СВЕТИТ ЛИ НАМ БЕСПРОСВЕТНЫЙ МИР

АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)

•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•

СВЕТИТ ЛИ НАМ БЕСПРОСВЕТНЫЙ МИР
Как начать переговоры?

(Фото из архива "Новой газеты")

       Позвонил знакомый и сказал: «Странно... Были праздники, было полным-полно народу на улицах... А теракта не было? Не знаешь, почему?».
       ...Спустя час позвонил еще один – с тем же текстом и ощущением: «Ждал теракта... Вроде самое логичное время – праздники».
       Все. Страх больше не покинет нас. Жизнь после «Норд-Оста» — круглосуточное подвешенное состояние думающего большинства: случится или нет? Москва начинает жить с предощущением новых терактов, и они кажутся многим почти неизбежными. Непросто...
       Однако можно ли повернуть историю вспять? Есть ли еще шанс открутить пленку назад и обеспечить пусть относительную, но все-таки собственную безопасность?..
       Люди размышляют... И это очень заметно: паники нет – скорее происходит оценка шансов на самовыживание, а не истерика. Люди, выходя из шока под названием «Дубровка», постепенно осознают: дела-то в государстве обстоят неважно, вторая чеченская война – явный тупик, где, с одной стороны, те методы, которые применены военными в ходе так называемой «антитеррористической операции», — лишь методы репродукции терроризма и воспитания новых поколений мстителей за себя, униженных, и за своих убитых или похищенных близких. А с другой — очевидная интеллектуальная недостаточность наших спецслужб, и прежде всего ФСБ, недостаточность, которую публично продемонстрировал теракт. Стреляли наши «альфовцы» и «витязи», конечно, отлично. И бегали офицеры очень быстро. И ядовитого газа, похоже, в стране хватит на всех, если потребуется. И подвезут его вовремя...
       Но... А как быть с предотвращением террористических атак? С этим главным делом, для чего нам и нужны спецслужбы? За что мы им деньги платим.
       И вот тут, похоже, просто-таки тяжелая силовая импотенция — как показал теракт. Наши спецслужбы по-прежнему мало что знают о враге, с которым борются, невзирая на три с лишним года второй войны.
       Когда не знают – значит, не могут. Потому что они — будто на облаке, в вакууме, где их конструкции «антитеррора» скорее идеологические, чем реальные. Кроме того, они по-прежнему уверены (это тоже продемонстрировано), что всем в Чечне вроде бы управляет Масхадов. Что Басаев – флаг и лозунг, и сорви его — вся молодая Чечня бросится в объятия Кадырова. Что начни общепланетарный поход против Масхадова, Басаева и их представителей — и количество непримиримых бойцов чеченского сопротивления быстро сойдет к нулю...
       Наивные. Но это их внутренние проблемы, а нам-то нужно выживать. И не за крепкой Кремлевской стеной. Где хорошо зачитывать вслух вечнозеленые мифы о якобы возрождении мощи ФСБ в ходе «антитеррористической операции», после чего террористы свободно въезжают в Москву, не говоря уж о других городах и поселках…
       Надоело надеяться, честно говоря, и слушать... Требуется дело. Причем требуется срочно.
       Значит, ЧТО же? Что делать дальше – в этой конкретной исторической обстановке? С ТАКИМИ спецслужбами, как они есть? С ТАКИМИ террористами, которых вырастили спецслужбы, ведущие именно ТАКУЮ войну в Чечне?
       Ответ элементарен и подсказан жизнью – надо остановить войну. И это не будет означать, что «мы встали на колени перед международным терроризмом»: у нас просто нет других шансов выжить. Еще раз повторю: с ТАКИМИ интеллектуально недостаточными спецслужбами, какие у нас существуют.

