобы оказаться в конце августа в Буденновске, надо было пройти минимум два так называемых санитарных кордона с проверкой паспортов и досмотром автомобилей, если, конечно, продолжать верить на слово тем военным чинам, которые любят покрасоваться перед телекамерами и поговорить о надежности новых границ внутри страны, предотвращающих любые бандитские вылазки.
       Из Буденновска на скоростной иномарке с затемненными окнами девушек куда-то повезли. Им объяснили так — если остановят, ни звука, иначе конец, «милиция у нас схвачена». Зейхат трясло — она вообще впервые в жизни оказалась ночью не дома и рядом с незнакомыми мужчинами. Лейла держала ее за плечи и думала об одном: как быть дальше? Но ничего путного в голову не приходило. Впечатляло, как на милицейских постах «эскорт» ловко применял известную общероссийскую схему: выходили, платили, и машина летела дальше без всякого досмотра.
       И тут пора делать следующий невеселый вывод — за все время пути из Ставропольского края в Москву, да и прямо на въезде в столицу стражи порядка так ни разу и не заглянули на заднее сиденье. А ведь должны! И тогда по одним только девичьим глазам, без всяких лишних слов, криков, объяснений и слез они вполне могли бы заподозрить неладное. А значит, пресечь бандитизм, арестовать посредников и, главное, освободить заложниц. Увы.
       О том, что уже вокруг Москва, Лейле сказали охранники. Вечером, но не поздним — было много света в окнах — их подвезли к многоэтажному дому и провели в подъезд. В квартире их встретили немолодая чеченка-посредница и парень, оказавшийся круглосуточным охранником. А на диване в комнате сидели две такие же перепуганные девчонки. Бандитка-посредница приказала снять золотые сережки, отдать ей (не погнушалась!) и смирно ждать, когда пожалуют покупатели. И добавила: родителям в Грозном уже сообщили — их дочки сбежали, чтобы вести в России непотребный образ жизни, поэтому возвращения обратно для Лейлы и Зейхат не существует, их согласно традициям уничтожат.

       За задраенными окнами девочки не ведали ни дня, ни ночи. Наконец пожаловали «купцы». Любительница дармовых девичьих сережек объявила, что это очень хорошие армяне и им понравились именно Лейла и Зейхат. Прошелестели купюры, и начался инструктаж. Новые хозяева по-русски объяснили своим рабыням, что в Москве был теракт и на машине передвигаться опасно, поэтому поедут они в новую квартиру на метро. И добавили в присутствии посредницы главное: «Если решите смываться, знайте, далеко вам не убежать — милиция у нас схвачена, в чеченском постпредстве свои люди, они вас тут же нам обратно выдадут. И запомните: что бы ни случилось, никто вас не похищал, а легенда такова: сбежали от жестоких родителей-ваххабитов из Грозного, вам все поверят. Но если скажете хоть одно слово не так — везде найдем и убьем».
       По улице шли гуськом. Впереди — бандит, дальше — Лейла, за ней — еще бандит, следующая — Зейхат и третий бандит в прикрытии «колонны». Остановили милиционеры, проверили паспорта — все в полном ажуре. «А это кто?» — спросили люди в форме. «Сестры, документы остались дома». И их всех отпустили. В том же «боевом» порядке они вошли в метро, сели в поезд. Вот что говорит Лейла сегодня: «Я смотрела только вниз, боялась глаза поднять».
       — Но почему? В вагоне надо было кричать! Привлечь внимание! Ведь люди вокруг — помогли бы.
       — Я очень боялась за сестру. Подниму крик, она растеряется, и ее утащат, а потом убьют. И еще я была уверена — мне никто не поверит. Вы не представляете, какого интеллигентного, приличного вида были наши охранники — вроде бы они врачи или учителя... В них невозможно было заподозрить бандитов.

       Возможно, девушка и права. Большинство из москвичей — а милиционеры такие же люди, как мы, — и представить себе пока не могут, что прямо рядом с тобой, на эскалаторе и в вагоне метро, совершается одно из самых гнусных преступлений: бандиты преспокойненько перевозят в нужном им направлении только что купленных рабынь. Отсюда следующий вывод. Истинные бандиты, промышляющие похищениями людей и работорговлей, давно мимикрировали. А потому пора наконец перестать искать их методом тыка — среди людей без регистрации и определенного места жительства, среди тех, у кого неожиданно потом обнаруживают патроны и наркотики в карманах. Надо отдавать себе отчет: все, кому нужно, имеют все положенные документы, они москвичи, и ничем на словах и по внешнему виду не отличаются от добропорядочных граждан, возмущенных разгулом терроризма. Это значит — успех в борьбе с гнусным заложническим бизнесом зависит не от того, скольких человек вышлют из столицы за нарушение паспортного режима, а исключительно от уровня интеллектуальной работы следователей и сыщиков, от агентуры, внедренной в преступную среду. Все же остальное — эти якобы тотальные проверки на дорогах, бесчисленные рейды и операции — трата средств и много усыпляющей пыли в глаза населению.

