 |
 |
 |
 |
 |
 |
АННА
СТЕПАНОВНА
ПОЛИТКОВСКАЯ
(30.08.1958 – 07.10.2006)
•
БИОГРАФИЯ
•
ПУБЛИКАЦИИ
В «НОВОЙ ГАЗЕТЕ»
•
СОБЫТИЯ ПОСЛЕ…
•
АУДИО / ВИДЕО
•
СОБОЛЕЗНОВАНИЯ
•
ВАШЕ СЛОВО
•
|
|
АКЦИЯ «НОВОЙ
ГАЗЕТЫ»: «АНТИЯМА»
ПЫТКИ НА «ГОРЕ»
Вместо вечернего кино,
«на десерт», офицеры в Чечне истязают людей
Человек не чувствует
чужой боли — так начинаются войны.
Человек счастлив при виде
чужой боли — так войны продолжаются.
Сегодня в Чечне
происходит именно это. Массовые, сотнями и
тысячами, исчезновения людей, пытки и расправы —
вот главная здешняя «эпидемия» последнего
времени. У нее, естественно, целый список
объяснений, аргументов, поводов и причин. Однако
основная — ничем не ограниченное, махновское
всевластие военных в «зоне борьбы с
международным терроризмом» и удовольствие,
которое испытывают многие из них, мучая
беззащитных людей. Дальше — одна современная
чеченская трагедия. Рядовая и тривиальная — и в
этом ее ужас. Место действия — мы, и, значит, уже
нет никакой возможности списать на что-то
далекое — НКВД, Берия, Сталин...
...Старик сидел на табуретке, съежившись,
и был похож на воробья, забитого стаей ворон, но
пока еще живого. Подбирая ноги все выше к груди и
превращаясь почти в комок, ронял слова медленно,
будто трудился над приговором:
— Тридцать пять лет я
убеждал своих учеников, что мы живем в лучшей
стране мира. Я гордился. Я женился на русской. А
сейчас? Я — беглец из Чечни. Меня презирают в
Иванове. И я теперь считаю, что русских с оружием
надо убивать...
— Вы? И убивать?
Мы знакомы уже целый год.
Прошлым летом, в июле, старик подолгу просиживал
на ступеньках аптеки в Гудермесе — там был
предвыборный штаб ныне депутата Госдумы
Аслаханова — в надежде на помощь: его, бывшего
сельского учителя, на пенсии выстроившего ферму,
с приходом новой, «русской», власти затаскали по
МВД и ФСБ, нагло вымогая взятку как раз за эту
ферму.
Ошарашенный, старик
показывал свои мозоли больше суставов и, все еще
веря, что это аргумент, говорил: «Работай, как я, и
у тебя все будет...» И добавлял: «Я — мусульманин.
Оружие в руки не беру. Нельзя. А мне говорят: «Твоя
ферма для боевиков построена...»
И вот июнь 2001 года. Теперь,
чтобы поговорить, мы прячемся в квартирке на
окраине города Иваново. Кроме старика, в комнате
его сын Шамиль, молодой рослый мужчина — бледный,
минорный и раздумчиво-тихий, как бывает с
тяжелобольными, утратившими надежду.
Прошлым летом за старика
заступились многие влиятельные граждане мира
сего, и федералы от него отстали, но, выждав паузу,
выместили свое зло на сыне, применив к нему ту
меру наказания, которую у нас с легкостью
называют «адресной зачисткой», совершенно не
понимая, что это такое.
Шамиля «вычистили» из
дома в селении Курчалой
7 января 2001 года. Пришли
люди в масках и увели.
— Меня долго куда-то
везли, бросили в яму, а потом много ночей пытали.
Вот и все, — говорит Шамиль и без души, и без боли.
— Брали на пытки. Как приедут с зачисток,
час-полтора пройдет — и меня из ямы тащат. Первые
две-три ночи пытали контрактники, потом я перешел
к офицерам — в палатку, оборудованную под
спортзал. Офицеры пытали с пристрастием —
палатка с контрактниками показалась мне
сказкой... У офицеров был патологоанатомический
набор — щипцы, скальпели, пила для ампутации...
Все — в кожаной сумке. Они подвязывали меня за
ноги на спортивную перекладину, вниз головой.
