ПОХОРОННАЯ КОМАНДА

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

ПОХОРОННАЯ КОМАНДА
Военные чиновники растрачивают деньги, предназначенные павшим

       Юрий Плотников — сотрудник временной рабочей группы при президенте по эксгумации и идентификации военнослужащих, погибших по время прошедшей войны, — только что вернулся из очередной чеченской командировки. Увы, вернулся ни с чем — с пустыми руками... Ему там лишь показали четыре трупа, вынутых из раскаленной чеченской земли под Грозным, и не отдали ни одного. Люди Хамзата Мурдиева, председателя местного комитета по розыску погибших, образованного при правительстве ЧР, на глазах Плотникова прибавили эти четыре несчастных тела к другим одиннадцати телам-»пленникам», выкопанным ранее, и заперли все на ключ... Чеченцы сказали Плотникову: запрещаем вывозить эксгумированных за пределы республики, сделайте то и это — тогда посмотрим...
       Цифра, которую должен помнить каждый: в Чечне сегодня намеренно удерживаются в «заложниках» 15 опознанных тел российских военнослужащих! Итак, снова торг, господа. И на сей раз — самый бесстыдный из бесстыдных, какие знало человечество: это когда на весах — тлеющие косточки. Что же происходит? И почему чеченцы ведут себя так нагло? Сами по себе?..
       Кому принадлежат останки? Каждый нормальный человек ответит сразу, не думая, — родственникам, и только им.
       Сергей Слипченко, генеральный директор ЗАО «Военно-мемориальная компания» (ВМК), так и не смог четко сформулировать, кому же они принадлежат. Более того, оказалось, он, в недавнем прошлом полковник Генерального штаба, не видит ничего особенно страшного в том, что более 400 солдат и офицеров до сих пор лежат безымянными в чеченской земле, а еще несколько сотен — в 124-й судмедлаборатории в Ростове-на-Дону.
       — Ну лежат... Надо все делать с толком, не торопясь... — говорит Сергей Иосифович. — Процесс займет еще много лет...
       И вдогонку рассказывает об опыте США, где, по его мнению, до сих пор не опознали всех участников вьетнамской войны... Странная риторика бизнесмена Слипченко вполне объяснима. Чем дольше будет длиться эксгумация, тем ему выгоднее — тем больше прибыли. Эксгумация и идентификация погибших на чеченской войне безымянных солдат и офицеров — бизнес Слипченко. А вся наша беседа проходит в здании Главной военной прокуратуры РФ в Москве — именно тут располагается офис ЗАО «ВМК» — преинтереснейшей коммерческой структуры. Все это, конечно, не случайно — ГВП, как известно, несет свою долю ответственности за организацию поиска безымянных захоронений, она обязана этим заниматься в рабочее время и за зарплату. Но ей бывает некогда — вот и результат.
       Необходимые пояснения. ВМК была образована в 1997 году Министерством обороны для организации проводов в последний путь военнослужащих. Если раньше хоронить своих погибших полагалось воинским частям и соединениям в соответствии с Уставом ВС, то отныне это дело — в руках бизнесменов, которые с ритуально-уставных услуг сдирают прибыль, что, с одной стороны, является смыслом деятельности любого коммерческого предприятия, но с другой, явно вступает в противоречие со здравым смыслом и с Уставом. Деньги за каждого похороненного военнослужащего — бюджетные, а значит, их утверждает Дума в закрытой от публики статье «Национальная оборона». Для кого старается Дума? Для какого-то ЗАО...
       Слипченко — один из тех людей, кто получает на свои счета и те бюджетные средства, которые выделены государством для эксгумации и идентификации. Так распорядилось Министерство обороны. Напомним: эти деньги сумели выбить ценой неимоверных усилий представители общественных организаций, и в первую очередь — Союза комитетов солдатских матерей России. Благодаря им сегодня в бюджете-99 есть соответствующая целевая статья.