       А вот теперь самое время прервать рассказ о путешествии Лейлы и Зейхат по родимой стране и вспомнить об их родителях. Не будем о переживаниях — тут все понятно без слов. Что делали Ясуевы? Они бросились на поиски. Отец с племянниками объехал всю Чечню — он был уверен, что дочери где-то поблизости и скоро у него потребуют выкуп. Но шли недели, и ни звука. Скоро отец познакомился с себе подобными — родителями похищенных в последнее время юных чеченок. И ему нарисовали схему: девушек, предварительно чем-то одурманив, сажали в машину немолодые женщины, дальше их следы обнаруживались в Хасавюрте, откуда живой товар уходил в Россию. Возвращались же рабыни обратно очень редко, только если кто-то, добрый человек, случайно находившийся рядом, соглашался им помочь.
       По словам отца Лейлы и Зейхат, сейчас в Чечне уже несколько сотен семей таким образом лишились дочерей. Не так давно вернулись домой две сестры, тоже из Грозного. Вот их история — девушек продали «купцам» из Астраханской области. Последним хозяином оказался гражданин вполне славянской внешности — владелец плавучей платформы, которая промышляет рыбой в Каспийском море. Этим сестрам повезло куда меньше, чем Ясуевым, — обеих долго, до места окончательного пристанища, кормили сильнодействующими препаратами, и они осознали себя, только когда находились в открытом море. Чеченок использовали как рыбообработчиц. А помог выбраться из рабства чистый случай и добрый русский человек: как-то платформа пристала к берегу, истощенных девушек заприметил живущий на берегу одинокий старик и укрыл у себя. К этому моменту младшая уже была совсем слаба. Старик сумел ее устроить к родственнице, а старшую повез в Грозный сам, не побоявшись столь неспокойных времен...
       Насмотревшись и наслушавшись, родители Лейлы и Зейхат решили подавать во всероссийский розыск. А тут, как на грех, война, бомбежки и еще трое детей, которых надо спасать. Ясуевы выехали в Ингушетию. Там мы случайно и встретились в одном из назранских дворов, где помимо этой семьи нашли пристанище еще несколько десятков беженцев. Хава, младшая их дочка, услышав, что тут кто-то из Москвы, подошла и сказала: «Нам надо в Москву передать письмо — у меня сестер украли». Хава слышала, о чем говорили родители накануне: их заявление о пропаже не приняли в МВД Ингушетии (министр Х.Гуцериев) и посоветовали добиваться «всероссийского розыска» в МВД России, в столице.
       Через несколько дней автор этих строк стояла с заявлением и фотографиями Лейлы и Зейхат в приемной ГУБОПа. Оперуполномоченный отдела по похищениям людей подполковник милиции Муаед Тленшев для начала хорошенько отчитал за то, что журналисты лезут не в свое дело и вообще «нелегитимны» в подобных делах, но вскоре все же сменил гнев на милость и взялся за «свое дело». Впрочем, без особого энтузиазма и веры в успех, вполуха слушая версию о возможных российских следах молодых похищенных чеченок. Ни подполковник, ни журналист не могли знать, что совсем рядом, именно в эти дни и часы, когда в прокуренном кабинете они дискутировали о бандитизме кавказского происхождения, разворачивается еще один детектив с участием Лейлы и Зейхат. И что обеим очень нужна наша помощь, а мы все медлим и не спешим, потому что заплыли жирком в Москве, отвыкли бросаться в бой сразу, по первому сигналу SOS, и все что-то раздумываем да прикидываем.

