КОРОЛЕВА МОСКОВСКАЯ ОСОБАЯ

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

КОРОЛЕВА МОСКОВСКАЯ ОСОБАЯ
Судебная власть столицы рушится под окрики председательницы Мосгорсуда

       На нее было противно и жутко смотреть — перекошенное лицо, брызжущая во все стороны слюна, дрыгающийся в такт пучочек на затылке, задранные вверх кулачки. И все смачно сдобрено интонациями, присущие скорее торговке.
       «Я должна про вас знать все! Я вообще все должна знать! — Это была Зоя Ивановна Корнева (в судейских кругах именуемая «Зой-Ванной, королевой московской»), председатель Мосгорсуда, оравшая на одного из не угодивших ей федеральных судей, «несменяемых и независимых». — Я должна выяснить ваш точный диагноз — его ж теперь в больничном перестали писать... И я выяснила!».

       Процесс
       Время действия — 29 января 1999 года. Место — Верховный суд России. Заседание высшего органа третьей власти в стране. А Зоя Ивановна — свидетельница по делу о восстановлении полномочий беспощадно уволенного ею судьи Мосгорсуда Владимира Миронова, более восьми лет успешно проработавшего в этом качестве, кроме того — известного в стране ученого-цивилиста, доктора юридических наук, специалиста в области трудового права, автора более 200 научных работ.
       В чем же вина несчастного, лишенного полномочий (вопреки и действующим законам, и самой Конституции) «по состоянию здоровья», которое лично оценила как неудовлетворительное не медицинская экспертиза, не ВТЭК, а лично Зой-Ванна?
       В том, что однажды (только однажды!) он посмел пойти против ее, Корневой, воли и публично защитил предыдущего уволенного — судью Сергея Пашина. 15 сентября прошлого года Владимир Миронов пришел на заседание Верховного суда по делу о восстановлении Пашина и под присягой рассказал, на какие нарушения постоянно провоцирует судей Зоя Ивановна и что такое есть «корневщина» (поощрение наушничества, выживание независимых и честных профессионалов, поиск и возвышение худших, но подконтрольных, откровенная штурмовщина, направленная на выполнение «плана и вала», а потому рассмотрение дел в ущерб качеству и закону, составление приговора под давлением лично председателя...).
       Когда Миронов закончил свою яркую тогдашнюю речь — на часах было почти четыре вечера. В 18.00 того же дня председатель Мосгорсуда подписала представление о лишении Миронова полномочий — «по состоянию здоровья». Для информации: Миронов болел не больше, чем каждый из нас.
       А теперь самое время вернуться в 29 января. Ответчицу Корневу, что есть мочи орущую на истца Миронова, никто не останавливает и не урезонивает. Председательствующий на процессе судья с неизбывной тоской смотрит на Зой-Ванну, выслушивая этот вопль. А потом переходит к опросу других ответчиков. И вот тут начинается самое интересное. Слово получают, друг за дружкой, Галина Андреева, председатель московской городской квалификационной коллегии судей, правая рука Зой-Ванны по всем кадровым вопросам, а также Ольга Егорова, председатель коллегии по гражданским делам Мосгорсуда, ее же левая рука и заместительница.
       Необходимые пояснения: представления на увольнение тех судей, в которых Зой-Ванна более не нуждается, попадают в руки Андреевой, которая их штампует. А Егоровой отводится роль сборщика компромата — например, она (зампред Мосгорсуда) лично, как курьерша, бегала по врачам той поликлиники, где лечился Миронов, и требовала его медкарту...
       Андреева — сурово, по-прокурорски: «Коллегия посчитала, что вы (Миронов. — Прим. авт.) слишком долго болеете. Необходимости выслушать вас у коллегии не было». (Это — о том, что мнения Миронова даже и не попытались узнать при лишении полномочий.)
       Изрекла важно и тут же изменилась в лице, обратя быстрый заискивающий взгляд на патронессу — мол, правильно ли говорю...
       Корнева хмурит брови, и Андреева старается выправиться, но безуспешно: «Он наплевательски относился к своим прямым обязанностям».
       Но как это — наплевательски? В чем выразилось? И почему тогда выводы квалификационной коллегии касались состояния здоровья Миронова, а не профессиональных качеств?
       Андреева не находит, что ответить, — она вообще косноязычна, хоть и является, волею Корневой, председателем одного из межрайонных судов. Она начинает путаться и садится вся в красных пятнах. Корнева явно недовольна — Андреева заглядывает ей в глаза, что-то шепчет...
       Ну а далее следует соло Егоровой. И она окончательно опускает судебный процесс на дно сплетен и бабских пересудов, всеми силами живописуя морально-нравственный портрет Миронова: «Я иду по лестнице, а он мне навстречу. Я спрашиваю: «А чего это вы здесь делаете в день зарплаты, а на работу не выходите?» А он посмеялся мне в ответ...»
       Корнева демонстративно поднимает палец вверх — сигнал, что она вполне довольна, и Егорова, воодушевленная, с жаром продолжает в том же духе: «Я ему сказала — а он мне...»
       В тот день, 29 января, публике представилась редкая возможность понаблюдать наяву все то, о чем так давно говорят: судейский мир столицы тяжко болен «корневщиной».