       СПРАВКА. Работы по эксгумации ведутся на основании постановления правительства N 1052 от 20.08.98 г. и утвержденного Геннадием Куликом плана мероприятий. Согласно плану на МО возложены обязанности по идентификации, приему, хранению, обработке, отправке, захоронению, установлению памятников и т.д. Финансирование ведется на основании ст.103 Закона «О федеральном бюджете на 1999 год» — приложение 23. Название статьи — «Розыск пропавших без вести и погибших, эксгумация и опознание погибших, официальное опубликование списков и оповещение родителей, захоронение опознанных». Общая сумма — 109 654,6 тыс.руб. На эти деньги предстояло эксгумировать около 500 захоронений и идентифицировать более 1000 тел.
       109 млн в нищем государстве, где голодают пенсионеры и тысячи истощенных детей, — это не шутка. И такие деньги, согласитесь, требуют особого счета и отношения.
       — Сергей Иосифович, за то время, пока идет бюджетное финансирование, ваше ЗАО похоронило хоть одного солдата из тех, кого эксгумировали на территории Чечни?
       — Нет.
       — А чем вы занимались на бюджетные деньги?
       — В наших руках — вся база данных на пропавших без вести военнослужащих (те, кто лежит в безымянных могилах, официально считаются пропавшими без вести. — Прим. авт.). Мы ее сами создавали — по договору с госструктурами. В 1998 году — с администрацией президента, в 1999 году — с Министерством обороны.
       — Можно посмотреть эту базу данных?
       — Нет, это — коммерческая тайна.
       — И сколько вы уже получили из бюджета, так и не начав заниматься своей прямой деятельностью?
       — И это — коммерческая тайна.
       Кроме базы данных, ВМК принимает участие в строительстве огромного, на 500 мест, холодильника при 124-й лаборатории. И эти работы тоже финансируются из бюджета. Мы говорим со Слипченко о том, зачем вообще такой огромный холодильник. Может, лучше побыстрее идентифицировать и похоронить? Он отвечает категорично: «Чем больше морг, тем лучше». Будущие мертвые военные — гарантированный кусок хлеба для ЗАО? Да...
       Раньше число погибших было военной тайной — теперь стало коммерческой. А строго конфиденциальные сведения о семьях пропавших без вести приобрели в полном смысле слова «товарный вид». Кому и когда хочешь — тому и продавай. (Кстати, одно из требований чеченской стороны, по информации солдатских матерей, состоит как раз в этом: эксгумированные тела отдадут лишь в обмен на базу данных. Зачем? Чтобы знать точные адреса и телефоны тех, с кого можно сколь угодно долго тянуть деньги за якобы виденного где-то в плену сына?..
       — Да какое вам, собственно, дело, как мы тратим эти деньги? — рассвирепел Сергей Аксенов, руководитель спецотдела Министерства обороны по обеспечению работ, связанных с эксгумацией и идентификацией.
       При этом ему бесполезно задавать вопросы по существу — например, как конкретно идет эксгумация, скольких сегодня подняли из земли, в каком чеченском селе сейчас вскрывают могилу? Он не в курсе. И это несмотря на то, что его спецотдел родился и благополучно развивается только благодаря все тем же 109 млн, а эксгумация — его прямая служебная обязанность!
       Но чем же занят спецотдел вообще? Бумагами да подковерными интригами — кому, сколько и когда... И еще — организацией современных рабочих мест для себя, а значит, добыванием факсов, телефонов, ксероксами и др. и пр. В такой обстановке сотрудники Аксенова не могут предъявить обществу конкретных результатов своей деятельности, а это только одно — торжественные, с воинскими почестями, похороны опознанных солдат и офицеров.
       СПРАВКА. На 01.07.99 г. (в течение этого года ) эксгумировано только 21 тело из предположительно 500 погребенных в Чечне военнослужащих и 1500 гражданских лиц. Из эксгумированных не захоронен ни один. Всего за 1998 -1999 годы эксгумировано 106 тел, но из Грозного передано в Центральную (бывшую 124-ю) лабораторию идентификационных исследований в Ростове-на-Дону только девять.