Сначала щипцами пальцы ног и рук дробили, ими же
хватали язык, зубы, ногти... Шило под ногти
загоняют. Потом один рацпредложение внес:
«Давайте ему развяжем глаза, чтобы видеть ужас в
его глазах». Так я сумку с набором увидел.
...Шамиль говорит, а я и не знаю, как
реагировать: не может ведь быть, чтобы офицеры —
щипцами... Язык, шило... Мы с этими людьми, по
рассказу, ровесники, значит, в соседние школы
ходили, одни фильмы про фашистов смотрели... А
старик все не плачет — и это мне тоже очень
странно, отец все же. Замер и не шевелится на
своей табуретке. Будто надгробие самому себе...
— Щетина у меня тогда уже
большая была — так они зажигалкой ее жгли,
спалили губы и кожу вокруг рта. Я и очнулся от
боли. Слышу: «Нормально, не притворяется». Взяли
ведро воды и давай отливать. Выльют ведро, приду в
себя — опять подвесят... Потом руки отдавили
каблуками...
— Как это?
— Сказали: положить руки
ладонями вниз на какую-то железяку. И бегали по
ним. Когда я уже несколько раз терял сознание,
стали делать уколы в перепонки между пальцами. С
тех пор пальцы онемевшие. Говорили: «Курок ты
больше не будешь нажимать».
— Так чего же они хотели?
Какие вопросы задавали?
— Говорили: «Ах ты,
тракторист, как с нашими делал? Так?» Водкой
голову обольют, пакет на голову — и душат. Током,
естественно, пытали.
— У офицеров было
приспособление для пыток током?
— Мне не разрешали
снимать повязку с глаз. Знаю, что прибор шумит,
когда бьет током. А они водят проводами по голове,
облитой водкой, — чтобы побольнее. Потом тычут
проводами в другие части тела... Повторяли:
«Будешь молчать — будешь мучаться».
— Значит, какую-то
информацию от вас все-таки требовали?
— Да. «Назови людей в селе,
у кого есть «бабки», «капуста». Доллары то есть.
...Пока Шамиля пытали, семья старика
бегала по Чечне. Так сегодня делают все семьи,
откуда федералы кого-то «адресно зачистили»:
бродят ежедневно от Ханкалы до Гудермеса, через
все КПП всех дислоцированных тут воинских
частей. С одним вопросом: не у вас ли?.. И с одним
предложением: что хотите за весточку?.. Рядом с
семьей старика на тех же КПП стояли родные других
таких же бесследно сгинувших курчалоевцев — из
одного их села только 7 января увели 16 человек без
всяких обвинений, ордеров и санкций... Куда увели?
Почему?.. И эти толпы у КПП — их-то как теперь
называть? Опять — ЧСИРы!.. И все это — ренессанс
скорбных очередей 30-х — в Кресты да в Бутырки?..
Если у вас еще есть
сомнения в корректности такой исторической
параллели, то напрасно. А отличие 2001-го от 1937-го
только одно: коммерческая основа. И трупы (это
убитые федералами), и живые души (это чудом
уцелевшие) сегодня в Чечне покупаются и
продаются — для этого между военными и семьями
исчезнувших безостановочно снуют
посредники-чеченцы. «Шакалы» и «твари» — зовут
их в чеченских городах и селах. Но пользуются.
Посредники донесли
старику, что Шамиль — на «горе», а хуже этого
ничего не может быть. «Горой» в Чечне именуют
одну из самых зловещих территорий — холмы между
селениями Аллерой, Новогрозненский и Бачи-Юрт,
где располагается сводный мобильный отряд,
включающий 33-ю бригаду внутренних войск,
спецподразделения ГРУ, части Минобороны и
Минюста. В Чечне уверены: увезенный на «гору»
исчезает с лица земли, выбравшиеся с «горы» —
инвалиды и долго не живут...
–
Прошло почти двадцать
ночей, и я уже был весь обмороженный, —
продолжает Шамиль. — После пыток, всего в крови и
мокрого, меня возвращали в ямы. А ведь мороз.