       …Бандиты крутили-вертели по метро — Лейла это поняла. Один переход, другой, вагоны, третий. Она успела шепнуть Зейхат по-чеченски: «Что бы ни случилось, беги за мной». И вот, когда прямо у подножия очередного эскалатора у бандитов спросили паспорта, девушки резко рванули вниз по ступеням. А там как раз стоял поезд — они влетели внутрь, и двери тут же захлопнулись. Долго-долго мчались куда-то Лейла и Зейхат, соображая, как быть дальше. Наконец решили выйти наружу — оказалось, это станция «Сокол». Сели на скамейку и дружно зарыдали. Мимо шли люди, и лишь одна девушка спросила, что же случилось... И Лейла стала врать — именно то, что ей приказали бандиты: «Родители — звери-ваххабиты, мы сбежали, не знаем, что делать».
       Тоня оказалась студенткой МАИ и позвала к себе в общежитие неподалеку от метро. И там, на удивление, чеченок приняли с распростертой душой — сказали, живите, пока работы не найдете. Мальчики и девочки приносили в Тонину комнату печенье, хлеб, котлеты и всячески поддерживали беглянок. Наконец Тоня сказала Лейле: «Повсюду облавы, давай сходим к моему знакомому милиционеру, посоветуемся». Так Лейла оказалась перед сотрудником ОВД «Сокол». Вспомните, какое время на дворе, какие нравы царили в правоохранительной среде после двух взрывов! А тут девушка-чеченка без всяких документов, не слишком твердо объясняющая, как она оказалась в Москве, можно сказать, сама идет в руки... Лейла говорит сегодня так: «Андрей Борисович спас меня и сестру от неминуемой тюрьмы. Он сказал: Зейхат должна идти в детский приемник-распределитель, другого выхода нет, иначе будет худо. А тебе как совершеннолетней помогу. Но и в общежитии тебе нельзя оставаться — заберут».
       Лейла привела младшую в отделение, сдав с рук на руки для отправки в детприемник. Там Зейхат кричала по ночам и звала сестру, уверяя взрослых, что с ней — большая беда, и пока Лейлу не найдут, она не двинется с места... Тамошние опытные воспитательницы решили, что надо показать Зейхат по телевидению и, быть может, что-нибудь прояснится. Расчет был верен: Зейхат узнала женщина, когда-то бывшая соседкой их семьи в Грозном. Колесики завертелись, по народной почте она сумела найти Ясуевых в Назрани. Получили соответствующий сигнал и сотрудники ГУБОПа — надо ведь было искать старшую, о чем и молила младшая!

       У этой истории счастливый финал. Постепенно все устроилось, клубки распутались, и девушки попали в объятия прилетевших из Ингушетии измученных родителей. И как плакал отец, слушая рассказ дочерей! Как проклинал войну, в которой видит все корни зла, коснувшегося и их семьи! Плакал так, что трудно было поверить, что это мужественный чеченец. А Лейла, чуть придя в себя, все просила следователя: сделайте что-нибудь для двух девушек, что остались на той зашторенной квартире, пожалуйста, скорее, потом будет поздно... И добавляла тихо: «Пока мы сидели в плену, обсуждали с Зейхат одно и то же — как нам лучше покончить с собой... Мы бы не снесли позора, нам уготовленного».
       И теперь — последний вывод. Почему бандиты — это вненациональное отребье — и в Чечне, и за ее пределами чувствуют сегодня себя столь вольготно? Не потому ли, что уверены в крепости нашей нынешней общей межнациональной грызни, в мощи антикавказских настроений в Москве и — перекрестно — антирусских на Кавказе, которые разъедают души миллионов? Ведь расистская ярость буквально застит большинству глаза, а ненависть конопатит уши... Слишком уверены были в «плохих русских» и девочки Ясуевы — потому и боялись, не кричали, не звали на помощь на улицах и в метро. А отогрелись душой, только когда повстречалась им на пути первой студентка Тоня, потом милиционер, отложивший в сторону инструкцию и заглянувший несчастной девушке в глаза, и еще позже — воспитательницы детприемника... Лишь цепочка добра, в которую выстроились мы, точнее, лишь несколько из нас, причем совершенно не подозревавших о душевных порывах другого, — только так мы спасли Лейлу и Зейхат от неминуемой смерти, а их родителей — от вечных мук. Значит, мы все-таки можем! Значит, не растранжирили все человеческое под напором пропаганды, которую нам уготовили безумные в своей глупости нынешние наши власти!
       «Ну и что вы теперь скажете нашим, когда начнут говорить, как все русские хотят истребить всех чеченцев? — спрашивает отец Лейлу и Зейхат. — Рассказывайте правду — как было дело!»
       В конце концов мы все-таки выбрались на прогулку по вечерней Москве. Девочки были в восторге.

       P.S.: Когда материал был уже готов к печати, в редакцию позвонили из ГУБОПа и сказали: «Все это не так. Отец действительно ваххабит. Дочки — проститутки».
       — Но что же у вас изменилось за сутки? Почему вы сегодня говорите не то, что вчера?..
       Ответа не последовало. Так что же? В то утро опять метнулась в сторону политическая линия — наверху решили брать Грозный и ни в коем случае не заигрывать ни с одним из чеченцев, все они — ваххабиты, а дети их — преступники, мочи...

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ. Ингушетия — Москва
       25.10.99, «Новая газета Понедельник» N 40