       Одна деталь — Министерство обороны, увлекшись собственным структурированием, не потратилось даже на малое. Целевая бюджетная статья, например, предусмотрела средства на официальное, от лица государства, опубликование списков погибших военнослужащих по призыву — и это принципиальная вещь. Но и до публикаций у Аксенова руки не дошли. «Министерство обороны наложило лапу на большую часть суммы и просто живет припеваючи,» — таков приговор Валентины Мельниковой, члена Союза комитетов солдатских матерей и члена Комиссии по правам человека при президенте. А вот строки из коллективного письма — крика о помощи солдатских матерей президенту, председателю правительства и секретарю Совета безопасности: «Бюджетные средства Министерством обороны продолжают расходоваться не по целевому назначению!»
       Полковник Константин Голумбовский, руководитель временной рабочей группы при президенте по эксгумации и идентификации погибших военнослужащих, считает, что похоронить всех неопознанных солдат все-таки вполне реально в течение ближайшего года. Но для этого надо очень многое и срочно изменить. Одну из главных причин циничной волокиты и траты денег не по существу он видит в позиции, которую сейчас занимает Владимир Щербаков, начальник 124-й Центральной медицинской лаборатории идентификационных исследований:
       — Щербаков должен днем и ночью заниматься только идентификацией, и больше ничем. Мое глубокое убеждение, что сейчас не время для написания диссертаций, научных изысканий, структурных реорганизаций и личных амбиций. Пока время только идентификации и похорон — все остальное будет потом! И если есть возможность произвести идентификацию ВСЕХ за год — значит надо поступиться остальным. Но что происходит у нас на глазах? Система идентификации такая — сначала надо опознать тех, кто опознается по внешнему виду. Потом — тех, кого можно опознать с помощью зубной формулы, костей, отпечатков пальцев... Дальше — тех, кого можно опознать с применением спецметодов. И на последнем этапе — опознание только с помощью секвенатора, специальной аппаратуры для тонких генетических исследований. Но пока Щербаков пробивал в Москве реорганизацию лаборатории и требовал покупки секвенатора — 25 тел, находящихся в Ростове, перешли из категории пригодных к опознанию в категорию непригодных. 25 тел! Это значит — 25 семей, 25 матерей по-прежнему останутся без могил. И этим 25 уже объявлено, что теперь должны ждать бесконечно долго, пока решится задачка с секвенатором... Боюсь, как бы все это не происходило сознательно: когда и остальные тела перейдут в категорию не опознаваемых имеющимися в стране методами, секвенатор Щербакову, конечно, купят. Это называется шантажом... Не было людей, которые более последовательно бы поддерживали Щербакова раньше, чем члены нашей группы. Но, когда мы поняли, что в лаборатории элементарно не описаны тела — отсутствуют даже антропологические данные, а Щербаков в это же время занимается отделением 124-й лаборатории от Северо-Кавказского военного округа и присоединением к центральному аппарату МО... Знаете, я этого понять не в состоянии. Сейчас в штате у Щербакова почти 70 человек. А идентификацией занимается — 7... Ну почему в конце концов?! Считаю так: если у тебя — 70 и тебе поставлена главная задача — идентифицировать, значит, все семидесят и должны заниматься. Не можешь этого сделать в течение года и снять груз с матерей — значит докладываешь наверх, что силами лаборатории я могу идентифицировать только 25 человек, прошу помощи!.. Пусть государство даст тебе два уже имеющихся у него секвенатора — и ты будешь продолжать работу.
       Вот что должен делать человек, который болеет за свое дело. Если же сейчас Щербаков лишь столбит себе теплое место на будущее — то он поступает аморально. У нас больницы нищенствуют, детдома на голодном пайке — и вот такая страна дала деньги на идентификацию... Так идентифицируй же! Возглавь это движение, а не создавай под шумок себе лабораторию, которая потрясет своим оборудованием весь мир.
