АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)
  
Анна Степановна Политковская

  
•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

Скачать книгу «Путинская Россия»

Скачать специальный выпуск

ПЬЕСА «СТУЛЬЯ»
Ее поставили в суде на деньги налогоплательщиков. В массовке — нацболы
       
Анна Политковская, автор       На минувшей неделе в Москве, в Никулинском районном суде, продолжались слушания по нацболовскому делу «14 декабря» («массовые беспорядки» от 14.12.2004, выразившиеся в захвате 40 юными лимоновцами общественной приемной администрации президента с требованиями «Путин, уйди»…). Теперь, на втором месяце этой судебно-политической беременности, выдерживать все, что происходит в 302-м зале Никулинского суда, все сложнее.
       Процесс пуст, как шкаф в брошенном доме. Не происходит ровным счетом ничего серьезного и важного, чем можно было оправдать столь гигантские затраты. Оцепление. Особые меры безопасности. ОМОН плюс минюстовский спецназ. Бронежилеты. Автоматы. Конвой чуть ли не один к одному: один нацбол — один «начальничек».
       Но «мясо» процесса, коим является доказывание вины 39 человек в клетках и кандалах, отсутствует.
       Вот, к примеру, 3 августа. Рядовые судебные будни. Полдень. Никто никуда не спешит. Движения участников процесса (кроме, конечно, подсудимых, которыми набиты три клетки) — заторможенные, будто тут пляж. Накануне судья (А. Шиханов — судья Тверского райсуда Москвы) строго приказал никому не опаздывать на заседание и назначил его на 11.30, сегодня сам же и опоздал, а опоздав, снова никуда не торопится.
       Наконец начинается хоть какое-то движение по существу: допрос очередной свидетельницы. Но два часа уже канули в никуда. Гособвинение (Мосгорпрокуратура) выводит на арену Татьяну Васильевну Шабанову — «старшую группы записи» в приемной администрации. 14 декабря из своего окошка № 4 она наблюдала, как «ввалилась толпа — лавиной, бесшумно» (цитата). Рассказ ее проистекает под прокурорские подмаргивания — потому что Татьяна Васильевна сказывает историю, сплошь сотканную из противоречий. То уверяет, что «они нарушили правила — должны записаться в окошке, и входили не как должны». То свидетельствует: одна из нацболок, ростовчанка Курасова, на такой прием заранее записалась. То, восприняв прокурорский мимический театр, вещает, что Курасова обязана была сидеть в зале ожидания, а не выходить из помещения…
       Выясняется: госпожа Шабанова — та самая, которая отвечает за организацию работы в кабинете приема граждан № 14, куда толпой и вошли нацболы. Именно она, придя на службу, отперла ключом кабинет № 14. И все это время этот кабинет, за «взломанные двери» которого формально судят нацболов, был открыт — входи не хочу, а ключ находился у Татьяны Васильевны.
       — А как вы поняли, что толпа забаррикадировалась в кабинете? — вопрос адвоката Орлова.
       — Так это в щель было видно.
       — В какую щель?
       — Между дверьми.
       — Так двери не были заперты?
       — Нет, я ж их отперла… Щель была, мы в нее смотрели.
       Прокуроры ерзают, как давно немытые. Судья усиленно смотрит в сторону. Действительно, все разваливается. И — кто-то врет. Офицер из ФСО (Федеральной службы охраны) уверял, что он лично швеллером выбивал дверь, а госпожа Шабанова — что ничего выбивать не требовалось…
       — Каковы были действия сотрудников ФСО? — спрашивает защита подсудимых.
       — Да никаких, — простодушно отвечает Татьяна Васильевна.
       — А стулья? Вы видели разбитые толпой стулья в кабинете?
       — Да это же старые стулья! — парирует свидетельница.
       Гособвинение моргает. И свидетельница исправляется:
       — Да, ребята сломали стулья.
       — Сколько сломанных стульев вы видели?
       Свидетельница в ступоре: как сказать, чтобы не обмишуриться? И начинает забалтывать сама себя, и чем больше забалтывает, тем обвинение все больше рассыпается: что стулья — чуть ли не со времен ЦК КПСС, причем «вы же знаете, что это у нас за стулья»…
       — Какие же ваши показания считать верными?
       — Сегодняшние. Сейчас я помню лучше, что происходило тогда.
       Так и проходят судебные дни. Хроническое пустословие: когда все как бы договорились соблюдать проформу процесса — и больше ничего. Все будто бы определено: приговор имеется и утвержден в другом месте, и надо лишь в массовке поучаствовать. Однажды судья, будто в доказательство этого, взял и выдал: мол, судья к исполнению закона в зале суда никакого отношения не имеет…
       Это случилось 1 августа, когда один из конвоиров ударил дубинкой споткнувшегося в общей кандальной связке подсудимого Резниченко, а Резниченко в ответ на удар конвоира укусил… Адвокат Степанов — защитник Резниченко, естественно, возмутился и потребовал разбирательства: как подобное может происходить в храме правосудия… Ну судья и выдал.
       Не суд, а игра в него. Бессмысленное пустое шоу. То ли столичная жара так деформирует серьезных государственных господ в прожигателей рабочего времени, то ли это просто гиперфункция железы лояльности к высшей власти…
       Можем ли мы на наши налоги оплачивать услуги государственных очковтирателей? Шоу ведь получается очень дорогостоящим — сотни тысяч рублей за один такой судебный спектакль… Могут ли достигшие высокого профессионализма лицедеи определять чьи-то судьбы? Это очень серьезный вопрос: сегодня нацболов так судят, завтра нас, послезавтра вас.
       
       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, обозреватель «Новой»
       08.08.2005

2006 © «НОВАЯ ГАЗЕТА»