       Явление
       Зой-Ванна начинала свою юридическую карьеру скромным помощником прокурора. Было это очень давно. Она долго и упорно пробивалась наверх, при этом ничто не давалось ей наскоком или падало с неба — она была асом упорного ежедневного труда и следила за тем, чтобы не случилось ни единого прокола в деле сохранения прекрасных отношений с властями. Корнева приучила себя ни при каких обстоятельствах не ссориться с чиновниками.
       И в этом оказался секрет ее успешной служебной карьеры. Так она выросла из простого судьи в зампреда райсуда, из зампреда — в председателя. Потом — в судью Мосгорсуда, председателя коллегии, зампреда. И наконец — в председателя Мосгорсуда.
       Везде как верное знамя Корнева несла впереди себя сформировавшиеся еще в юности судейские принципы, в целости и сохранности доставив их из годов 40-х и 50-х прямо в конец 90-х. Вот они:
       — нелояльность к прокуратуре недопустима,
       — никаких оправдательных приговоров, могущих дискредитировать следствие,
       — никаких освобождений из-под стражи (потому что «дыма без огня не бывает»),
       — равнение на телефонное право.
       Как это вкупе называется? Правильно: Корнева — человек исключительно кланового мышления, которое диктует определенные особенности поведения. Где бы ни работала, Зой-Ванна умела окружить себя людьми слабыми и малокомпетентными, на порядок глупее себя, но которых она всячески поднимала, тянула за собой по служебной лестнице и таким образом делая их лично от себя сильно зависимыми. К моменту получения поста председателя Мосгорсуда у Корневой была своя годами вскормленная и взлелеянная клика.
       Собственно, ничего иного она исповедовать и не могла — просто продукт своей эпохи.
       Однако ж пришла новая. Но когда тебе глубоко за 60, можно ли меняться? Нет. Поэтому остается одно — надо изменить мир под себя.
       В течение последних лет она планомерно вычищала и из Мосгорсуда, и из районных судов столицы всех тех, кто вздумал работать не по-корневски. У Андрея Литвинова, судьи Таганского суда, ныне уволенного, неприятности начались из-за того, что он осмелился удовлетворить иск группы беженцев против столичной миграционной службы, которая измытарила их необоснованными отказами в предоставлении соответствующего статуса. Для Корневой сие — недопустимо! И она сделала все, чтобы Литвинов среди судей более не числился.
       Подобных историй вам расскажут с сотню в любом райсуде. Корневу там просто панически боятся. Многие судьи говорят, что за нежелательным для городских чиновников решением обязательно и всенепременно следует потеря работы для судьи, вынесшего это решение. У всех в памяти тотальные зачистки райсудов, начавшиеся в 95-м году после так называемого бутырского бунта. Тогда судьи Бутырского суда коллективно возмутились против наглого вмешательства Корневой в дела одной из судей.
       За вычищением Бутырского суда «метла» прошлась и по остальным. В 1995 году были уволены 49 судей. В 1996-м — 57, в 1997-м — 49. Сегодня в Москве не хватает почти сотни судей, дела рассматриваются месяцами с нарушением всех возможных сроков и установленных правил!
       В эти же годы за Мосгорсудом накрепко утвердилось и «гордое» имя «Мосгорштамп». И это логично: если в райсудах рассажены «свои» подконтрольные люди и они принимают «правильные» решения, то зачем их отменять? Надо просто наладить систему, когда Мосгорсуд их всего лишь проштамповывает: и райсудам приятно, и себе удобно.
       Кадровый состав Мосгорсуда также пал жертвой идеи непрерывного равномерного потока дел и приятной во всех отношениях отчетности. Отсюда Корнева планомерно вычищала всех, кто мог составить ей оппозицию или просто не подчиниться ее клановым требованиям. Одна из главных потерь — судья Гарольд Карцев, блестящий специалист и честнейший человек.
       Как известно, председатель Мосгорсуда не может своими руками снять с судьи его полномочия. Для этого есть квалификационные коллегии, они утверждают представления «о лишении полномочий». В течение нескольких лет именно Гарольд Карцев возглавлял Московскую городскую квалификационную коллегию. Это ему попадали дела на якобы опальных судей, не желавших работать под тотальным контролем Корневой. Сколько мог, Карцев противостоял уготованной ему участи главного карателя. Но долго это продолжаться не могло, отношения с Корневой зашли в тупик. Карцев слег, замученный наушничеством и сплетнями, царящими в кулуарах Мосгорсуда и поощряемыми лично «королевой».
       Не выдержав, Карцев ушел сам. Ключевое кадровое кресло председателя городской квалификационной комиссии занял сначала Александр Пауков, заместитель Корневой и ее любимый ученик. А теперь вершит судьбами та самая госпожа Андреева. Она — бывший секретарь Корневой, вскормлена лично Зой-Ванной до весьма влиятельных постов.
       Об Андреевой в судейском сообществе говорят так: «Достаточно один раз увидеть и один раз услышать». Воистину так — хамские манеры, коммунальная кухня, да и только.
       На заседаниях квалификационной коллегии при Андреевой воцарился дух иезуитской расправы над неугодными судьями.
       Именно через «карательный отряд» Андреевой Корнева вычистила из Мосгорсуда всех тех судей-практиков, которые одновременно являлись прекрасными учеными и пытались провести в стране судебную реформу. Наиболее яркий пример — Сергей Пашин.

