 |
 |
 |
 |
 |
 |
АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)
•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•
|
|
ПОЛНЫЙ
«СЪЁМ»
Спасение солдата Автаева
В прошлый четверг мы писали о судьбе
рядового-стройбатовца Бориса Автаева (воинская
часть 07351 УНР-559), о «дедах»-садистах, о
наплевательстве офицеров... Не успела газета
выйти в свет, как Министерство обороны решило
спасти Бориса. В понедельник, 19 июля, мы
встретились с солдатом, срочно переброшенным с
границы Казахстана под Москву, в Красногорский
военный госпиталь...
Борис сидел на постели, с
трудом фиксируя взгляд. В тяжелейшей депрессии —
похоже, что ничего не видел и не слышал толком... У
него, 18-летнего парня, тут обнаружили все, какие
есть, болезни — еще полгода назад никто о них и не
подозревал. Потеря веса — огромная. Вид — кожа да
кости. Есть ничего не может — гастрит и колит.
И это все — из Освенцима?
Или из военной мясорубки?
Нет, со строительства
подвала под жилым домом для ракетчиков. Полгода
после призыва.
— Я просто никогда не
успевал до «съёма» и сигарет настрелять для
«дедов», и их работу сделать. Я все время
«тормозил», поэтому меня били.
Борис так и сыплет словами
из лексикона тех, кто прошел тюрьму и зону. «Съём»
— значит конец работе, конец сроку, конец всему.
Еще полгода назад парень про «съём» не слышал —
он не сидел и не был никогда осужден. Но теперь у
него за плечами — стройбат.
— Ну у тебя и жаргончик! —
возмущается полковник Дарашко, начальник группы
воспитания Управления спецстроительства МО.
— Но у нас все так
говорили — и майор тоже... — отвечает Борис. —
Пора в казарму, майор кричит: «Съём!»
Майор — тот самый главный
и единственный начальник, в руках которого
совсем недавно была судьба Бориса. После
очередных избиений в казарме солдат к майору
подходил, просил защитить — безрезультатно.
— А в казарму офицеры
вообще заходили?
— Должен был с нами жить
старший лейтенат Челядинов, но быстро исчез.
Командовали ефрейторы. Но когда Челядинов
появлялся, он и сам бил. Меня — шлангом от
отбойного молотка.
Рассказ Бориса обычен — о
взаимоотношениях «дедов» и «духов», о ночных
побоях, о том, как посылают в степь «стрелять»
сигареты, когда вокруг ни души, о том, что
приятели по казарме никогда не вступятся, если
тебя бьют... И о главном: что офицеры беспредел
считают нормой, а солдат — обязанными терпеть.
...Наконец звезды на небе
повернулись — и Бориса, еле передвигающего ноги,
вызвали к начальству. Сказали: «Едешь в Москву с
сопровождающим и еще четырьмя, подозреваемыми в
неуставных отношениях». Всех вместе.
Слава Богу, солдат дотянул
в такой компашке до столицы. Тут —
объяснительные, госпиталь, обещание возбудить
уголовное дело против обидчиков...
Сегодня Борис находится в
тяжелейшем психологическом состоянии. Он
говорит, что его не интересует ни прошлое, ни
будущее. Он — человек только этого дня, у него нет
никаких планов. На первый взгляд очень странно,
но потом понимаешь: а что еще остается, когда не
ясно — завтра продолжение жизни или уже ее
конец?..
И главное — ничто не
напоминает в нем человека, который очень хотел в
армию.
О чем вся эта история? Об
одном парне, которому случайно повезло. Об
остальных, судьбы которых газета просто не знает
и поэтому о них не пишет. Или пишет, когда их уже
нет в живых.
— Что бы ты делал, если бы
досидел в армии до «дедовства»? Сам бы отыгрался?
Борис долго молчит. Он не
говорит категоричного «нет, никогда». Через
мучительную для всех присутствующих паузу
солдат произносит: «Мне не нужно никого трогать
— я ничего не хочу».
А если бы хотел?
Что остается «Новой
газете»? Довольствоваться малым, поблагодарить
офицеров Главного управления спецстроительства
МО за оперативность в спасении отдельно взятого
рядового и за телефонограмму, которую они
разослали по частям, чтобы проверить, как у них
там с «дедовщиной». Мы намерены проследить за
делом солдата Автаева до логического конца. О
встрече журналиста с палачами — в следующих
номерах газеты.
Анна ПОЛИТКОВСКАЯ
26.07.99,
«Новая газета Понедельник» N 27
|
|
|
