РЫБКИН ПОЯВИЛСЯ, ЧТОБЫ ИСЧЕЗНУТЬ?

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

РЫБКИН ПОЯВИЛСЯ, ЧТОБЫ ИСЧЕЗНУТЬ?
Кандидат в президенты попытался на «Эхе Москвы» объяснить, что с ним произошло, и в итоге отказался от борьбы на выборах

(Фото — ИТАР-ТАСС)

       У всей этой истории два результата: промежуточный и итоговый. Сначала кандидат в президенты в прямом эфире отказался от дебатов, хотя еще неделей раньше было очевидно: ему есть что сказать о своем главном оппоненте — Владимире Путине, и череда разоблачений только стартовала. Затем Рыбкин вообще решил не участвовать в выборах. Последнее было сказано в ответ на вопрос: «Вас ничем не кололи?».
       Вопрос напрашивался сам собой, поскольку все интервью, данное Иваном Петровичем с целью объяснить свое таинственное исчезновение, не объяснило ничего — лишь посеяло сомнения в адекватности политика.
       Сквозь поток невнятных и второстепенных деталей, сквозь постоянное соскальзывание с темы на тему, сквозь систему сложных ассоциаций, обрывая и теряя нить беседы, господин Рыбкин севшим, как будто подавленным голосом, с вяловатыми интонациями (казалось, что от сухости во рту даже язык заплетался), иногда выдавал отдельные подробности происшедшего, которые никак не укладывались в схему обычного вояжа к друзьям.
       Если отсечь излишнюю детализацию и бытовые моменты, составлявшие основу интервью, более похожего на поток сознания, то эти подробности таковы.
       Какие-то неопознанные люди, сменявшие друг друга на квартире, где остановился политик, какой-то пустой автобус, возивший его по взлетному полю, — такое ощущение, что срабатывал эффект скрытой памяти, когда из подсознания, подобно вспышкам, вырывались подробности, оставившие травмирующий след.
       Такие подробности обычно всплывают, когда человек оценивает ситуацию, находясь в сонном состоянии, не удерживая в голове основную канву событий.
       И далее… Возили в машине со шторками. Пограничники, а следовательно, ФСБ знали о местонахождении Ивана Рыбкина и входили в контакт со спецслужбами Украины. Постоянно кто-то беседовал, но кто именно, сказать затруднительно…
       И под самый занавес беседы на вопрос: «Было ли все-таки похищение?» Рыбкин ответил, что «это квалифицировать не мне», и через запятую: «все происходило с ведома спецслужб страны»; и через точку с запятой — напоминание о том, что в этой стране ничего не случается без ведома ее президента. С последним не поспоришь, а что касается похищения, то обычная поездка к друзьям — не то деяние, которое нуждается в юридической квалификации.
       Вряд ли мы когда-нибудь узнаем правду. Зато нам известен результат: компромата «от Рыбкина» на первых лиц государства больше не будет. А если и будет, их источнику никто не поверит.

       Редакция «Новой»


       Иван Петрович Рыбкин — человек основательный, совершенно не авантюрный, ответственный, малопьющий, и в этом, на взгляд многих, даже несколько скучноватый, если хотеть от него харизмы. До 5 февраля, дня исчезновения Ивана Петровича, эти его характеристики были известны всем, кто хоть чуть-чуть в курсе быта Москвы политической.
       Собственно, это трудно будет опровергнуть даже сейчас, когда столица потешается на тему «Есть ли у человека право на два дня личной жизни?..».
       Тем не менее 10 февраля, объявившись из Киева по телефону, кандидат в президенты Рыбкин был в отличном расположении духа, сообщил, что «отдыхал с друзьями», отключив телефоны, не смотрел и не читал газет.
       Борис Березовский, знающий Рыбкина давно и в самых разных ситуациях, этому «отличному расположению духа» крайне удивился, а Ксения Пономарева, руководитель предвыборного штаба Рыбкина, также давно с ним знакомая, вспылила, объявив, что уходит с поста руководителя штаба, если «отдых» подтвердится. Хуже всех было, конечно, жене Альбине Николаевне, и она этого даже не сумела скрыть.
       Однако поздним вечером 10 февраля, по прилету с Украины, перед телекамерами предстал явно не тот, кто звонил бодрячком всего пару часов назад из Киева, — измученный, измочаленный Рыбкин с неподвижным лицом.
       Так выглядят неупотребляющие люди после психотропов… Что же было на Украине? И где «это» было?
       Наступило утро 11 февраля. Рыбкин сначала отказался от каких-либо комментариев, сославшись на крайне дурное физическое состояние. И заявил, передав через секретаря Наташу: «За эти дни я пережил еще одну чеченскую войну». И что в подмосковном пансионате Управления делами администрации президента РФ «Лесные дали» он действительно находился после исчезновения 5 февраля, но потом был вывезен оттуда. А когда осознал свое местопребывание, то вокруг были уже не «Лесные дали», а Киев. А люди, контролирующие его, дали позвонить в Москву и под принуждением заставили весело сообщить «о личной жизни, на которую имеет же право человек».
       А потом пришел день 11 февраля. За несколько минут до эфира на «Эхе Москвы» та же помощница Наташа сообщила нам, что «Иван Петрович от экспертизы и медицины отказался, хотя я лично об этом думала...»
       Дальше состоялось интервью в прямом эфире. Сначала все смеялись, кто слушал. Потом захотелось плакать. От страха. Рыбкин отрицал «про чеченскую войну» и «Лесные дали», сознание его болталось туда-сюда на ниточках подсознательных ассоциаций и вспышек-картинок. Его было жалко.