Первая «моя» яма была еще ничего — высотой метра
три, с нишей: свернешься там, и теплее. Потом
перевели в яму пошире и без ниши. Я очень мерз. От
щипцов ноги уже гнили, раздулись, руки вспухли.
Вонь от гниения даже в яме была ужасной. Шесть
суток я не садился, не ложился и не спал — боялся,
умру во сне от холода. Галлюцинации преследовали.
Как-то меня привели в палатку-спортзал, обмотали
веревкой горло, подвесили — и быстро веревку
отпустили. Я понял: послабление. Позвали
медбрата, и тот перевязал мои раны. И потом, в яме,
я бинты разматывал и наворачивал себе на ночь на
уши, чтобы не мерзнуть, и на ступни вместо носков.
Как-то утром меня вытащили из ямы — я сам уже не
мог, под мышки втащили в БТР. Подумал: сейчас
прикончат. Ехали минут двадцать. Остановились.
Выволокли, поставили на колени, и офицер тихо
сказал на ухо: «Мы тебя отпускаем. Через десять
минут можешь двигаться». БТР завелся, и я поверил,
что меня не убьют. Я был в кювете. Рядом — асфальт.
Я вылез на дорогу, две машины не остановились,
третья подобрала. Оказалось, это граница с
Дагестаном и двадцать первая ночь после ареста.
Люди, сжалившиеся над Шамилем,
привезли его к себе в дом — в больницу побоялись.
Сначала он был без сознания, а когда очнулся,
спросили: «Ты кто?» Шамиль назвал адрес — так
старик узнал, что сын жив. Месяц выхаживали, а
потом, прилагая все книжные знания о конспирации,
переправили в Иваново. Пыточная эпопея
закончилась, ее сменила больничная — Шамилю
предстоят долгие годы борьбы с приобретенной
инвалидностью.
— Нам повезло. — Старик
подводит черту, но верит ли он действительно в
везение, не знаю. — Из тех, кого забирали из
Курчалоя в ту зачистку, многие сгинули.
Родственники до сих пор ищут Умара Аслахаджиева,
Нур-Магомеда Бамбатгириева, Турпал-Али Наибова.
Пишут заявления, караулят прокуроров... И ничего.
— А рядом с вашей ямой
были на «горе» другие? С людьми?
— Да, — отвечает Шамиль. —
Я слышал, как приезжали БТРы и солдаты весело
кричали: «Принимай груз «200»! «Грузом «200» там
называют чеченцев.
Старик смотрит в пол. Он затравлен. И
наступает время приговора. Всему — и своей жизни,
и нашей:
— Я ни одного русского не
убил. Я отрицал оружие. Но если бы я был сейчас
главой чеченского племени, то сказал бы так: «Все
идите домой. Берите в руки, у кого что есть — вилы,
лопаты, автоматы. И УБИВАЙТЕ ВСЕХ РУССКИХ С
ОРУЖИЕМ... Это не армия. Терпение закончилось».
Середина 2001 года. Финиширует второй
год войны.Чеченский кризис получил формалиновую
инъекцию стойкой неуправляемости: армия делает
все, что хочет, и никакой президент той «горе» не
указ. Упущен шанс воздействовать и на тысячи
пострадавших от зачисток семей — они уже не
могут не мстить, поставьте себя на их место. И это
наш крах — слишком многим хочется крови.
Рецепт выживания? Закон!
Немедленный запрет на все зачистки — задержания
лишь по санкциям прокуратуры, и никак иначе.
Самый скорый вывод войск. Но не в свои гарнизоны
— только не это! А на длительную реабилитацию
силами лучших психиатров со всего света.
А для поддержания порядка
в Чечне — введение международного
миротворческого контингента. И не надо рвать
волосы на голове — черт не так страшен, как его
малюют наши «патриоты», зато ситуация слишком
серьезная, чтобы отказаться от любого шанса на
спасение.
Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, Москва
— Иваново — Чечня
ДОСЬЕ
ХРОНИКА
КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ
13 июня. 9 утра. Аргун. Центр
города. БТР (бортовой номер — 620) наехал на
автомобиль «УАЗ", раздавил его и сразу уехал. В
образовавшемся месиве из фрагментов
человеческих тел определить точное количество
жертв оказалось невозможным.
5 июня. Грозный.