       Дело Пашина
       Все его беды начались со сплетен: в судейских кулуарах заговорили о том, что на место Корневой власти готовят Пашина — блестящего молодого юриста, автора и соавтора многих законов, на процессы которого преподаватели юридических вузов водили своих студентов, в конце концов двигателя судебной реформы в стране, пришедшего в Мосгорсуд из Главного правового управления при Президенте РФ.
       Однако ж давно известно: не суйся под высоковольтный провод — убьет! Клевреты Зой-Ванны стали искать повод, чтобы сделать Пашину очень больно.
       Пашин — признанный юридическим миром сторонник смягчения нравов, в том числе и путем смягчения приговоров, естественно, в тех рамках, которые позволяет закон. Вот с этой стороны и подстерегла его Корнева — столь же признанный апологет репрессивного стиля судопроизводства.
       Суть уголовного дела, приговор по которому, вынесенный Пашиным, переполнил чашу терпения Зой-Ванны, такова — юная неопытная провинциалка приехала в столицу из Владимирской области, чтобы подзаработать проституцией. Подруга, подбившая ее на эту авантюру, привезла ее прямо домой к сутенеру. Тот девушку на панель не пустил, а «приспособил» к собственным нуждам — отобрал паспорт, принуждал к сожительству, издевался, бил. Закончилось все тем, что, не выдержав измывательств, девушка однажды схватила на кухне нож и вилку и нанесла заснувшему сутенеру 78 ран. Итог — смерть, арест девушки, полтора года в «Бутырке».
       Волею случая дело получил в производство Пашин. Приговор: десять лет условно — беспрецедентный для России, позже подтвержденный и Верховным судом. Таким образом Пашин признает в провинциалке человека, которому некуда было деваться, как только убить истязателя.
       В империи Корневой такого водиться не могло: убийцу — условно — никак! И Зой-Ванна сама простимулировала обжалование приговора в Верховном суде, правда, там ее не послушали. И по коридорам и кабинетам Мосгорсуда поплыли разговоры: ах он такой-сякой-умный! Ах, выпендривается! Ах, нас выставляет бериями! Зой-Ванна принимала в этих разговорах самое активное участие: да, он слишком свободолюбив, слишком образован, слишком умен, он нам не нужен.
       Подковерное шуршание длилось недолго. Деятельность Пашина продолжали разбирать под микроскопом, как раньше работу Карцева. И случай скоро подвернулся.
       Когда в мае прошлого года Пашин вынес еще один слишком мягкий, по мнению Корневой, приговор, да к тому же входивший в прямое противоречие с выводами следствия, была быстро собрана квалификационная коллегия судей Москвы, которая вынесла вердикт: лишить Пашина полномочий за «совершение поступков, позорящих честь и достоинство и умаляющих авторитет судебной власти».
       Но в чем же выразилось? В «нарушение тайны совещания судей». Это была дисквалификация с волчьим билетом — лучшему из лучших!
       Долго колебавшись, стоит ли бороться и тратить здоровье и силы на восстановление, а по сути, на борьбу с «королевой московской», Пашин в конце концов все же обратился с жалобой в Верховный суд. И, как известно, тот его вернул в кресло судьи Мосгорсуда. Но через что пришлось пройти!
       Вот цитаты из стенограммы рассмотрения «дела Пашина» в Верховном суде (15 сентября 1998 г.):
       «Если он ТАК мыслит, он становится опасен», «Пашин обязан читать Уголовно-процессуальный кодекс так, как читают его члены квалификационных коллегий!» (это о том человеке, который УПК, собственно, и писал), «Пашин-ученый считает сложившуюся судебную практику в нашей стране ошибочной и проталкивает сюда англоамериканскую систему права!»
       Особенно упорствовали в обличениях подобного рода, естественно, Зой-Ванна и ее основная сподручная госпожа Андреева. А все происходившее тогда на Поварской смахивало на бюро райкома партии в самом отвратительном варианте.
       Сколько пришлось пережить Пашину — знает только он сам. На изматывающий процесс в несколько месяцев длиной, сплошь начиненный измывательствами в его адрес, оказалось потрачено столько душевных сил, что теперь Пашин тяжело болен.
       А Зой-Ванна живет и процветает!

