Крис Паттен: «НЕУЖЕЛИ У ВАШЕГО СПИКЕРА НЕТ СВОЕГО ФАКСА?»

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

Крис Паттен:
«НЕУЖЕЛИ У ВАШЕГО СПИКЕРА НЕТ СВОЕГО ФАКСА?»
В поисках достоверной информации о Чечне министр иностранных дел Европы обратился к корреспонденту «Новой газеты»

Крис Паттен

       Заранее прошу извинения у читателей за слишком личный тон этой заметки – вынужденная мера, иначе вам трудно будет понять: при чем же тут оказался журналист «Новой газеты»? И почему, собственно, на высшем европейском уровне вдруг решили просить совета того, чье дело – не более как писать статьи для информирования совсем других людей – то есть вас?

       В Европе все у них давно по-простецки, без чванства: входит себе в комнату седой и веселый крепыш — у него быстрые и ясные глаза умника и удачника, смотрит при этом он на тебя не с величественной поволокой, как это принято у отечественных чиновников люкс-класса, а этак поверх очков, по-профессорски, даже по-отечески, тепло, улыбается приветливо, под мышкой бумаги, хаотично подсобранные, зажимает — и... Начинает говорить любопытные вещи: как встречался тут намедни с нашим Путиным, что собой представляют беседы с Ивановым, Игорь который, — нашим же министром иностранных дел...
       Просто голова кругом идет от имен... И от того, что ну просто стена с нашими, когда они в Европе... Ну непробиваемо... Как при «совке»...
       Седой и веселый крепыш Крис Паттен — министр иностранных дел Евросоюза. Или попросту всей Европы. В Брюсселе он очень важный человек. Я бы и не знала, конечно, об этом: ну «хочет встретиться Крис», как говорили те депутаты Европарламента, которые просили срочно прилететь в Брюссель и потом представляли нас друг другу, организовывая встречу, — ну и «хочет»... Что с того?..
       О политическом весе персоны рассказало, как водится, окружение: «С самим Паттеном встречались?.. Не может быть... Полчаса говорили?.. В день, когда все про Ирак...»
       Должность Криса Паттена официально называется: Комиссар ЕС по международным делам — или глава МИДа Европы. Регалий — выше крыши. Но на деле Крис оказался совсем не заносчивым. Очень открытым (внешне), но и столь же четким и технологичным человеком (по всей видимости, внутренне). На бумажке у него уже были готовы три вопроса ко мне, все они — о реальном положении дел в Чечне.
       Конечно, подобное может удивить. И я тоже была поражена. Думала, что пригласили в Брюссель этак светски, не более, — поулыбаться, за ручку поздравствоваться, сока на брудершафт выпить... Ну как можно представить, что и у главы МИДа Европы — тоже информационная недостаточность? Как и в нашем Кремле, оккупированном спецслужбами? И ему надо спускаться со своих VIP-высот до разговоров с журналистом московской газеты на чеченскую тему, чтобы восполнить эти пробелы...
       Оказалось, так и есть. Крис — в информационной блокаде. Круг его общения по Чечне ограничен — Путин да Иванов, и поэтому положение дел в Чечне для него остается туманным. И туман только сгущается от контактов с «другими вашими» — нижестоящими в иерархии дипломатическими чиновниками государства Российского и иже с ними — юной порослью засланцев услаждать европейские уши. Здесь имелись в виду Рогозин (господин из нашей Думы в должности председателя думского Комитета по международным делам и руководителя российской делегации в ПАСЕ — Парламентской ассамблее Совета Европы, сопредседатель рабочей группы ПАСЕ—Дума по Чечне) и Маргелов (функционер Совета Федерации, председатель Комитета СФ по международным делам и с некоторых пор вице-спикер ПАСЕ)...
       Жаловался Крис... Очень жаловался. Тем более что на календаре было, напомню, 29 января. В этот день Брюссель уж очень сильно залихорадило от России. В соседнем Страсбурге, где располагаются Совет Европы и ПАСЕ и который с брюссельской штаб-квартирой ЕС — сообщающиеся политические сосуды, — там как раз случился «российский час пик»: лорд Джадд — уважаемая в европейских институтах персона, докладчик Совета Европы по Чечне — сделал обещанный доклад; и эта речь к моменту нашей встречи с Крисом уже стала исторической, поскольку завершилась обещанием лорда уйти в отставку, если Совет Европы будет равнодушно взирать на проблему референдума в Чечне, на что вышеупомянутый Рогозин повел себя уж совсем как Хрущев с его ботинком в ООН или Жириновский какой-нибудь, сообщив цивилизованному человечеству то, что в цивилизованном человечестве давно не принято: если лорд, мол, так думает, то «мы его поменяем». Причем кто эти «мы» — осталось неизвестным.
       ...Удивлялся Крис. Ведь это только у нас может кому-то казаться, что рогозинские выпады звучат «круто» и «патриотично», мол, Рогозин поднял престиж России на международной арене. Из Брюсселя все выглядит ровно наоборот: да, вопли Рогозина наделали много шума, но это был очень плохой шум — против наших интересов и нашего образа как серьезного государства... Депутаты Европарламента только руками разводили: ну что за господин Россию представляет? Неужели это и есть «новое лицо путинской России»? И сами себе отвечали «да», потому что кто тут не знает, что Рогозин сейчас — из ближайшего путинского окружения.