       Итак, что это? В какой новой политической реальности мы оказались 11 февраля?
       Открутим пленку назад. Как известно, Путин отказался от публичных дебатов — якобы народу и так все понятно. Однако очевидно, что это отговорка: Путин — не мастер диалогов, тем более когда тема против шерстки (доказано на выездах за границу, когда администрация не способна набросить платок на каждый роток). Его стихия — монолог с наводящими вопросами, заготовленными заранее. На чем и строится идеология публичного поведения до 14 марта — якобы предвыборная кампания, которую таковой назвать невозможно.
       Еще известно, что мы позволили расположить звезды на нашем политическом небосклоне таким образом, что там только одно светило. Безгрешное и запредельно рейтинговое, которому, казалось бы, совершенно нечего бояться. Кроме себя и своего прошлого.
       И вот наступил момент, когда из кандидатской корзины, сформированной в том же Кремле для обеспечения приличной альтернативности, в последнюю неделю перед 5 февраля стал то и дело выскакивать Рыбкин с намеками на компромат лично на светило и его прошлое, с очевидной нацеленностью на порционность выдачи компрометирующих материалов. Наконец, Рыбкин и вовсе обозвал Путина «олигархом» и тем самым задел главную струну — ведь нынешняя кампания целиком строится на доказательствах народу, какие плохие олигархи, которые «не наши».
       Так Рыбкин и вовсе стал превращаться в опасную для Кремля боеголовку с компроматом. Но каким конкретно? Вот в чем был вопрос. Какую порцию его прогнозировать? Через прямой эфир? Немонтируемые дебаты? Вот для чего могли быть нужны психотропы: чтобы человек выболтал все. Надо полагать, Рыбкин и сам не знает, что рассказывал «в Киеве» в эти дни. Да и кому рассказывал, «каким друзьям» — тоже.
       Теперь — о деталях. Прежде всего о «Лесных далях». Управделами президента — фирма, которую давно уже называют структурным подразделением ФСБ, и именно ей принадлежит этот уголок для отдыха. Кроме того, о том, что Рыбкина видели в «Лесных далях» и что он вот-вот вернется, сболтнул замглавы думского Комитета по безопасности Г. Гудков, видимо, выудив информацию по старым связям: Гудков — сам бывший КГБ-ФСБ-офицер. И сразу после того, что сболтнул Гудков, администрация пансионата от всего отреклась: нет у нас Рыбкина…
       И, действительно, его уже там не было. Кандидат в президенты оказался на Украине. Тайно? Технически это не трудно — дыры в границе имеются, и тут, собственно, нет секретов, украинские гастарбайтеры пересекают ее вполне тайно, когда им требуется сделать это, не платят мзду.
       Однако в деле Рыбкина интересна не техника переброски тела через границу, а суть процедуры. Это затем нужно развивать СНГ, но не латать границы, чтобы бывшим сотрудникам КГБ СССР было удобнее проводить совместные спецмероприятия по обе стороны?
       Дальше — о персоналиях. Кто мог дать команду на вытряхивание информации из Рыбкина? Кому нужнее всего — тот и давал. Лично.
       Естественно, и речи нет о письменных приказах. И даже больше: мы научены, каким образом у нас ведут себя очень большие начальники в таких случаях, — они у нас только бровью поведут, как холуи бегут тут же исполнять. В нашем политическом зазеркалье этот «бровный феномен» даже имеет устоявшееся определение: «эффект Паши Грачева». Напомню: это когда бывшему министру обороны очень надоел своим копанием журналист Дмитрий Холодов, министр обороны только намекнул своим боевым друзьям, до какой степени тот ему надоел, и журналиста взорвали. И до сих пор, много-много лет подряд, не могут пришить тот намек к бумагам уголовного дела…
       Неужели и тут был тот же эффект?

       Что можно спрогнозировать в связи с открывшимся 11 февраля? Во-первых, дальнейшее применение ранее испробованных ходов: если то, что вытрясли за эти пять дней из Рыбкина, действительно опасно для рейтинга Путина, в ближайшее время мы станем свидетелями появления, к примеру, видео— или фотопленки с изображением человека, похожего на Ивана Петровича Рыбкина. Так сказать, Скуратовгейт-2 или нечто в том же духе. Цель: скомпрометировать раньше, чем человек откроет рот. Чтобы никто не поверил ничему из того, что он скажет.
       Во-вторых, совершенно новая политическая российская реальность с утилитарными задачами политического сыска.

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, обозреватель «Новой»

       12.02.2004