       Но как «сделать мир»? Что — первое? Второе? Третье? Как договариваться? Кому? И с кем? Какова может быть технология процесса в тот момент, когда мы уже так запутали наши с Чечней отношения, что без этой четкой технологии, похоже, ничего не получится?
       Итак, ситуация сейчас действительно резко изменилась с обеих воюющих сторон. И поэтому теперь уже невозможен переговорный формат типа «Лихтенштейн», «Цюрих» и «Шереметьево» (условные обозначения — по месту, где проходили мирные федерально-масхадовские контакты в период с ноября 2001-го по сентябрь 2002 года), когда какой-либо федеральный эмиссар, наделенный не слишком серьезными полномочиями или вовсе их не имевший (Виктор Казанцев, Иван Рыбкин, Руслан Хасбулатов), тем не менее встречался с Ахмедом Закаевым или Ильясом Ахмадовым, представителями Масхадова, в сопровождении наших депутатов-добровольцев.
       Теперь все по-другому. Закаев арестован в Дании. Ахмадов отлучен от Масхадова в связи с усилением Басаева «при дворе». Поднял голову нафталинный Удугов в Катаре. Что-то нашептывает бывший комсомольский вожак Яндарбиев, обросший бенладеновской бородкой.
       Ситуация вокруг Масхадова пошла вразнос, и она настолько серьезна, что в любой момент он может быть просто уничтожен своим ближайшим окружением, как бревно, лежащее на пути побеждающего радикализма. (Кстати, радикализма скорее не исламско-фундаменталистского, как любят заклинать наши спецслужбисты, а радикализма по отношению к методам ведения войны – басаевцы требуют самых крайних методов.) Однако... Кто-то же должен сесть за стол переговоров, раз без переговоров не обойтись?
       Сложность ситуации в том, что если еще вплоть до середины лета 2002 года сохранялась возможность мирных контактов в формате «малого стола»: Масхадов – федеральный центр, то теперь такой шанс утрачен, и попытки стимулировать именно такие переговоры будут неэффективны, время уйдет попусту.
       Теперь, после того как неподконтрольные Масхадову отряды все настырнее заявляют о том, что «у них своя война» и Масхадов их устраивает лишь «постольку, поскольку», — мы обречены говорить «за большим столом» и без «представителей», какими раньше были Закаев и Ахмадов.
       Да, это очень сложно, но делать нечего — мы сами виноваты, что дотянули до предела. И теперь, за этим «большим столом», должны собраться прежде всего несколько представителей, во-первых, чеченской диаспоры — интеллектуалов, во-вторых, из числа уважаемых мулл, в-третьих, полевые командиры самых крупных отрядов. Таковых около десяти. Что значит — больше десятка равноправных переговорщиков только с одной стороны.
       Это кажется безумием – с позиций реальности. Но другого пути нет, потому что безумие стало реальностью, и от нее, конечно, можно убежать сегодня, но все равно завтра мы к ней опять прибежим, завтра, когда нас оглушит новый теракт. Извините, что выражаюсь жестко.
       Заметьте: за «большим столом» нет Басаева, Удугова и Яндарбиева. Потому что их там и не может быть. И вот это — дело диаспоры: шикнуть на эту группу так, чтобы они не всплывали, если хотят выжить.
       Впрочем, есть и другая тяжелейшая проблема: кто сядет за «большой стол» с федеральной стороны? Одной такой личности в российском истеблишменте сейчас тоже нет – не существует. Увы. Тем не менее она должна быть найдена в самые короткие сроки: время и логика самосохранения торопят.
       При этом те, кто «занимался Чечней» до сих пор, – Борис Немцов, Павел Крашенинников, Дмитрий Рогозин, Михаил Маргелов, Федор Клинцевич (все – депутаты или сенаторы), не говоря уж о Викторе Казанцеве (полномочный представитель президента в Южном федеральном округе), – все они показали свой очень низкий дипломатический уровень, идеологическую зашоренность и стремление к личному пиару. А значит, в новых условиях должны быть категорически выведены за скобки переговоров – иначе опять время пройдет впустую, в бесплодных объяснениях с чеченцами: почему «эти люди» опять «тут»...
       Но все-таки кто тот, которого стоит искать? Где его взять? Кто наш современный Талейран? Или де Голль?
       Больше всего шансов, похоже, у Евгения Примакова. Во-первых, он не вызывает тошноты у чеченской стороны. Во-вторых, он вхож прямо к Путину как бывший его начальник. И, в-третьих, Примакова уважают силовики: он как бывший директор Службы внешней разведки — «свой среди своих» и к тому же обладает исключительной кремлевской выживаемостью.
       Примаков вполне может возглавить федеральную сторону – при условии жесткого подчинения его слову и рулевому движению всех тех, кто неминуемо нарастет по бортам (депутаты, сенаторы, политики и т.д.).
       Рядом с Примаковым хорош будет Явлинский. Он тонок, умен, дипломатичен и все понимает, как оно есть, а не «как хочется».