       ...Недоумевал Крис. «Почему?» — не сходило у него с языка. И вспоминал он еще одну свежую историю с участием все того же Рогозина, уже напрямую касающуюся Брюсселя. Как известно, наши власти, используя для этого председателя Думы Геннадия Селезнева, запретили намеченный на конец января визит делегации Европарламента в Россию, имевший целью посещение Чечни и Ингушетии, и это уже был третий по счету отмененный Москвой визит подобной делегации... Ну ладно бы отменили — с кем не бывает. Однако КАК это было сделано! Факс на имя Его Превосходительства Председателя Европейского парламента господина Патрика Кокса пришел с факса Рогозина!
       ...Интересовался Крис: «У господина Селезнева нет своего факса? Неужели?»
       Есть, конечно, у господина Селезнева факс, заверила я Криса. И Дума, надеюсь, на меня не обидится: я же спасала как могла престиж ее спикера — какой спикер без факсового аппарата?.. Но у господина Селезнева помимо факса есть еще и Рогозин, и пришлось объяснять Крису, откуда у Рогозина такая «детская болезнь левизны», — что закусил он удила по причине жгучего желания стать министром иностранных дел РФ и именно потому избрал в общении с Европой столь хамский и агрессивный тон — он ему кажется «современным».
       Однако Чечня... Она была главной темой. Тем более что стало совершенно ясно: точке зрения по чеченской проблеме нынешних российских представителей — Рогозина и Маргелова — в европейских институтах просто-напросто перестали доверять, и лишь полшага пока удерживает эти институты от возможных санкций против подобных персон. А значит, и против нашей страны.
       Криса очень интересовало: хуже или лучше в Чечне? Я сказала: «Так же плохо, как и было. Четвертый год война никак не остановится. Права человека отсутствуют как таковые. Блокпосты, мародерство, ночные исчезновения людей, внесудебные казни. Судите, мистер Комиссар, сами». А почему, тогда продолжил Крис, в ТАКОЙ Чечне, тем не менее, назначили конституционный референдум? (Поясню от себя: вопрос вызван тем, что в Европе принято считать наборот, чем у нас: что конституционный референдум — финал политического процесса в «горячих точках», происходящего с участием всех без исключения сил в обществе, а не начало его.)
       Крис просто заваливал вопросами: почему власти пропихивают этот референдум, будто он — плохо выношенное дитя, нуждающееся в инъекционной стимуляции? И есть ли альтернатива референдуму? И с кем вести мирные переговоры? И существует ли мирный план?
       На все эти «почему», оказалось, Крис не смог получить ответы у наших официальных господ, на средства госбюджета посещающих ось Брюссель—Страсбург куда чаще, чем Южный федеральный округ на Родине, а уж тем более страдающую Чечню.
       Поэтому пришлось отдуваться мне, журналисту. Что я и вынуждена была сделать, спасая престиж страны:
       — планы мирного урегулирования чеченского кризиса, заверила, существуют — могу познакомить и с персоналиями, и с документами;
       — сами мирные переговоры реальны, хоть и очень сложны (ситуация слишком упущена — взаимная ненависть, недоверие и все такое), и теперь могут происходить только при участии международных посредников и на условиях, известных в международной практике как «принуждение к миру», увы;
       — первый шаг к референдуму, назначенному на 23 марта, — как раз эти самые мирные переговоры, а не наоборот;
       — референдум не остановит кровопролития и противостояния и в этом смысле бессмыслен — лишь осложняет процесс мирного урегулирования;
       — референдум ознаменует новый виток чечено-чеченской гражданской войны, которая сегодня — уже реальность;
       — референдум, объявленный в Чечне, не имеет никакого отношения к понятию «демократический диалог всего общества», а «пропихивают» его под персону, чтобы эта персона — господин Кадыров — смог избраться президентом, царем, вождем и т.д.; и что людей в Чечне сейчас откровенно запугивают через мулл, например, в мечетях: что если их семьи не пойдут голосовать за новую конституцию, написанную Кадыровым, то их просто-напросто убьют, и люди честно признаются, что пойдут, только бы выжить... Так что судите сами — вот вам, Европа, и «реальные условия для политического урегулирования», которые «наметились в Чеченской Республике» (цитата из письма № 1-01002 господина Селезнева (Рогозина) в адрес Европарламента)...
       Услышал ли меня господин Комиссар Паттен?
       Кто же его знает... Дипломат все-таки. Но будем надеяться — дело же в Европе происходило. А Европа, как известно, общество слов — потоков слов, прежде всего. В том смысле, что сначала договариваются о правилах игры — а потом уж к делу приступают. У нас же все беды происходят от того, что все наоборот: сначала воюем, потом говорим и уж в конце думаем. Но, подумав, опять долго ничего не делаем для облегчения участи собственных граждан. Превращая их в трупы. В горы трупов. Заставляя их быть постоянными участниками массовых похорон. Терактов. Взрывов. Катастроф.
       И еще одно наблюдение, датированное 29 января: мы очень надоели Европе. Слишком надоели. Своей безответственностью. Нас только терпят, учитывая наши необъятные просторы, черт знает чем напичканные, — и демонстративная любовь к Путину ровным счетом ничего уже не значит. Терпят как возможное зло. Но не уважают — как источник добра. И это чувство все более смахивает на то, с каким долго терпели Саддама. На сегодняшнем примере которого отлично видно, что всякому терпению бывает конец. Может, не стоит рисковать?

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, обозреватель «Новой газеты», Брюссель
       03.02.2003