       Итоги
       Чего же добилась Корнева? Вот лишь небольшой список.
       — Сегодня в столице выносится лишь 0,5 процента оправдательных приговоров.
       — Мосгорсуд продолжает утверждать звание «Мосгорштампа», все более скатываясь к письмоводительскому ведомству.
       — Судебная реформа, во многом шедшая из Москвы, фактически свернута. Правда, в самой Москве идет реформирование райсудов. Вместо 33 районных останутся 10 окружных.
       — Портрет среднестатистического столичного судьи, выпестованного последними годами пребывания на своем посту Ее Величества Зой-Ванны, окончательно сформировался как малопривлекательный. Он, наш судья, — не в меру боязлив. Несамостоятелен. Превыше всего почитает законы неписаные. Короче, клановый это судья.
       Слышали бы вы их сегодня, этих несчастных районных судей, когда спрашиваешь их о Зой-Ванне!.. Почти трясутся, озираются, отводят в сторону, предлагают встретиться чуть ли не в лесу — главное, чтобы на свежем воздухе, «где не слушают», чтобы никто не заподозрил в нежелательных связях и не доложил Зой-Ванне.
       — Чего же вы боитесь — независимые, несменяемые?..
       — Корнева узнает все. — Следует ответ. — Выгонит. Изничтожит...
       Итак, самый главный итог — создали себе дракона, узаконили его, утвердили, а теперь боятся. Будто в сказке. Увы, все — наяву. Осколок прошлой эпохи не просто пытается, а вершит новую, по образцу и подобию старой.
       На календаре — восьмой год судебной реформы.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ
       15.03.99, «Новая газета Понедельник» N 9