       Есть еще один важный вопрос: а кто, собственно, соединит несоединимых? Кто выступит посредником? Между возможными примаковцами и возможными чеченцами?
       Фигура посредника между переговорщиками, без которого уже вряд ли что-либо получится, становится теперь совершенно принципиальной. И этот посредник должен быть только извне. Любому посреднику из недр федерального центра чеченцы не поверят.
       Да и в федеральном центре не наблюдается героев без страха и упрека, готовых пожертвовать личной политической карьерой ради хотя бы промежуточного мира в Чечне. Значит, должен появиться и быть призван «второй Гульдеманн». (Тим Гульдеманн, напомню, — швейцарский дипломат, блестяще показавший себя в ходе завершения первой чеченской войны и заключения Хасавюртовского мирного договора.)
       Наибольший шанс стать таким «новым Гульдеманном» есть сегодня у Эдуарда Шеварднадзе, президента Грузии. Хотя «с первого предъявления» это многим может резать ухо. Но именно Шеварднадзе – лучшая и прагматичная фигура международного посредника. По нескольким причинам: во-первых, он – политический дедушка и олигарх с советскими корнями. Во-вторых, сумел хоть как-то договориться с Путиным во время августовско-сентябрьского кризиса вокруг Панкисского ущелья, значит, еще «может, когда хочет». В-третьих, и это очень важно, хотя и неприятно, но Грузия сегодня — в числе стран, где США имеют стратегические интересы, и поэтому Шеварднадзе будут слушать в Белом доме, отвергая точки зрения многих других, а без Белого дома – того, что на Капитолийском холме, а не на Краснопресненской набережной, — сегодня вряд ли может начаться мирный чечено-кремлевский процесс (не возмущайтесь – это тоже просто реальность). В-четвертых, Грузия граничит с Чечней, и бесконечный гнойник на перифериях тела имеет все более негативные последствия для нее самой и лично для шеварднадзевского президентства.

       Где вести переговоры? Конечно, не в Москве. Это уже невозможно – чеченцы не поедут. И не в Чечне. Это также невозможно. И не в Турции – у Кремля на нее аллергия.
       Хорошие шансы опять же у Грузии. В случае, естественно, если будут даны полные гарантии, что не произойдет никаких выдач, не последуют коварные аресты чеченских переговорщиков, часть из которых заявлены Россией в международный розыск.
       Такова технология НАЧАЛА. И только после всего этого будет возможен разговор по существу. От самого «простого» пункта — прекращения огня под присмотром международных наблюдателей. До маловероятного – чеченского политического самоопределения. Разговор — ради самих себя. Ради выживания.
       ...Как остановить войну? Как выйти из тупика? Многие сегодня говорят об этом. И в Кремле, и за его пределами.
       У одной мудрой чеченки по имени Макка, живущей беженкой в Москве, есть такой ответ: «Если отправить на войну детей депутатов, которые сидят в Думе, а также сотрудников администрации президента и членов правительства, то война закончится сразу». И ведь сущая правда...
       Но нет сослагательного наклонения для ВИП-детей. Как и для всех остальных детей. И поэтому одни живы, а другие мертвы. Разве не так?

       Анна ПОЛИТКОВСКАЯ
       11.11.2002