Центральный рынок. Зачистка. Увезены все
находившиеся там мужчины — примерно 200 человек,
начиная с 10 лет.
26 мая. Грозный, поселок им.
Мичурина. Зачистка. Из своих домов увезены
Ахматханов Усман, Кадиев Бакар, Вараев В. и Дужиев
Руслан. 29 мая их трупы обнаружены в подвале
здания Чеченского госуниверситета. У всех
отрезаны пальцы на руках, носы, уши, на спинах
полосами снята кожа. По заключению
судмедэксперта, повреждения прижизненные. В
подвале, помимо этих четырех трупов, обнаружены
трупы еще пяти мужчин со следами пыток. Все
оказались жителями разных сел Ножай-Юртовского
района, арестованными в ходе зачистки 16—17 мая 2001
года и увезенными на военную базу в Ханкалу.
26 мая. Урус-Мартан.
Зачистка. В своем доме по ул. Больничной
сотрудниками районного временного ОВД арестован
Юнус Маккаев, сам боец чеченского ОМОНа, и
доставлен в Урус-Мартановский фильтрационный
пункт, расположенный в здании бывшего детского
интерната. Сначала Маккаева пытали, а потом
родственникам было предъявлено требование о
выкупе. Спустя двое суток Маккаева обменяли на 500
долларов и 4 автомата.
24 мая. Веденский район.
Селение Дышне-Ведено. Зачистка. Арестованы отец и
сын Мальсаговы — Асвад и Булат (ул. 8 Марта, 26). В
комендатуре Веденского района родственникам
сообщили, что не знают, где они и какое
подразделение проводило зачистку. 25 мая Дагман
Мальсагова, жена Асвада, заслуженная учительница
РСФСР, нашла останки мужа и сына на окраине села
Петропавловское. Их трупы, видимо, взорвали.
Фрагменты тел были разбросаны в диаметре
нескольких десятков метров. Дагман хватило
одного холщового мешка, чтобы увезти их для
похорон.
18 мая. Шалинский район,
село Сержень-Юрт. Зачистка. У себя в доме
застрелен Асхаров Аслан. Военные в масках увезли
труп с собой. Позже родственники нашли его на
окраине села, на пустыре у бывшей АЗС. У Аслана
были вырваны зубы, сломаны пальцы рук и ног, снят
скальп. В тот же день арестованы еще несколько
мужчин. На третий день пятерых из них в поле
выбросили с БТРа — с вырванными плоскогубцами
зубами, со следами пыток и ожогов на теле.
15 мая. Грозный, микрорайон
15-й участок. Зачистка. Арестованы и увезены в
неизвестном направлении Дакаев Хасан, Идилов
Шамиль. 20 мая их трупы найдены около здания 49-й
средней школы.
12 мая. Аргун. Зачистка.
Задержан Махатдин Хасбулатов. 13 мая его
обезображенное тело (снят скальп, разбит череп,
отрублена рука) найден в районе гаражей. Рядом —
еще два трупа со следами пыток.
6 мая. Селение Шатой.
Военные зверски убили сына муфтия Шамаева. Труп
привязали к БТРу и таскали по селу. При этом
солдаты кричали: «Если бы не вы, предатели, мы
давно были бы дома со своими женами!» (Муфтий
Шамаев поддерживает главу республики Кадырова.)
2 мая. Селение Курчалой.
Блокпост на въезде. Военные задерживают двоих
работников Шалинского райсуда — Мажалаева
Тимура (помощника судебного пристава) и Сайдаева
Беслана (судебного пристава), ехавших на
служебной машине. С мешками на головах их
запихивают в вертолет, забрав документы,
табельное оружие и машину. Один из военных
говорит Сайдаеву: «То, что ты являешься судебным
приставом и едешь на работу, не дает тебе права
указывать нам, что мы должны делать. Мы сами
знаем, кого и когда задерживать. А вы, прихвостни,
нам не указ, надо будет — и вашего Кадырова
вместе с Ильясовым задержим". Через некоторое
время обоих сбросили с вертолета с шестиметровой
высоты в районе селения Цацан-Юрт.
(По
материалам информационного центра Общества
российско-чеченской дружбы)
18.06.2001
|
|
|