       Точку зрения Голумбовского, увы, подтверждают и некоторые документы, оказавшиеся в распоряжении редакции. Например, «Справка о поступлении и использовании денежных средств по целевому финансированию от ЗАО «Военно-мемориальная компания» (кстати, финансовая схема тут просто чудовищная: МО получает бюджетные средства из той самой статьи — перечисляет их ЗАО, ЗАО перечисляет 124-й лаборатории. Трехступенчатое по крайней мере денежное налипание. — Прим. авт.). Согласно справке для лаборатории чего только не закуплено: и хозоборудование, и переплетная машина, и компьютеры, и подряд на строительство оплачен, и комплект системы безопасности, и сейфы, и цифровой фотоаппарат... Но лишь одна-единственная статья расходов из тринадцати имеющихся — это лабораторные реактивы, необходимые при идентификации... Одна!
       Другой документ еще более красноречив. Это план ближайших расходов лаборатории, подписанный Щербаковым. Из бюджетных денег начальник намерен потратить на научно-исследовательскую работу 10 млн руб, на капитальное строительство — 11 млн, а на собственно идентификацию — только 1 млн... Одну двадцать седьмую часть всех предназначенных для нее средств! Так действительно можно бесконечно долго исполнять свой долг перед матерями.
       Что же выходит на круг? Судьбы брошенных в Чечне солдатских могил по-прежнему неясны, зато война продолжает приносить генералам прибавочную стоимость. Чем больше неопознанных трупов — тем выгоднее!.. Позорна была война, но куда позорнее остановка эксгумаций по бизнес-причинам.
       Вот тут и ответ, почему чеченская сторона сегодня ведет себя так нагло. Как известно, уважают только тех, кто уважает сам себя. Как мы отдаем своим людям долги — так отдадут и нам. Это закон. А что сегодня видят чеченцы у нас? Картину фантастического, запредельного национального цинизма! Это мы — первые торгаши косточками — не хуже и не лучше их, а чеченцы лишь подыгрывают Министерству обороны.
       Под занавес остается напомнить главное: все, что сейчас происходит,— следствие полнейшей неурегулированности военно-гражданских отношений. У нас по-прежнему нет четких медицинских карт на всех родившихся граждан. Нет банка идентификационных данных даже на людей, чья работа связана с риском. Те, кто отправляется в опасные командировки в ту же Чечню, нигде не оставляют ни своих биологических проб, ни антропологической информации, ни отпечатков пальцев, ни капель крови... Хотя именно эта, в общем-то, элементарная работа сделала бы изначально невозможной всю ту финансовую шизофрению, которую мы наблюдаем сейчас. Лишь одно генеральское просветление — в последние перед отправкой наших войск в Косово дни огромными усилиями Главного военно-медицинского управления и комиссии Константина Голумбовского удалось-таки послать вместе с контингентом врача, который начнет, и то, лишь в порядке эксперимента, полулегально, на общественных началах и уже прямо на месте собирать те самые биопробы, без которых ни один солдат и офицер НАТО никогда не пересечет границ мятежного края.
       ...Наверное, завтра будет лучше, чем вчера. Но что сегодня делать Юрию Плотникову, которому чеченцы так и не отдали останки четверых военных? Опять в который раз объяснять что-то семьям, не первый год ждущим, когда же привезут домой родные, «их» косточки, и опять перед недождавшимися Плотникову предстоит держать ответ за все государство. Отсюда предложение — для эффективной промывки душ и мозгов следовало бы обязать всех тех, кто причастен к растранжириванию бюджетных денег, один раз в неделю каждому встречаться хотя бы с одной из таких матерей. Смотреть им в глаза, отвечать на их конкретные вопросы, что-то говорить в свое оправдание... Очень помогает, чтобы перестать думать, что лично тебя «пронесет».

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ
       19.07.99, «Новая газета Понедельник» N 26