НАЦБОЛОВ В СУДЕ СКОВАЛИ ЦЕПЯМИ

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

НАЦБОЛОВ В СУДЕ СКОВАЛИ ЦЕПЯМИ
В Москве начался процесс по делу «14 декабря»

(Фото — newsru.com)

       30 июня в столичном Никулинском районном суде открылись слушания по событиям 14 декабря 2004 года. Процесс — беспрецедентный. Во-первых, обвиняемых — 39 человек, и попробуй найди для всех большой зал и клетки, а без клеток у нас теперь уж и не судят. Во-вторых — политический, что сама власть всячески подчеркивает.

       Досье
       Предмет суда: 14 декабря 2004 года группа студентов и школьников из Национал-большевистской партии (НБП, запрещена решением Мособлсуда 29 июня 2005 г.) вошли в общественную приемную администрации президента в Большом Черкасском переулке, забаррикадировались в кабинете на первом этаже и стали выкрикивать в окна лозунги: «Путин, уйди сам!», «Путин, нырни за «Курском»! и т.д. Через 45 минут силами ОМОНа и ФСО (Федеральной службы охраны) все они были самым жесточайшим образом повязаны. 22-летняя Лира Гуськова при этом оказалась в тюремной больнице с тяжелым сотрясением мозга, 23-летней Евгении Тараненко бойцы сломали нос, 23-летнему Владимиру Линду отбили ноги.
       Сначала нацболам было предъявлено обвинение в «насильственном захвате власти в РФ» (ст. 278), впоследствии переквалифицированное в «массовые беспорядки» (ст. 212 ч. 2 — от 3 до 8 лет). Дело, находившееся на особом контроле генпрокурора В. Устинова, вела следственная бригада Мосгорпрокуратуры (руководитель — Евгений Алимов). Более полугода до суда 39 нацболов из 40 (15-летний Иван Петров из Твери был отпущен) находились в московских СИЗО. Там они провели две коллективные голодовки, требуя свободы.

       К полудню, времени начала заседания, здание суда на Мичуринском проспекте уже оцеплено несколькими кольцами. ОМОН, собаки, камуфляжи. Всюду, за каждым плечом, люди «в гражданке», они открыто снимают собравшихся на видео и читают, что записывают журналисты. Никаких вольностей, что были на процессе Ходорковского, — нацболов свозят на суд не в элегантных джипах, и нет тут ни у кого и трех секунд, чтобы родители разглядели своих детей. Нацболов доставляют в грузовых автозаках без окон, и они сразу въезжают в подвал, а оттуда по внутренним лестницам подсудимых поднимают на третий этаж, полностью перекрытый для кого бы то ни было, кроме участников процесса. Милиционеры в наружных «кольцах», в довершение картины особых мер безопасности, выставлены через каждые десять метров — будто Путин должен приехать.
       Но приехал всего лишь Лимонов. Впрочем, ни его, ни родителей не допустили и близко к зданию.
       — Мы вам сочувствуем, но это решение судьи, — вполне дружелюбно объясняет командир оцепления в полковничьем звании.
       Этот судья — А. Шиханов. Он не «местный», а из Тверского районного заведения. Слушания должны были проходить именно там, но подходящим залом Тверской не располагает. Вот и перенесли подальше от центра.
       Особые меры, согласно версии охраны, все придуманы судьей. Одна из них — вполне голливудская (Шиханов, похоже, любит американские фильмы). Нацболов сковали цепями — погруппно. Эти цепи плюс клетки — для еще не преступников… Не слишком ли? У нас и террористов-то в суды без цепей возят, и серийных насильников…
       — Наши «смотрящие» из ФСБ тоже тут, — говорят нацболы, пришедшие поболеть за товарищей.
       — Вон Чечен, — показывает Кирилл Ананьев. — Куратор НБП в московском управлении ФСБ. Антигерой партии, можно сказать. Он наших ребят бил в отделениях. Приезжал — и бил. После «Минздрава» и «14 декабря».
       — Зачем бил?
       — Выбивал информацию о партии. Иначе же никак не узнаешь, что внутри творится. Мы засланных казачков быстро вычисляем.
       — Это вы ему дали такое прозвище?
       — Нет, он сам так представляется. Потому что чеченцев ненавидит. Зовут его Андрей.
       Чечен быстро пробегает мимо.
       — Ассалям алейкум, — кидает он на ходу.
       Это приветствие — Павлу Жеребину, туляку, студенту химфака МГУ. Павел — нацбол, который принял ислам в ноябре прошлого года вместе с Евгением Королевым, который сейчас там, среди тридцати девяти, в клетке с цепями.
       — Чечен знает, что вы стали мусульманином?
       — Конечно, — отвечает Павел и начинает объяснять, почему он поменял веру: — Чечня сыграла огромную роль в моем решении. Там люди одерживали победы не силой, а духом. Ведомые исламом. Я смотрел на особую любовь мусульман к свободе… Еще в исламе меня привлекла четкость религиозной доктрины.
       — Среди нацболов многие принимают ислам?
       — Да, достаточно.
       Это — тоже часть протеста. Иду знакомиться с Чеченом. Маленький худенький молодой мужчина с очень злыми глазами с ходу обещает неприятности и объявляет:
       — Я — тат.
       — То есть?
       — Горский еврей я, — зачем-то говорит…
       — А вы тоже пришли за «своих» поболеть?
       — Нет. Я — соучастник на стороне захвата, — отвечает нагло, с вызовом. — Я ведь помогал им в администрацию входить.
       Дальше — только поток известных угроз. «Поплатишься», «да я б тебя»…
       Вдруг из суда выскакивает адвокат Дмитрий Аграновский:
       — Подсудимые произвели на меня шоковое впечатление — в клетках… Столько их…
       Весь день адвокаты пытались добиться изменения меры пресечения хотя бы для трех несовершеннолетних и девятерых девушек — что логично, юридическая составляющая обвинения мизерна — разбитый диван, сломанный сейф, а несанкционированный митинг — это административное правонарушение… Но судья только подчеркивает: все очень серьезно, есть чего опасаться. Он назначает объявление решения по изменению меры пресечения на семь вечера — когда из суда уйдут все, кто по другим делам.
       Ясно — это значит: решение будет отрицательным, судья боится стихийного возмущения. И напрасно. Вечером, под холодным ливнем, толпа скукоживается до самых верных мам и пап, единственное оружие которых — слезы и зонты. Ну а решение, естественно: пусть посидят…
       Чего же так панически боится власть сегодня? В лице бузотеров-нацболов? Включая подростков?
       Антураж начавшегося процесса еще раз доказывает: больше всего наша власть боится протестного вируса. Убежденных «политических». Идейных и упертых антипутинцев. И поэтому требуется еще один — после «ЮКОСа» — показательный процесс над инакомыслящими, коими нацболы сегодня являются. Их нынешние лозунги — прекратите войну в Чечне; долой антисоциальное правительство; уходи, Путин. При этом по подворотням они никого не бьют — они книжки читают и думу думают. Вот это и плохо. Еще хуже — что отягчает вину: сломать их не удалось, хоть и применяли к ним все те позорные методы, которыми богаты наши силовики в местах заключения. Результат: никто не попросил о помиловании, никто не признал свою вину.
       Если б наш Кремль умел смотреть вперед, ну хоть на полсантиметра в будущее… То понял бы: не стоит превращать молодежь в котлы с закрытыми заглушками и невыпущенным паром. Это уж точно слишком опасно.

       P.S. Следующее заседание по делу «14 декабря» в Никулинском районном суде — 8 июля в 12 часов.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, обозреватель «Новой»
       04.07.2005